Последний Квирец

***
    Возвращение Сейми Маллюсинди и возрождение основ молнитского мироздания вполне ожидаемо повлекли за собой множество разнообразных последствий, особенно - для квирцев, причём главной проблемой и камнем преткновения оказался, как это ни фантастически звучит, сам Лорн Квирт, человек, который когда-то спас целую цивилизацию весьма оригинальным способом.
    Около ста двадцати лет назад Лорн явился в Малинтериум на корабле, напичканном специальным оборудованием для клонирования, добился аудиенции у верховного Менца Симпаллы и сообщил, что его мир погиб в результате взрыва сверхновой, а затем попросил разрешения на поселение своего народа – так, словно это было чем-то совершенно нормальным. Верховный Менца, частичка самой Маллюсинди, не смог отказать Лорну по причине отсутствия причины – а спустя самое короткое время загадочный пришелец заселил клонами без малого пол-Симпаллы.
    Клоны были разных внешностей и, главное, полов: собирая генетический материал жителей своего мира, Лорн позаботился о том, чтобы в дальнейшем они могли размножаться самостоятельно – и они размножались, причём, с такой скоростью, что за какие-нибудь двадцать лет заселили почти все миры Малинтериума. Молнитцы сначала терпели, потом, когда стало понятно, что пришельцы становятся всё наглее и наглее, попытались начать сопротивляться, и, возможно, они даже победили бы, но, увы: за квирцами, как выяснилось, стояло нечто такое, что быстро сделало их из пришельцев хозяевами.
   Этим «нечто» была Квирская Система Распределения Жизней: состоящая из множества взаимосвязанных, неперсонифицированных Центров, она была настолько огромна, что при заселении достаточного количества своих воплощений в какой-либо мир просто меняла его материальность на своё усмотрение. По этой причине Малинтериум довольно быстро стал миром Квирской Системы, и приспосабливаться к новым условиям существования вынуждены были не квирцы, а молнитцы - что, в итоге, привёло к настоящему исходу коренного населения.
   Сначала ушли в свой Центр Менца, за ними последовали все самые сильные энергеты, не пожелавшие менять материальность - а остальным молни, растерянным, неприкаянным, оставшимся без руководства коллективного сознания, пришлось энергетически измениться, после чего они прекратили всяческое сопротивление квирской экспансии. И неизвестно, что вообще было бы с молнитской цивилизацией, если бы Лорн Квирт, вместо того, чтобы командовать дальнейшим наступлением, внезапно не исчез, оставив потомкам нечто вроде «завещания», в котором квирцам строго-настрого запрещалось причинять вред молнитцам. Это привело отцов нынешних квири в полное замешательство - и война заглохла сама собой, не успев даже толком начаться.
     Нынешняя же неразбериха началась после внезапного возвращения из ниоткуда исчезнувшего Лорна, который, став с общего согласия всех квирцев, Президентом Симпаллы, внезапно начал совершать странные поступки. Сначала Лорн поддержал инициативу Крейта по превращению Братства Кэрду в организацию по наркоконтролю, и придал самой известной молнитской банде официальный статус; потом он стал финансировать из городского бюджета клинику доктора Марика, а после истории с техноголовыми и вовсе откровенно выступил на стороне молнитцев и их Возрождения. Мало того, Лорн неоднократно позволял себе в открытую выражать сожаления о том, что он когда-то привёл свой народ в этот мир, что Малинтериум принадлежит молнитцам - и многое другое в подобном духе...
    Заяви он что-нибудь эдакое лет сто назад, его просто казнили бы его собственные клоны, да и дело с концом - однако среди нынешних квирцев, большинство из которых родились уже в современном Малинтериуме, у Лорна нашлись сторонники, и в квирском обществе произошёл весьма серьёзный раскол. Противники Лорна с упоением вспоминали давнишнее противостояние, (которого многие в глаза не видели!), во всеуслышание заявляя, что нужно было ещё тогда уничтожить молнитцев, чтобы не оставлять врага в собственном тылу. Этими настроениями умело пользовались финансовые воротилы, которым было совсем невыгодно делиться своей безграничной властью с существами типа Кэмирина Крейта и, уж тем паче, с непонятными Клэйтэрами и Менца. Промышленники тоже были против того, чтобы принимать на работу молнитцев, ибо тогда их пришлось бы обучать, тратить на них время – а в обществе бытовало устойчивое мнение, что молнитцы все сплошь наркоманы и безнадёжные лентяи.
     Президент Лорн Квирт обо всём этом прекрасно знал, и вполне отдавал себе отчёт в том, что, начнись хотя бы на одной только Симпалле, в одном только Городе Стены, какая-нибудь серьёзная заваруха – он и его сторонники не продержатся и недели. А ещё он знал наверняка, что молнитцы, те самые молнитцы, из-за которых он рисковал всем, не поддержат его, они просто не станут сражаться – по крайней мере, до тех пор, пока большая часть квирцев не поубивает друг друга собственными руками. Об этом Лорну сообщили Крейт и Лане – и президент ни разу не усомнился в их словах.
    Кроме того, была и ещё одна, очень важная деталь, которую ни в коем случае нельзя было упускать из виду: Лорн Квирт, при всём своём божественном долгожительстве, был смертен, и смерть его на данный момент была на руку множеству людей, включая, как он подозревал, и его собственных недалёких союзников. Рискнуть всем, развязать войну, пробиться к власти для многих из них было гораздо важнее, чем вернуть Малинтериум молнитцам - и легендарная фигура отца-основателя сильно мешала замыслам этих честолюбцев.
     Таким образом, надежды на какой-либо благополучный исход у Лорна не было, и ему оставалось надеяться только на чудо – а в качестве чуда, конечно же, на меня, Винсента Табу, Хозяина Треугольника. Я давно подозревал, что Лорн рано или поздно попросит меня о помощи – и это случилось: Президент Симпаллы, с помощью Латиса и его Экрана, собственной персоной пришёл ко мне, в мой Разрушенный Город, чтобы поговорить с глазу на глаз.
    Случилось это глубокой ночью; до этого, кажется, я пытался куда-то дойти и, наверное, заблудился – впрочем, я был настолько пьян, что это уже не имело ни малейшего значения. Я просто сидел на стволе поваленного дерева, на берегу одного из мелких притоков Стикса и смотрел на воду, на отражающееся в ней чёрно-белое небо хронического полнолуния; была весна, и по речке проплывали редкие ветки, прошлогодние листья и прочий мусор, старательно выметаемый из разрушенных домов разгулявшимся ветром. Эта умиротворяющая картина вкупе с приличным количеством симпэйна погрузила меня в абсолютный созерцательный транс, и поэтому неудивительно, что от резкого оклика, раздавшегося внезапно прямо у меня над ухом, я подскочил, как ужаленный - и тут же, не удержавшись на ногах, бревном повалился в воду.
     Ругаясь, на чём свет стоит, Латис выбрался из портала и принялся выволакивать меня из воды, однако это оказалось не так-то просто. Дно речушки было заиленным, вязким, и, одновременно, отвратительно-скользким, как рыбья слизь;  маленький молнитец, вылезший в Треугольник в домашних тапочках, мгновенно остался босиком – но всё равно не мог достаточно хорошо упереться ногами в дно. Я, конечно, пытался встать самостоятельно, но перед глазами моими всё плыло, заворачиваясь за край безумной, пьяной каруселью, и я, барахтаясь в холодной, мутной воде, вообще не понимал, что в данный момент вытворяют мои руки и ноги. Латис же всё тащил меня за шиворот, периодически роняя лицом в воду, которой я уже и так наглотался до тошноты, и неизвестно, сколько бы это ещё продолжалось, если бы в дело не вмешался Лорн.
    Честно говоря, мне и в голову не пришло бы, что Президент Симпаллы собственной персоной полезет в грязь, чтобы вытащить меня – однако он не просто полез, у него ещё и очень даже неплохо получилось, ибо он, словно специально для такого случая, оказался в высоких ботфортах. Осторожно переставляя ноги, словно цапля, он спокойно зашёл в воду, схватил меня за обе руки, поднял из воды и переместил на сушу, предоставив, наконец-то, возможность отдышаться.
- Ну почему, почему тебя всегда приходится откуда-то вытаскивать! – досадливо воскликнул Латис, вылезая следом и безрезультатно пытаясь отряхнуться.
    Его фиолетовый кисэйр превратился в грязную, мокрую тряпку, а уж как выглядел я, даже упоминать не стоит; ко всему прочему, было довольно холодно, и поэтому Лорн не стал вести со мной пространных бесед, а просто спросил:
- Винс, можно я тебя к себе домой заберу?
     Это предложение даже в моём тогдашнем состоянии показалось мне совершенно безумным. Я ухватился рукой за бревно, кое-как сел и совсем уже было собрался сказать «нет» - как вдруг кажущаяся твёрдой почва неожиданно вывернулась из-под меня и рванулась вверх, словно подхваченная ветром бумажка, а небо тяжёло навалилось сверху, и я, уже теряя сознание, услышал, как мой собственный голос сказал:
- Да, господин Квирт…    

***
     Очухался я, соответственно, уже днём, лёжа чистым, в огромной кровати, стоящей посреди огромнейшей, почти пустой комнаты, похожей на гостиничный номер. На мне была какая-то безразмерная ночная рубаха, а чувствовал я себя так, словно за время отключки меня успели прокапать сильнейшим детоксом: все кости ломило, тело сковывала чудовищная слабость, однако тошнота и головная боль практически отсутствовали – а ведь я вчера здорово перебрал, да и в запое находился уже довольно долгое время… В общем, если бы не определённая роскошь обстановки, я бы наверняка решил, что Лорн сдал меня в больницу, и, наверное, расстроился бы – а так я просто лежал и думал, причём, в кои-то веки, думал не об алкоголе, а о человеке, которому я так сильно понадобился.
    После истории с возвращением Маллюсинди я подозревал, что дела господина Квирта весьма плохи – но вот насколько? О чём таком важном он хотел попросить меня, если лично явился в Треугольник? И почему, в конце концов, Латис ни о чём меня не предупредил? Зачем он позволил Лорну, которого глубоко уважал, увидеть меня таким, какой я есть? Нет, конечно, моё падение в речку было сверх программы, я понимаю, но…
     Примерно в этом месте поток моих размышлений был прерван личным появлением Лорна.
- Доброе утро, Винсент, - со спокойной улыбкой сказал он, протискиваясь в дверь с чайником и двумя чашками. – Как ты себя чувствуешь?
- Ничего…спасибо… - немного растерянно ответил я, садясь на кровати. – Ты чего это сам чай таскаешь? Ты же президент? Или… уже нет?
- Ты проницателен, Хозяин Треугольника - но, к счастью, ты не пророк, - грустно усмехнулся Лорн. - Я всё ещё президент, просто не могу никому доверять, вот и всё. Конечно, я мог бы попросить Латиса или Лашнегу заварить тебе чаю и передать через Экран, но я и сам могу, это такая ерунда…
- И ты что, совершенно один в доме?
- Да.
- А охрана как же?
- Охрана только снаружи, как всегда. Они всё равно вряд ли смогут помочь, если мои враги захотят меня убить.
    Я бросил на него понимающий взгляд, кивнул и протянул руку, чтобы взять чашку, а то как-то неудобно было наблюдать Лорна, стоящего передо мной, словно официант.
- Так тебе что, нужна моя защита? – отхлебнув чаю, напрямую спросил я.
- Ну…если ты можешь, конечно… - отчего-то смутился Лорн. – Я понимаю, что охранять меня – это несколько не твоё дело…
- А таскать меня из воды – не твоё, - пожал плечами я. – К тому же… ты мне сам вчера капельницу ставил?
- Латис помог, - честно признался Квирт. – Я не умею.
- Понятно… Всё равно спасибо…
     Некоторое время я, молча, пил чай, изо всех сил стараясь не предаваться самоуничижению, а потом, собравшись с моральными силами, спросил:
- И ты всё ещё веришь в меня?
- В каком смысле?
- Как в Творца Мироздания…
- Конечно, - Лорн, казалось, искренне удивился. – Ты же не перестал быть Творцом Мироздания оттого, что вчера напился!
    От этих его слов мне стало совсем не по себе: я понял, что предпочёл бы видеть его разочарованным, нежели столкнуться с такой безусловной верой в собственное могущество, которое для меня самого было явлением весьма сомнительным.   
- Лорн, я должен рассказать тебе кое-что… я…не просто напился, я… Понимаешь, это моё обычное состояние… Поэтому, прежде чем доверить мне свою жизнь…
- Винс, мне больше некому доверить свою жизнь, - внезапно оборвал меня Лорн. – А что касается тебя – я давно всё знаю.
- Ч-что всё? – признаться, я так испугался, что едва не подавился чаем.
- Ну, как бы это помягче выразиться? Историю болезни. Я говорил о тебе с Мариком. А ты что, думал, что я доверю мир и жизнь человеку, о котором не знаю решительно ничего? – с иронией поинтересовался Лорн.
- Тогда я уже совсем ничего не понимаю, - чувствуя себя идиотом, сознался я. – Почему ты доверяешь мне?
- Потому что ты – Творец Мироздания.
- Но…
- Винс, твои дурные наклонности не имеют ни малейшего отношения к тому, какой ты на самом деле. Я уже неоднократно убеждался в этом, так что не пытайся меня переубедить.
- Ты говоришь, как Лане, - заметил я.
- Это весьма лестно.
- Да ладно, Лорн, - отмахнулся я, поставил пустую чашку на пол и попробовал встать.
     Как ни странно, у меня это даже вполне сносно получилось: голова, конечно, кружилась, но в пределах моей собственной нормы, поэтому я преспокойно сделал несколько шагов, выглянул в окно, а потом, опершись о подоконник, снова обернулся к Лорну, и сказал:
- Знаешь, президент, давай оставим всю эту дипломатию. Ты ведь прекрасно понимаешь, что охранять тебя круглосуточно я не смогу – а даже если смогу, то толку выйдет мало. Так что выкладывай, что у тебя на уме, а я, так и быть, подумаю на эту тему.
    Квирт тоже допил чай, бросил на меня странный взгляд и вдруг спросил: 
- А это правда, что если в тебя выстрелить, то пуля улетит в другое измерение? 
- Хм… Кто это тебе такого наговорил?
- Дейри сказал Лане, а он…
- Понятно. Знает Лимми – знает вся Вселенная, - проворчал я. – Ну, допустим, это действительно правда; я, находясь в чужом мире, являюсь носителем собственного энергоканала, и если хорошо сконцентрируюсь, могу не только пулю, но и приличный метеорит в Необитаемое вышвырнуть – однако я не понимаю, чем это моё свойство может помочь тебе.
- Я только хотел узнать, не можешь ли ты мне такой энергоканал сделать?
- Ээээ… - я немного замешкался, пытаясь найти понятные слова. – Понимаешь, Лорн, мой энергоканал – это, как бы, я сам. Это как моя  божественная энергоформа или огненный поток Разрушителя. То есть, просто проложить энергоканал в твой мир и где-нибудь его закрепить с расчётом на то, что Клэйтэры смогут вовремя распределить и сбалансировать транслируемую энергию – это я могу, а вот сделать так, чтобы человек жил внутри энергоканала – это вряд ли.
- А как же путешествия по энергоканалу?
- Это другое, Лорн. Это присоединение к процессу передачи, когда волна и материя человека переносится силой потока. Сопротивление при этом минимально. А если ты, хоть на секунду, остановишься в потоке, то просто сгоришь, и даже твоя волна не уцелеет, расщепится, присоединится к потоку… И это, заметь, последствия всего секундной остановки в энергоканале – а ты собираешься в нём находиться постоянно…
    Лорн некоторое время молчал, размышляя над сказанным, а потом печально подытожил:
- Значит, ты мне помочь не сможешь – а жаль, Винс. Мне так не хочется умирать…
- Что, всё так серьёзно, Лорн?
- Предельно. Меня непременно убьют. Мне не выжить. А ведь я мог бы ещё столько полезного сделать для Симпаллы и всего Малинтериума – тогда как моя смерть просто развяжет гражданскую войну, в результате которой мой народ, скорее всего, погибнет.
- Да, война бесполезна с любой точки зрения, - хмуро согласился я, вспоминая Дейри и его Тиафиро. – Ладно, Лорн, я помогу тебе, но немного не так, как ты ожидал.
- И как же? – с надеждой вскинулся Квирт.
- У Лимми есть маленькая копия моего саркофага, содержащая мой полный энергокод. Вещица довольно сильная, и я предполагаю, что на её основе можно собрать нечто вроде ловушки для меня, такую штуковину, которая сможет, даже без моего согласия, мгновенно переместить меня из любой точки Вселенной туда, где она находится.
- Вот это да! А это точно возможно?
- Ну, по логике действия – да. Хотя и со скидкой на всеобщее мнение, что я ничего не понимаю в кристаллоконструкциях, - усмехнулся я.   
 - И эта штуковина сможет переместить тебя сюда в любом состоянии? – продолжал допытываться Лорн.
- Тебе что, Лимми и про блокировку моего личного энергокода рассказал? – опечалился, было, я, но президент моего вопроса не понял.
- Про что? Слушай, ты бы сам поговорил об этом с Лимом, а? Вот уж кто-кто, а я-то точно ничего в кристаллах не смыслю.
- Да, конечно, - поспешно кивнул я. – Прямо сейчас этим и займусь, только дай мне чего-нибудь из одежды…
    
***
    Лане, совершенно неожиданно, оказался против моей идеи и принялся отпираться всеми руками и ногами – но, естественно, не потому, что желал Лорну смерти, а потому, что одна только мысль об изготовлении предложенного мной устройства привела Властителя Хиэйри в ужас.
- Винсент, ты вообще ненормальный, - прямо заявил он. – Ты хоть понимаешь, чем может быть чревата принудительная передача волны, да ещё и твоей? Если ты не успеешь сосредоточиться за полсекунды, ты шандарахнешься в волновом виде прямо на Лорна, и могу гарантировать, что его это убьёт, Малинтериум сильно покорёжит, а с тобой вообще чёрт знает, что будет!
- Да ладно, Лимми! - отмахнулся я, развалившись в кресле и с наслаждением потягивая халявную голубую настойку. – Я в любом случае успею принять телесную форму. Это у меня на уровне рефлекса!
- У тебя на уровне рефлекса только спиртопоглощение, - огрызнулся Лим. – И я совсем не хочу проверять, что будет, если тебя перевести напрямую из отключки в волну!
    До этого момента я думал, что после всех наших общих приключений мне уже не может быть стыдно перед Лане – но, поскольку такого выпада я от него совсем не ожидал, то меня, признаться, так пробило, что я едва не выронил бутылку.
- Извини, Лимми… - краснея, бледнея и почти что сползая с кресла на пол, пролепетал я. – Ты прав… А может, у тебя есть другие идеи насчёт Лорна?   
     Тут Лане наконец-то перестал ворчать, и воззрился на меня с видом человека, внезапно прозревшего суть.
- Так Лорна что, никто, кроме тебя, защитить не может?
- Получается так…
- Обалдеть… - только и сказал Лим, после чего надолго замолчал, прикурил сигарету и принялся задумчиво мерить шагами экранную.
     Он был, без преувеличений, лучшим энергетом Вселенной, и прекрасно понимал, что уж если кого-то может защитить только Творец Мироздания, то дело труба. Можно даже сказать, что такому человеку уже заведомо кармический приговор вынесен, и помочь ему – значит воспротивиться некоему высшему предопределению, а может быть, даже нарушить, таким образом, Вселенский Баланс. Однако же, с другой стороны, человек – всего лишь человек, и его значимость, с точки зрения Баланса, вряд ли может быть настолько велика, чтобы просто бросить его умирать.
- Винс, а ты сам-то как относишься к Лорну? – внезапно спросил Лане, резко останавливаясь прямо передо мной.
     Это был настолько обескураживающий, лобовой вопрос, что я задумался. Прикинул, что я знаю о Президенте Симпаллы, глотнул настойки, ещё раз прикинул – и выкинул из головы всё, что знал. О Лорне, как о человеке, все известные мне факты решительно ничего не говорили, даже его спасение цивилизации и абсолютно нереалистичная вера в меня характеризовали Лорна только как дипломата и политика. А действия его, как политика… Ну, он был хорошим политиком. Если бы это было иначе, его бы давно уже убили, и никто, даже я, не смог бы его спасти. Однако я никогда никак не относился к политикам, и в этом смысле тоже ничего не мог сказать о Лорне.
    И тут я вдруг вспомнил Марика, ту его ситуацию с гибелью пациентов – хотя «техноголовых» вряд ли можно было считать пациентами Марика, он просто взялся не за своё дело, но всё же… Лорн ведь тогда поддержал его, защитил от предвзятого суда квирцев - а ведь запросто мог бы вообще не вмешиваться, не брать на себя ответственность!
- Знаешь, Лимми, вообще-то я очень хорошо к нему отношусь, - ответил я. – А ты разве нет?
- Конечно да, Винс! – воскликнул Лане, и вдруг усмехнулся так, словно я своими словами только что подтвердил какую-то научную теорию. – Ну что, значит, эксперимент? Да?
- Да…а какой? – растерялся я.
- Тот, который ты, псих всемогущий, предложил!
- Да?
- Да. Ибо нет у меня никаких других идей, знаешь ли.
- Но ты же сам сказал, что…
- Знаю, что сказал. Но ведь ты же сможешь некоторое время не упиваться до потери сознания? Ну, хотя бы, ради человека, к которому хорошо относишься?
- К-конечно… - не очень уверенно согласился я. – Когда ты чуть не убил беднягу Эрни, я вообще не пил, пока всё не наладилось… Но… Лимми, проблему Лорна не решить ни за месяц, ни за два! Если её вообще можно решить…
- Я понимаю, о чём ты, Винс, - помрачнел Лане. – Дело, конечно, не в тебе и не в Лорне, ибо ясно, что вечно ты охранять его не сможешь. Но, честно говоря, я не знаю, как прекратить всю эту квирскую неразбериху, которая охватила Малинтериум. Да и не мой это мир, по существу-то…
- Эээ, Лимми, да брось ты! – воскликнул я и махнул рукой, совершенно забыв, что именно в этой руке держу бутылку.
    Голубая настойка выплеснулась, залив мене все пальцы, и, частично, штаны - но я, не обращая ни малейшего внимания, продолжал:
 - Ты же - молнитец до мозга костей… Ну, хоть пообещай, что придумаешь что-нибудь… Мне уже легче станет…
    Лим со вздохом посмотрел на меня, удручённо покачал головой и сказал:
- Ладно, Винс, обещаю, - после чего подошёл, достал из кармана платок и, аккуратно взяв меня за запястье чуть повыше защитного браслета, вытер стекающую по руке настойку.
- Спасибо, Лимми… - только и смог сказать я.
     Если бы настойка попала под браслет, мне было бы очень больно – а то, что я даже не заметил её, очень хорошо характеризовало степень моего опьянения. После определённого стакана я обычно утрачивал  всяческое внимание к собственной персоне, и, с одной стороны, это делало мою жизнь значительно проще, а с другой – сильно усложняло жизнь окружающих, которые пытались мне помогать. Вот и Лим уже вёл себя, как заправская нянька, а ведь я в нынешней ситуации вообще не мог позволить себе такой роскоши!
- Лимми, прости… я всё понимаю… мне нельзя больше пить… - сам не веря, что говорю, произнёс я - и, сам не веря, что делаю, вернул своему другу бутылку, в которой оставалось ещё почти половина.
     Лане аж присвистнул от удивления, но бутылку всё же забрал.
- Вот это да, Винс! И что же ты собираешься делать дальше? – вполне логично поинтересовался он.
- Ну…посмотрю, как ты устройство собирать будешь… - ответил я, чем, похоже, окончательно шокировал своего приятеля.
     Однако даже после этого Лане и вида не подал, что не верит мне ни на секунду. Он только посмотрел на меня слегка озадаченно, а потом протянул мне руку, помог встать и повёл в лабораторию, то есть, вниз по всем треклятым лестницам.
     Примерно на полпути туда я понял, что прямо сейчас упаду и сдохну, особенно если не выпью; в лаборатории же меня стало совсем накрывать. Близость перегонного аппарата сводила с ума, казалось, что я даже дышать не могу без алкоголя… Не знаю, сколько я боролся с собой: время для меня исчезло, всё исчезло, кроме одного только желания, и в конце концов, уж и не знаю, как это случилось, но я обнаружил себя стоящим на коленях возле волшебного «самовара» и лакающим настойку прямо из трубки.
     Лим, естественно, среагировал в ту же секунду и оттащил меня, пока я не упился вусмерть - после чего со мной, наверное, случилась самая омерзительная из всех истерик, но я этого совершенно не помню, потому что к этому времени мой мозг окончательно перестал работать.   

***
    Через пару дней я так устал от безрезультатной борьбы с собой, что попросил Лима отправить меня в больницу; по крайней мере, мне он сказал именно так, а как было на самом деле, я, честно говоря, не помню, может, он сам меня туда сдал, вконец замучившись со мной возиться… Но, так или иначе, к тому моменту, когда Лане закончил корпеть над сборкой запланированного нами уникального устройства, я был абсолютно трезв и при полном разуме, и только сама непривычность подобного положения вещей заставляла меня чувствовать себя несколько неуютно.
    Приглашённый Лимом Лорн сидел в одном из рабочих кресел лимовской экранной и озадаченно вертел в руках довольно миниатюрную, размером с кассетный плейер, серебристую коробочку из неизвестного, изолирующего сплава. Похоже, он никак не мог поверить, что невероятной силы энергетическая машина может быть облечена в такую простую форму.
- И это всё? – спросил, наконец, он. – Вот эта вот шкатулочка в любую секунду переместит Винса туда, где я нахожусь?
- А ты чего ожидал? Гиперболоида размером с ангар? – довольно ухмыляясь, сострил Лане.
- Ну, как минимум, чего-нибудь более серьёзного, - передёрнул плечами Лорн и покосился на меня. – Всё-таки, у Творца Мироздания, насколько я знаю, энерговолна мощностью с сотню солнц!
- Причём тут мощность? Ты же не собираешься меня в этой коробочке хранить, - хмыкнул я.
- Ну ладно, а куда тут нажимать? – спросил Лорн, в тысячный раз, проводя пальцами по гладкому корпусу, на котором не было ни одной кнопки.
- Не надо никуда нажимать, друг мой. Тебе достаточно просто испугаться, и Винс в ту же секунду окажется рядом, - пояснил великий конструктор.
    Я только кивнул. Конечно, действия машины я на себе ещё ни разу не испытывал, и немного волновался, каково это будет – но Лорну об этом знать было совершенно не обязательно. Ему и так было несладко, и нервничал он даже посерьёзнее трезвого меня.
- А если я не успею испугаться? – бледный, как бумага, предположил Президент Симпаллы. – Если меня убьют в спину, или отравят, или…
- Лорн, наличие у тебя устройства вовсе не предполагает отказа от обычных мер предосторожности, - перебил его Лим. – Это дополнение к ним, понимаешь?
- И потом, ты что, думаешь, что успеешь нажать на кнопку раньше, чем успеешь испугаться? – резонно поинтересовался я. – Да даже Лимми, который по кнопкам шарашит так, что дух захватывает, не успеет ничего сделать, если его отравят. Так что просто живи, как жил – а коробочку при себе держи. И о большем не заботься. 
    Лорн обречённо вздохнул, однако, он на самом деле был мудрым человеком и опытным политиком, поэтому согласился со мной без дальнейших возражений: доверять так доверять, чего уж там…
    Так для меня начался один из самых необычных периодов в жизни, когда я целыми днями ожидал, что меня вот-вот без предупреждения перекинет в Малинтериум - и надо признаться, это ужасно меня выматывало. Несмотря на то, что само по себе внезапное транслирование было для меня делом привычным, (ибо моё «собирание боли» всегда начиналось внезапно), степень ответственности сейчас была совершенно другой. Проще говоря, при «собирании  боли» у меня вообще не было никакой ответственности: мне ведь не нужно было материализоваться в мирах, а в Треугольник, по окончании работы меня всегда вышвыривал Рыцарь, и поэтому я мог быть пьяным, обдолбанным, вообще безумным – Мирозданию было всё равно.
    Теперь же я обязан был быть не только постоянно трезвым, но ещё и донельзя сосредоточенным; кроме того, я ходил на работу и в миры, бывал в Необитаемом и даже пару раз консультировал на тему балансирования Сетхию и Хафру, которые, к слову сказать, были тоже удивлены сложившимся положением. Три раза за всё это время я даже попадал к Лорну – коробочка-то работала! – но все три раза тревога была несерьёзной.
    Один раз какие-то квирские экстремисты, больше похожие на обычных хулиганов, подбросили во дворец дымовую шашку. Потом соратники президента попытались надавить на Лорна и отправить его в «добровольную» отставку – но тут я возник из ниоткуда прямо на собрании и с перепугу остановил пространство, после чего ни у кого больше не возникло желания менять президента. А ещё однажды Десса из Сэту, не предупредив ни Крейта, ни Латиса, принял решение лично охранять Лорна, и прислал небольшой отряд «теней», опытных бойцов-невидимок, которые в два счёта повязали всю охрану дворца и сильно напугали президента Симпаллы – но все эти происшествия были далеко не так уж опасны, как рассчитывал Лорн.
    А я тем временем всё не пил, и продолжалось это довольно долго, не могу точно сказать, сколько, но явно больше двух недель – срок для меня просто невероятный! Уверен, что мои друзья втайне делали ставки, когда я сорвусь, но я на них ничуть не обижался: я и впрямь жил на грани срыва, особенно когда на меня свалилось четыре «собирания боли» подряд. В мирах что-то глобально рушилось, Рыцарь требовал моего присутствия постоянно – но знаете, даже он в один прекрасный момент понял, что со мной что-то не так. Я отчётливо запомнил тот миг, когда он вдруг замер посреди чужого апокалипсиса, на дымящихся руинах мира, дождался, когда я отживу очередную смерть, и пристально посмотрел мне в глаза. Было не место и не время для сострадания – но то, что я увидел тогда в его взгляде, было сложно назвать иначе.
     После этого я снова попытался поговорить с Квиртом, Лимом и Латисом; я спрашивал совета у Крейта и даже Дессы – но никто не мог придумать ничего, что могло бы решить проблему противостояния одних квирцев другим. Единственную разумную идею подал мне Верховный Менца Шикен, человек, на которого я рассчитывал, признаться, меньше всего, ибо он после посвящения в свою нынешнюю должность почти перестал разговаривать.
    Причина этого была, разумеется, не в том, что он зазнался, а в том, что ему было очень тяжело одновременно читать чувства всех возрождённых молнитцев, которых становилось всё больше и больше. Конечно, ему, как могли, помогали одиннадцать младших Менца из числа реконструкторов, но их помощи явно не хватало - и потом, основной контроль над коллективным сознанием всё равно должен был осуществлять Верховный Менца. Так что я ничуть не удивился бы, если бы Шикен мне вовсе не ответил - но поговорить с ним я всё-таки пришёл, ибо ситуация у меня была, что ни говори, тупиковая…
- Шикен, ты слышишь меня? – осторожно спросил я, перешагнув порог его новой резиденции, вернее, древнего храма Маллюсинди, где в центре зала, словно Будда, восседал мой старый знакомый.
    Менца, не открывая глаз, кивнул.
- Шикен, это я, Винсент Табу. Мне очень нужен твой совет – и ты явно знаешь, по какому вопросу, так что не буду нагружать тебя лишними словами, просто скажи хоть что-нибудь, ладно? Жизнь Лорна, волею судеб, оберегаю я – но вообще-то, Менца, его жизнь очень важна для твоего народа, ибо квирцы, уничтожив Лорна и его сторонников, непременно возьмутся за вас, возрожденцев - и Малинтериум падёт, ты знаешь это.
    Шикен, неузнаваемый, неподвижный, немного приподнял веки и, прищурившись, уставился на меня так, словно во мне было окно, и только там, за этим окном – что-то интересное.
- Винсент, сколько ты уже не пьёшь? – спросил он, и я даже не узнал его голоса, настолько тихим и бесцветным он был.
- Долго, Шикен, - вздохнул я. – Сбился со счёту…
- Тяжело тебе.
- Как будто тебе легче…
      Менца ещё некоторое время помолчал, а потом вдруг неожиданно выдал:
- Винс, нужно найти способ дать квирцам своих Менца, сделать их сознание коллективным. Тогда они перестанут быть в нашем мире чужаками, стремящимися к захвату власти, и станут нашими, своими, одной из рас Малинтериума. Физически они останутся квирцами – но ментальность изменится в корне, потому что Менца Квири и Менца Молни всегда смогут договориться, я уверен.
- И где я возьму таких существ? – обалдело спросил я. – Насколько я знаю, среди квири нет даже слабеньких медиумов, не то, что гигантов, способных объединить несколько миллионов таких невосприимчивых сознаний…
- Сами существа не обязательно должны быть квирцами. Нужно только, чтобы квирцы уверовали в них, как в богов, и впустили в сознание.
- Это нереально, Шикен… - покачал головой я. – Но это хоть какая-то возможность решения. Обещаю, что я об этом подумаю.
    На этом мы и расстались с Верховным Менца: он снова погрузился в созерцание глубин коллективного сознания, а я…
     Я ушёл в Треугольник, честно собираясь поломать голову над поиском Менца для квири; я хотел собрать на совет Странников, поговорить с кем-нибудь из Центров, если нужно, добраться до Квирской Системы Распределения – но не успел.

***
     Однажды, поздним вечером, я подметал двор маркиного заведения, и уже почти закончил, когда услышал совсем рядом до боли знакомый женский голос:
- Винсент, привет. Ты ещё помнишь меня?
- Кларисса… - прошептал я, понимая, что мои ладони, сжимающие рукоять метлы, мгновенно вспотели, а по спине побежали предательские мурашки. – Как я могу тебя забыть, Кларисса?..
     В густых, как чернила, сумерках я медленно обернулся и увидел, что она стоит всего в двух шагах, прекрасная, как моя смерть. Легкое шёлковое платье, чёрное с рисунком из плавно струящихся голубых цветов, так выгодно облегало её потрясающую фигурку, что просто глаз было не отвести; роскошные каштановые волосы, небрежно схваченные на затылке, ниспадали на плечи настолько графично, словно каждую прядь тщательно прорисовывал искусный художник, а уж глаза! Они были так потрясающи, что, казалось, рассеивали мрак не хуже луны, и в их безупречном, зеленовато-золотистом сиянии я сразу почувствовал себя маленьким, ничтожным, незначительным…
- Знаешь, а в нашу последнюю встречу мне показалось, что я тебе безразлична, - с затаённой грустью заметила Кларисса.
- Я… ну… это энергопотеря, понимаешь… мне тогда было вообще всё безразлично, кроме наркотиков… - пролепетал я, чувствуя, как в голове разгорается жаркий шар, путающий мысли и заслоняющий от меня весь мир кроме неё, кроме моей Клэр…
     Я отбросил метлу и, плохо понимая, что делаю, преодолел разделяющие нас два шага – однако она неожиданно отстранилась, и я обнял пустоту.
- Вообще-то, я к тебе по делу, Винс, - извиняющимся тоном произнесла богиня. – И потом, ты же знаешь, что нам нельзя быть вместе.
- Д-да… эээ… по делу, понятно… конечно… - я замер на месте, с трудом сдерживаясь и, одновременно, сгорая от стыда.
     Ни о каком деле мне говорить, разумеется, не моглось и не хотелось, но это было необходимо - и я, поскольку был всё ещё трезв, собрал в кулак всю свою волю, отвернулся, отошёл к крыльцу и сел, чувствуя, что дрожу всем телом страшней, чем с похмелья.
- Излагай, Клэр, - сказал я настолько спокойно, насколько смог.
     Она, процокав каблучками по брусчатке, подошла на удобное для беседы расстояние и ответила:
- У меня возникла проблема с воплощениями Океанцев. Небольшая…то есть, нет, совсем даже не небольшая, а просто огромная, Винс. Тех, кого я должна воплотить, стало слишком много; такое ощущение, что почти все жители Океана переметнулись от Бетарги ко мне.
- И ты что, не справляешься?
- Да, не справляюсь. Я ведь всего-навсего Средний Центр…
- Но ведь ты, как Центр, должна расти пропорционально количеству воплощений, разве нет?
- Конечно - но для этого мне нужно избавиться от материального аватара, а я не хочу, - призналась она, и в какой-то момент её голос так предательски дрогнул, что у меня непроизвольно кольнуло сердце.
     Я потрясённо поднял на неё глаза и понял, что моя любимая богиня, светлейшая, невероятная Кларисса, чуть не плачет - а я вообще ни разу не видел, чтобы она плакала! В самые сложные моменты жизни она всегда была сильнее меня, решительнее, смелее; она всегда знала, что нужно делать – и действовала, не сомневаясь…
- Да ладно, Клэр, аватара ведь - не главное, правда? – в растерянности спросил я.
- Я раньше тоже так считала, а теперь…
- Что – теперь?
- Теперь я знаю тебя, - тихонько произнесла она.
     И тут я всё понял. Она боялась, что став Большим Центром, не сможет - а, скорее всего, просто не захочет! – заново создавать полную аватару всей своей сущности, и уже никогда не станет снова той Клариссой, которая смогла полюбить меня. Щора миэри муни, меня! Бесполезного, вечно пьяного Творца этого бесполезного Мироздания! Да что ж я за тупое чучело такое, что же я вечно причиняю столько страданий любящим меня людям?!
     У меня в башке всё перевернулось - да не просто перевернулось, а всеобъемлюще накрылось абсолютно нелогичной крышкой, ибо я решил, во что бы то ни стало, сохранить Клариссу такой, какой она хотела быть. Да, с нормальной точки зрения это был всего лишь каприз, и Лимми потом даже не преминул высказать мне, что она просто умело воспользовалась моими к ней чувствами – но в тот момент мне было всё равно. Я должен был помочь, иначе совсем перестал бы себя уважать…
    … и я, спокойно, отбросив все сомнения и даже, каким-то сверхъестественным образом, преодолев ослепляющий дурман материальной власти, поднялся со ступенек и сказал:
- Ну, хорошо. Я сделаю то, что ты хочешь. Я сам воплощу твоих Ждущих от твоего имени – однако учти, что для этого мы должны будем на некоторое время слиться воедино в энергоформах, на уровне Мастерской Мироздания. Ну, так как? Ты согласна?
    Задав этот вопрос, я протянул ей руку - и Кларисса, молча и решительно, шагнула навстречу; я даже успел почувствовать первое прикосновение её пальцев – но не больше, ибо сразу после этого наши физические тела перестали существовать.
     А потом был бесконечный момент творения, и он длился и длился, словно вся моя болезненная Вечность разом переродилась, найдя, наконец-то, более разумное применение. В кои-то веки я чувствовал себя настоящим Творцом, воскресшим Центром Распределения, абсолютно свободным от самого себя - и, главное, нужным! В кои-то веки я давал людям новые жизни, а не собирал боль их смертей – и это было счастье, неимоверное счастье. Мне даже казалось, что я никогда не разрушал Старого Мироздания, не был обречён на вечные муки и Мирра была по-прежнему со мной, навсегда - ибо само это «навсегда» было совершенно иным…
     Однако в глубине себя, за стеной нереального, оглушительного счастья, я каждую секунду знал, когда всё это закончится, потому что не мог же я, в самом деле, захватить сущность Клариссы и остаться Центром Распределения… У меня была своя судьба и свой Путь, и поэтому, ровно в нужный момент, я, пользуясь собственным всемогуществом, разорвал нашу энергетическую связь, отправив аватару Клариссы вслед за последней распределённой волной по хибердианскому энергоканалу – а сам просто взял, да и материализовался, безо всякой подстраховки, без единой мысли о том, что со мной будет и куда меня вышвырнет моё собственное Мироздание.
     Честно говоря, я сделал это в надежде, что меня обо что-нибудь приложит насмерть, ибо после таких невероятных ощущений возвращаться в себя, к своему прежнему существованию в лице Хозяина Треугольника было просто невыносимо; но я, конечно же, снова выжил, ибо я был проклят, сто тысяч раз проклят и бессмертен, как сама смерть. Когда я открыл глаза, то оказалось, что я снова, в тысячный, наверное, раз, лежу на мокрой гранитной набережной Стикса, а сверху накрапывает обыденный мелкий дождь и сумасшедшая луна Треугольника круглым, глупым фонарём сияет мне прямо в лицо. Затылок нещадно ломило от боли, – похоже, меня всё-таки здорово приложило при возвращении! – а руки и ноги от долгого отсутствия в материальности были, словно чужие, и я, пытаясь подняться, довольно долго ворочался, ощущая себя дождевым червём на жёстком граните.
    Потом я всё-таки как-то встал и пошёл, не разбирая дороги; параллельно с этим в какой-то момент я осознал, что мне холодно, и подумал, что мокрая рубашка и джинсы в такую погоду совершенно не греют – хотя, разумеется, могло быть и хуже, например, я мог бы вообще не вспомнить об одежде при материализации, и хлопнуться на набережную голышом. Однако все эти мысли были чисто автоматическими, равнодушными; на фоне захлестнувшей меня депрессии вообще ничто не имело значения, кроме того, что я просто не мог жить без Клэр, да и вообще не мог больше жить. Существование моё было мне противно до тошноты – а трезвость сознания придавала этому мрачному ощущению такую чудовищную ясность, что хотелось немедленно удавиться.
     Но я, само собой, не удавился, просто в какой-то момент понял, куда иду, и оказался у общеизвестного ларька на перекрестке. Моя энергокарта, словно по волшебству, оказалась в кармане джинсов; я  взял целый литр симпэйна, и половину, кажется, влил в себя тут же, не сходя с места – после чего память, наконец-то, покинула меня, сменившись привычной, размытой фрагментарностью.
     Вот так я и сорвался: резко, самозабвенно и с самыми тяжкими последствиями, на которые мне, конечно же, было глубоко наплевать. Неделю, не меньше, я был в глубочайшем самоотсутстсвии, в полнейшей алкогольной прострации; моё сознание ненадолго включалось примерно раз в сутки, после пробуждения; я оказывался постоянно в разных местах, и очень часто – на улице. Какие-то добрые люди в какой-то момент подогнали мне ботинки и драный, кожаный пиджак, чтобы я не замёрз, бродяжничая, ибо в Треугольнике короткое, дождливое лето давно уже сменилось бесконечной, не менее дождливой, осенезимой. Ещё я помню, как какая-то симпатичная девушка подарила мне шарф; кажется, он был в яркую, жёлто-зелёную полоску – но что ещё было между нами, кроме этого шарфа, я не помню, хоть убей…
    Домой я не возвращался, близких друзей и знакомых мест избегал, энергокод заблокировал, и очень надеялся, что коробочка Лорна попросту не сработает в такой ситуации – но, однако, каким же идиотом я был! Она сработала, она на то и была рассчитана, чтобы сработать, Лимми не мог облажаться при конструировании – и в один прекрасный момент, когда я был очень нужен, я, невзирая ни на какие мои упования, оказался в Малинтериуме.

***
     В некотором смысле, Лорну всё-таки повезло, ибо я был пьян чуть меньше, чем в полные дрова – но во всех остальных смыслах всё было весьма хреново. Понятия не имею, как я смог в таком состоянии успешно материализоваться, но ещё меньше я понимаю, как я не расшибся и не отрубился, свалившись из-под потолка прямо под ноги Лорну (а почему я в процессе перехода в Малинтериум возник под потолком, даже не спрашивайте! Могло ведь быть и хуже…).
    Однако впоследствии, анализируя произошедшее, я понял, что моё внезапное падение, наделавшее кучу шума, скорее всего, спасло нам с Лорном жизни, ибо, когда я, кое-как сгруппировавшись, поднял голову, на меня со всех сторон было нацелено такое количество огнестрельного оружия, словно в кабинете президента уместилась небольшая армия.
    Я сразу понял, что Лорну конец, ибо вряд ли все эти люди пришли сюда просто поговорить – и в тот же миг, подстёгнутый адреналиновым всплеском, вскочил на ноги, причём Лорн, стоявший, вжавшись в межоконный простенок, успел вовремя среагировать и подхватить меня со спины под мышки, не позволив снова упасть. Таким образом, несколько секунд я изображал живой щит, а люди с автоматами обалдело на меня таращились; помнится, я успел даже подумать, а не сигануть ли в окно, благо, оно было рядом – но сообразил, что мы находимся на третьем этаже, и вряд ли падение из окна спасёт Лорну жизнь…
    А потом одновременно произошли сразу две вещи: в вооружённой толпе кто-то заорал: «Чего встали, болваны?! Стреляйте!!!» - тогда как я резко развернулся и толкнул Лорна прямо в стену. Стена передо мной моментально расступилась – вернее, конечно же, не стена, а сама ткань пространства Малинтериума – и мы оба за микроскопическую долю мгновения провалились в межмирье под оглушительный грохот открывшейся стрельбы.
    Через самое короткое время мы снова оказались на твёрдой земле, а вернее, на асфальте; я успел встать на колени, оглядеться, понять, что всё нормально, мы в Необитаемом, а не чёрт знает, где – после чего попросту отключился: я был, мягко говоря, не в форме для таких энергозатрат. Не представляю, какой ужас пережил при этом несчастный Лорн, оставшийся один на один с моим безжизненным телом в неизвестном мире – но, судя по всему, он весьма хорошо справился с ситуацией, ибо очнулся я не на улице, а в каком-то вполне сохранном доме, у пылающего камина. Голова у меня кружилась и болела так, что лучше б её и не было, жажда тоже была чудовищной, но я так боялся за Лорна, что, очнувшись, первым делом сел, отыскал его глазами и спросил:
- Как ты? В порядке?
- Да уж наверняка лучше, чем ты, - беззлобно проворчал Лорн. – Вот только есть очень хочется, всё-таки, вторые сутки здесь торчим…
- Вторые сутки?! – ахнул я. – Вот это рубануло меня… Слушай, я сейчас Фонтейра позову, ты только не пугайся…
- Кого?
- Фонтейра. Он мантикор…
- Да пусть хоть крокодил, только бы выбраться отсюда, - усмехнулся Лорн. – Ты-то, я думаю, не можешь меня вывести?
    Я отрицательно помотал гудящей, как улей, головой, и попробовал сосредоточиться для ментального вызова, однако не смог даже этого, а потому просто заорал из последних сил:
- Фоня!!! Помоги!!!
     Лорн аж подпрыгнул от моего вопля – однако спустя несколько секунд его ожидало ещё большее удивление, ибо в коридоре внезапно раздалось цоканье когтей по остаткам паркета, и в комнату протиснулся невиданной красоты мифологический зверь: белый, как снег, с телом гигантского льва, орлиными крыльями и скорпионьим хвостом.
- Ого! – только и смог выговорить квирский президент.
     Зверь же, тем временем, внимательно меня обнюхал, фыркнул, кивнул каким-то своим мыслям и вопросительно мурлыкнул:
- Портвейна?
- Пожалуйста, Фонечка… - простонал я.
      Мантикор ещё раз кивнул, а потом подошёл к окну, распахнул носом раму и что-то прорычал в небо, откуда почти сразу же буквально свалилась самая настоящая…горгулья. Брякнувшись на подоконник, каменная тварь распахнула свою завидных размеров пасть – и оттуда выпала совершенно обычная винная бутылка. Чтобы она не разбилась, Фонтейр вовремя подставил лапу – и той же лапой осторожно подкатил бутылку ко мне. Только тут Лорн наконец-то перестал стоять столбом, и, достав из кармана перочинный ножик, быстро вскрыл портвейн и передал мне со словами:
- Да, Винс, я скоро совсем перестану удивляться! Кто это такие?
     Я сделал несколько торопливых глотков и ответил:
- Жители этого мира.
- Какого мира?
- Необитаемого Треугольника… Моего мира, Лорн… Куда ещё я мог тебя закинуть, если я в таком состоянии?..
- Вот-вот, - мрачно отозвался Лорн. – Какого чёрта ты вообще так нажрался?
- Извини… - я вздохнул, посмотрел на бутылку и понял, что выпил уже почти половину. – Прости… я сейчас в ужасном запое, Лорн…
- Винс, но нам надо срочно обратно, в Малинтериум! – испуганно воскликнул квирец. – Там же переворот произойдёт – если уже не произошёл! Я должен вернуться!
- Да тебя же грохнут! – в свою очередь, испугался я.
- А ты на что?! Ты же обещал меня защищать!
- Я…ну… - признаться, я совершенно растерялся.
      На старые дрожжи и по сильной энергопотере меня так мгновенно разобрало со стакана портвейна, что нечего было и думать сейчас отправляться на разборки с квирцами.
- Я не смогу тебя защитить, Лорн… - понурив голову, честно сознался я. – Тебе сейчас нужен настоящий Творец Мироздания, а не пьяный Хозяин Треугольника…
- Да в чём дело-то, Винс? – внезапно раздался над моим ухом рокочущий бас Фонтейра. – Может, я как-то смогу помочь?
     Лорн ошарашено уставился на говорящего монстра – и тут меня буквально осенило!
- Конечно, Фоня, конечно! – воскликнул я. – Помнишь, как мы Иштар с Кампинтерры выручали?
- Разумеется, - прорычал мантикор, и его получеловечья-полульвиная физиономия расплылась в довольной ухмылке. – Жалко, правда, что ты не позволил нам надрать задницы этим человеческим дикарям – но мы и так неплохо повеселились!
- Ага, - тоже усмехнулся я. – Так вот, Фоня – собирай армию! Прямо сейчас! Мы отправляемся в Малинтериум!
    Поддавшись эмоциональному порыву, я встал и воодушевлённо взмахнул рукой – правда, на сей раз, той, в которой не было бутылки; шатало меня просто зверски, мысли путались, но я знал, что нужно делать, и это было главное! Фонтейр радостно кивнул мне, снова высунулся в окно и издал боевой клич - а Лорн схватил меня за плечи, развернул лицом к себе и встревожено спросил:
- А это не опасно, Винс? В смысле, для нашего мира?
- Абсолютно!
- И эти монстры не тронут людей?
- Нет, конечно, ты что? Они же каменные! И потом, они беспрекословно подчиняются мне! Все, как один!
- Все как один? – изумился Лорн. – Как молнитцы своим Менца?
- Типа того. Коллективное сознание…
- Потрясающе! Я бы не отказался от таких телохранителей, - констатировал квирец, выглядывая в окно, за которым стремительно собиралось разношёрстное каменное воинство.
     Грифоны и гиппогрифы, мантикоры и просто крылатые львы, химеры всех величин и мастей, длинномордые горгульи и даже какие-то карликовые, фасадные дракончики, о существовании которых я и сам едва догадывался – все собрались, как на парад, и когда я вышел из дома, держась рукой за загривок Фонтейра, они издали такой радостный приветственный вопль, что небо содрогнулось.
     Немного послушав эти приятные сердцу звуки, я поднял руку, и толпа Каменных Тварей уважительно притихла.
- Создания! Друзья! – обратился к ним я, и, оглянувшись на стоящего за спиной Лорна, пропустил его немного вперёд. – Вот этот человек – Лорн Квирт, Президент мира Симпалла системы Малинтериум! Он – мой друг, и я поклялся защищать его от врагов, которые сейчас пытаются помешать ему выполнить его миссию. И я прошу вас помочь ему – и мне тоже, ведь я обещал… - тут я, конечно, запутался и сбился, ибо не каждый день мне приходилось толкать такие речи, да ещё и будучи сильно пьяным – однако они уже и так поняли всё.
     Я почувствовал их готовность всей своей сущностью, всей своей кожей, поэтому договаривать не стал. Махнув рукой, я забрался на спину Фонтейру, скомандовал Лорну садиться позади меня и держаться покрепче - а потом мы взмыли в небо, и вся каменная армада ринулась вслед за нами, пробивая проход сквозь миры собственным энергетическим потоком.

***
     В тот день я осознал ещё одно глобальное различие между молнитцами и квирцами: молнитцы были от нас в восторге! Я, признаться, совсем на такое не рассчитывал, и поначалу сильно переживал - однако напрасно…
    На Симпаллу мы выбросились, естественно, не в центре мегаполиса, а на весьма отдалённом пустыре, чтобы наше выпрыгивание всей толпой из энергоканала прямо над домами не привело к разрушительным последствиям, поэтому нам пришлось довольно долго идти по узким улицам Города Стены этакой Непричиняющей, но всепобеждающей армией. И на протяжении всего этого пути нас сопровождала толпа ликующих молнитцев, которых по ходу становилось всё больше и больше, ибо они при виде Каменных Тварей выбегали из всех дверей и подворотен, словно дети, спешащие на карнавал.
    Квирцы же были, как и положено, в ужасе, а некоторые, от страха, пытались по нам стрелять, однако мы со своей энергией принесли с собой и физические законы нашего мира, где оружие попросту не работало, так что даже особо ярых любителей повоевать ожидал большой облом. Президентский дворец был окружён и захвачен в считанные минуты: квирские солдаты, сообразив, что монстров невозможно убить, по-быстрому сдались на милость Лорна, а те, кто ими руководил, попытались было сбежать, но были окружены и тоже сдались. Сторонники президента Симпаллы, быстро повылезавшие изо всех укрытий, радовались вместе с молнитцами, и всё, по сути, было прекрасно – за исключением, разве что, моего собственного состояния.
    Пока я ехал через Город на спине верного Фонтейра, я не просто допил портвейн, но ещё и попросил кого-то из идущих за нами молнитцев по-быстрому сбегать за симпэйном. Лорн при этом хлопнул меня по плечу и скорчил страшную рожу, ясно говорящую о том, что он по этому поводу думает - однако, поскольку президент в тот момент сидел за моей спиной на хребте мантикора, он совершенно ничего не мог со мной поделать; не в той он был, мягко говоря, ситуации.
    В общем, к моменту прибытия во дворец я был настолько пьян, что всё происходящее мною воспринималось, как некое весьма шумное, весёлое мероприятие, нечто вроде рок-концерта, где я, почему-то, был центральной фигурой. Я действовал, словно во сне, в голове плыл тяжёлый туман, но мне постоянно задавали какие-то вопросы, и я на них отвечал, а потом говорил что-то ещё, от себя лично – и, увы, некому было остановить меня…
    По этой причине наутро я очнулся с жутким, пренеприятнейшим ощущением, что вчера я, как говорится, наломал дров – и, как следствие, с таким чувством вины, от которого хотелось немедленно исчезнуть или, как минимум, снова провалиться в небытие. Вдобавок ко всему, меня тошнило, колотило и ломало от слабости во всём теле, и я не понимал, то ли это от энергопотери, то ли я ещё и наркотой закидывался.
    Вокруг было тихо. Я осторожно разлепил один глаз и только когда понял, что шторы на окне заботливо задёрнуты, открыл второй: я всё-таки помнил, что нахожусь на Симпалле, и не хотел получить световой шок от её яркого, зеленоватого солнца…
    Я лежал одетым на диване в довольно большой комнате, судя по всему, в библиотеке, ибо кругом громоздились стеллажи с книгами; кроме дивана здесь же находился небольшой столик с заковыристой настольной лампой и…статуя.
    Очень, очень знакомая статуя!
- Фоня… Фонечка… - еле слышно простонал я, не узнавая собственного голоса. – Принеси мне выпить…
     Мантикор пошевелился, потянулся – совсем как кошка! – подошёл ко мне и, слегка наклонив голову, внимательно уставился своими небесными глазами. Не в его праве было решать, выполнять или нет мои просьбы; не в его правилах было учить меня жить – но он совершенно внезапно сказал:
- Нет, Винс, сначала я пойду и расскажу Лорну, что ты очнулся. Нам нужно кое-что с тобой обсудить.
     Сделав это странное заявление, он взял, да и вышел, оставив меня мучиться похмельем и окончательно ввергнув в ужас относительно того, что я вчера натворил. Этот ужас даже немного подстегнул меня, и я попытался встать - однако не тут-то было: моя несчастная голова мгновенно пошла кругом, я упал на колени, больно ударился левой рукой о подлокотник дивана, и, вдобавок ко всему, меня ещё и вырвало прямо на паркет лорновской библиотеки. Я закашлялся – а потом, признаюсь, просто заплакал навзрыд, ибо это было уже слишком…
     В таком вот виде меня и застал вернувшийся с Фонтейром Лорн – и даже не представляю, что он, на самом деле, подумал; но, надо отдать ему должное - что бы он не подумал, он даже не выругался! Кликнув слугу, президент распорядился вымыть пол, собственными руками усадил меня обратно на диван, вручил влажное полотенце, и, словно из воздуха, достал откуда-то бутылку ледяного мири (подозреваю, что без помощи Фонтейра всё-таки не обошлось).
    Стараясь ни на кого не смотреть, я кое-как вытерся, наконец-то выпил и почти сразу почувствовал, как ледяная жидкость остужает внутренний ад и приводит в порядок голову. Лорн же, тем временем, сел в кресло, дождался, пока слуга закончит с уборкой и выйдет, а потом сказал:
- Вообще-то, Винсент, я пришёл обсудить твоё вчерашнее предложение, но если ты не можешь, так и скажи. Я уйду и оставлю тебя в покое.   
- Какое ещё предложение? – не поворачиваясь к нему, тихо спросил я.
- То самое, насчёт Сфинксов.
    Надежда на то, что я помню хоть что-то, с этими словами Лорна улетучилась окончательно. Я понял, что дело совсем дрянь, и, жалобно посмотрев, почему-то, на Фонтейра, пролепетал:
- Я ничего не помню…
- Как, совсем ничего? – немного растерянно переспросил Лорн.
- Нет…
- Мда… Зря я вчера попросил ребят не снимать тебя на камеру, - проворчал президент. – Сейчас показал бы тебе, чтобы не пересказывать, что ты нам напророчил и наобещал.
- Но вы… вы же… вы не снимали меня, правда?.. – прошептал я, чувствуя, что близок к истерике.
- Я же сказал, что нет. Снимать тебя могли, разве что, в толпе, верхом на Фонтейре – но там ты ещё вполне нормальный был. А потом, после всей суматохи, когда ты уже отправил большую часть Каменных Тварей обратно, мы с молнитскими Клэйтэрами и четвёркой моих сподвижников закрылись в кабинете, чтобы обсудить перспективы – и тут внезапно ворвались эти парни с камерой, журналисты какие-то... Ты в этот момент как раз рассказывал, что с нами будет дальше – и, возможно, ты действительно знал, что говоришь, однако ты был в таком состоянии, что я приказал парням выключить камеру: всё-таки тебя после истории с кайфомашинами вся Симпалла в лицо знает, негоже было бы подобный компромат снимать…   
- Спасибо, Лорн… - с трудом выдавил я, чувствуя, что прямо-таки задыхаюсь от стыда. – Ну, а всё-таки… что я вам наговорил?
- Ну, если вкратце – ты обещал моему народу пришествие каких-то полубогов, которые уравняют квирцев и молнитцев на высшем ментальном уровне.
- Я так и сказал? – изумился я.
- Примерно, так. А ещё ты пообещал подарить мне двух Сфинксов, чтобы они всегда охраняли меня, а коробочку с твоим энергокодом переделать в усилитель энергии этих Сфинксов, чтобы оружие в их присутствии не работало.
- Вот это да… неужели я это всё вчера напридумывал?
- Возможно, ты раньше просто не задумывался над тем, какой эффект мы производим на миры? – предположил мантикор.
- Наверное… - растерянно согласился я. 
- Так это всё, на самом деле, возможно? – с надеждой спросил Лорн.
- Конечно… Фонечка, пожалуйста, поговори со Сфинксами… ну, ради меня…
      Мой верный спутник усмехнулся, раздвинув в улыбке кошачьи губы и слегка обнажив клыки.
- Вечно ты, Винс, обещаешь то, о чём не можешь даже попросить! Ладно, поговорю, - добродушно пробасил он, кивнул и сразу же вышел.
- Вот истинное существо действия, - вздохнул я, с грустью глядя ему вслед.
- Да уж, - проворчал Лорн. – А ты-то как?
- Я? Уже лучше… Немного… И знаешь, мне, при таком раскладе, надо бы снова с Лимми поговорить… Насчёт переделывания коробочки… Что бы я там ни говорил, но устройства я сам конструировать не умею…
     Сказав это, я попытался мысленно позвать Лане – и, разумеется, у меня получилось, ибо Экран Миров, наверняка, ещё со вчерашнего дня был настроен на мою волну. Кроме того, Лим не только меня услышал, он так быстро открыл портальное окно, что Лорн чуть не подпрыгнул от неожиданности.
- Ну, ты тоже прямо существо действия! – рассмеялся он. – Привет, Лане!
- Здравствуй, Лорн! Наслышан про ваши события! – оптимистично воскликнул великий конструктор. – Что, Винсент, ты опять спьяну нагородил проектов?
- Тебе Латис уже нажаловался, да?
     Я попытался изобразить, что всё в норме, и встать ему навстречу, однако эффект вышел прямо противоположный: я пошатнулся, попытался ухватиться за спинку дивана, уронил пустую бутылку, качнулся в противоположную сторону, повалился на читальный столик - и не разбил стоящую на нём лампу только потому, что Лорн вовремя схватил меня за шиворот. Рубашка на мне треснула, спереди отлетела пара пуговиц - и я, по идее, должен был рухнуть лицом вниз, но тут меня подхватил выскочивший из портала Лим.
- Дааа… - протянул он, заглядывая мне в глаза и усаживая обратно. – Я смотрю, хорош ты был вчера! И вообще, ты же, наверное, совсем не просыхал с тех пор, как виделся с Клэр!    
- Да, Лимми… - сознался я, ибо спорить было бессмысленно.
     Лане нахмурился и сказал, обращаясь к Лорну:
- Прости, но ты должен вернуть мне устройство. Я больше не могу рисковать.
- Конечно, Лим! Винсент ведь и звал тебя специально для этого, - загадочно улыбнулся квирец.
- Да? – удивился Лане.
- Да, - кивнул я. – Только… я не отдать тебе его хотел, а попросить переделать…
- И каким же образом?
- Сделать из него усилитель энергополя для двух Сфинксов… 
    Лане несколько минут сверлил меня пристальным взглядом - и не удивительно: я бы на его месте и сам не поверил, что я могу говорить разумно. Я вообще до сих пор не верил в то, что наговорил вчера; однако мой гениальный друг, закончив размышлять, уважительно хмыкнул, покачал головой и сказал:
- Кажется, я даже знаю, для чего тебе нужен этот усилитель энергополя… Ну, что ж, Винс – это изящное, умное и, главное, безопасное решение проблемы. Жаль, что ни ты, ни я до этого не додумались раньше.
- Вот, Лимми, возьми, - Лорн протянул Властителю Хиэйри коробочку. – Хотя по мне, так и прежний способ был неплох.
- Был бы неплох, если бы Винс чуть поменьше пил, - поправил его Лане.
- Я не могу… дайте мне ещё бутылочку мири… пожалуйста… - невпопад брякнул я, чувствуя, что у меня от всех этих разговоров снова начинает болеть башка.
- Да ты сегодня сколько уже выпил-то? 
- Одну… всего одну… Лорн, скажи…
- Да-да, это правда! Я сейчас принесу ещё, - пообещал квирец и вышел.
     Едва за ним закрылась дверь, как Лане снова впился в меня цепким взглядом, и сказал:
- Хорошо ты тут устроился, я смотрю. Президент тебе мири таскает, чаем отпаивает…
- Лимми, я ведь тоже много для него делаю, - чувствуя, что краснею, начал было оправдываться я, но Лим не дал мне продолжить.
- Я в курсе, Винс, - мгновенно сменив тон на более снисходительный, усмехнулся он. – Так что ты не мямли, ты расскажи лучше, что за пришествие квирских богов ты вчера здесь пообещал? Ты что, с Квирской Системой договорился?
      Я вздохнул. Врать было бессмысленно, а правды я по-прежнему не вспомнил, так что сказать смог только одно:
- Я не знаю, Лимми… Честно, не знаю… Впрочем, есть у меня одно предположение… Знаешь, я как-то советовался с Шикеном на тему квирско-молнитских отношений, и он сказал, что нужно найти квирцам какого-нибудь Менца… Ну, существо, которое пробьётся в их сознания и объединит их… Вот, наверное, я по пьяни про это вспомнил и попытался рассказать, а меня неправильно поняли…
     Лане от такого моего объяснения несколько обалдел, и его изумрудно-бирюзовые кошачьи глаза стали круглыми, как блюдца.
- Винс, иногда я не понимаю, идиот ты, или прикидываешься, - сказал он, выдержав почти минутную паузу. – Но ты – это ещё ладно, а вот у Шикена-то что с головой? Коллективное сознание ему мозг заморозило, что ли? Как ему пришло в голову, что квирцев можно ментально объединить?
- А почему нет?
- Нет, конечно, объединить-то можно, если ты каким-то чудесным образом найдёшь существ, способных на это. Вот только молнитских Менца контролирует непосредственно Маллюсинди – а кто будет контролировать квирских, ты подумал?
- Лорн, наверное…
- Невозможно. Он не бог и даже с твоей помощью им не станет. Так что забудь!
    Я на тот момент не нашёл, что ему возразить; ко всему прочему, вскоре вернулся Лорн с бутылкой мири, и я, последовав совету Лане, действительно выкинул из головы бредовую идею Шикена – причём, как показало время, довольно надолго.

***
    С тех пор прошло не меньше полугода Абсолютной Материальности (то есть, времени, которым мы измеряем своё безвременье, чтобы иметь хоть какие-то точки отсчёта). За этот период я избавил Вселенную от суккубов, параллельно подарив им энерговолны  и сделав Слэрша их Центром Распределения; я неосознанно сотворил новый, разумный вид кристаллической жизни, а потом я стал Учётчиком Ждущих и распределил по мирам все блуждающие энерговолны – все, кроме трёх особо претенциозных, потребовавших непременного воплощения либо мной лично, либо… Сейми Маллюсинди.
    И вот тут-то меня, можно сказать, осенило! Я вдруг вспомнил про Лорна, квирцев, Шикена и собственное спонтанное пророчество, и внезапно понял, что всё сходится, ибо я нашёл, наконец-то, тех, кто станет квирскими Менца!
    Тогда, пользуясь правами Учётчика, я пришёл в Беловременье, снова разыскал те три волны и сделал им предложение, от которого они просто не смогли отказаться: то есть, предложил им стать Менца целого народа – и не простого народа, а являющегося частью Квирской Системы Распределения, то есть, гигантского безличного образования, которому всегда нужны были Малые Центры для упрощения собственной жизнедеятельности. Это был прямой путь в боги – и мои подопечные, разумеется, не стали упрямиться; они были, конечно, весьма заносчивы, но отнюдь не глупы.
    Однако же их согласие было далеко не главным в моей затее, ибо после этого мне предстоял разговор с Сейми Маллюсинди - а я, в последнее время, вообще не представлял, как с ней разговаривать. Дело в том, что она, ещё с момента нашего первого знакомства, была в меня влюблена, причём, отчаянно, страстно, по-звериному, (возможно, так сказывалась её истинная кошачья натура), и каждый раз, когда мне нужно было для чего-либо встречаться с ней, она откровенно пыталась меня соблазнить. Не удавалось же ей это только потому, что она постоянно подпаивала меня, а я умел очень быстро напиваться до потери сознания; однако, это тоже был не выход, ибо я в таком состоянии совершенно не мог заниматься энергетическими делами Малинтериума, ради которых, собственно, и общался с Сейми.
    Это был какой-то замкнутый круг - а самая главная сложность моего положения заключалась в том, что в это никто не верил! Даже Лимми, который, конечно же, верил абсолютно во всё - но в глубине души по-прежнему был Истинным Молни, и потому даже мысли допустить не мог, чтобы Великая Сейми вела себя, как обычная похотливая кошка. С остальными молнитцами я, по той же причине, вообще говорить боялся – впрочем, как и со своими друзьями из Треугольника, которые, если не смеялись надо мной, то всё равно смотрели, как на идиота, не понимая, в чём, собственно, проблема.
    В общем, помощи мне ждать было не откуда – да и какая помощь могла быть в такой ситуации? Я просто должен был держаться от Сейми подальше, как можно подальше - а мне, вместо этого, предстояло встретиться с ней, да не просто встретиться, а ещё и просить её об одолжении; то есть, прийти к ней не потому, что ей от меня чего-то надо, а потому, что это надо мне!
   То есть, как ни крути, а я был обречён – и, чтобы хоть немного оправдать себя перед самим собой, я ещё накануне разговора с Сейми напился так, что дальнейшее помнил весьма смутно. Маллюсинди, как всегда, была прекрасна. Мы сидели на шикарном, обитом шёлком, ложе посреди заросшей фантастическими, сиренево-серебристыми вьюнами террасы; Сейми нежно обнимала меня за плечи, периодически запуская свои изящные пальчики то мне в волосы, а то и под одежду – а я тем временем (не поверите!) между глотками симпэйна, заплетающимся языком, поминутно спотыкаясь и путаясь в словах, пытался говорить о важных для Малинтериума и Мироздания вещах.
    Если вкратце, то моя идея была такова: Маллюсинди создаёт троих сильнейших полубогов, причём, не молнитской расы, а слегка похожих на квирцев, и, непременно, симпатичных с их точки зрения, чтобы те не сопротивлялись проникновению в собственное сознание. А как только это проникновение произойдёт, и новые Менца объединят всех квири – дело, считай, будет сделано, ибо контролировать-то новых Менца, так же, как и старых, будет их создательница, а значит, все присоединившиеся к коллективному сознанию квирцы автоматически станут воплощениями Сейми Маллюсинди.
    Воистину, это была просто головокружительная карьера: от Малого Центра, не так давно находившегося на грани вымирания – до самого настоящего, полноценного Большого Центра, которому даже энергию из Треугольника заимствовать больше не пришлось бы, ибо собственной энергии волн нескольких миллионов квирцев было бы вполне достаточно для исправного функционирования. И, как бы сложно не было мне говорить, но в итоге влюблённая богиня всё-таки услышала меня.
    Словно проснувшись, Сейми вздрогнула, прервала свои ласки, взяла меня за руки, заглянула в глаза и совершенно серьёзно сказала:
- Винс, ты говоришь такие потрясающие вещи! Сделать меня Большим Центром, вернуть мне мой изначальный божественный статус – это чрезвычайно заманчиво, но… Я ведь не имею творящего потенциала для воплощения столь сильных полубогов, и тебе это должно быть хорошо известно.
    Да, я знал об этом, на такое «творчество» у неё и впрямь не было сил – но зато у неё был я, Творец Мироздания, и все мои неограниченные ресурсы впридачу! И я, рискуя вызвать её ревность, рассказал, как, соединившись с энергетической сущностью Клариссы Хиберды, воплотил несколько сотен её Ждущих.
   Однако, как выяснилось, Сейми и не думала ревновать: всё-таки, она не имела полного материального аватара, и, в первую очередь, была всё-таки Центром, а не человеком – а потому и мыслила, как Центр. Наградив меня самым восхищённым взглядом из всех возможных, она заявила, что мой замысел великолепен и что она готова прямо сейчас приступить к его осуществлению.
    Только тут я сообразил, что здорово перебрал для такого серьёзного дела, однако идти на попятный было слишком поздно; ко всему прочему, я был ещё в состоянии перебросить нас в Мастерскую Мироздания – и я это сделал, понадеявшись на всесильность своей полной энергоформы.  Мы с Сейми слились воедино, и моя Вечность снова превратилась в бесконечный миг творения – но только на сей раз, ещё более сильный и впечатляющий, ибо, если при простом распределении жизней достаточно было трансформировать и передавать волны в зарождающиеся тела, то у полубогов должны были быть собственные энергетические материальности, нечто вроде аватаров.
   В общем, я выкладывался на полную, не скупясь на затраты – и в какой-то момент внезапно почувствовал чудовищную усталость. Это было страшно, потому что до этого момента я даже не думал, что можно устать в энергоформе! - а главное, это было весьма не вовремя, ибо мне ещё предстояло переместить готовые сущности в Малинтериум, а я понял, что и себя-то материализовать не могу, не то, что ещё трёх полубогов!
    Однако поскольку остановиться я уже тоже не мог, я принял единственно возможное решение: кое-как отделив от своей волны сущность Маллюсинди, я отправил её в мир Сейми, а затем крикнул трём полубогам:
- Прыгайте следом!!! Сейчас!!! – и, к счастью, они оказались на это вполне способны, потому что вскоре я остался в Мастерской совершенно один, а потом…
     ... как и полагается, я очнулся в Треугольнике, только на сей раз, не на граните набережной, а на крыше лифтовой шахты одного из домов Разрушенного Города. Я чувствовал себя разбитым на мельчайшие осколки, каждый из которых испытывал отдельную боль, и, само собой, я не мог не только слезть с крыши, но даже мало-мальски пошевелиться. Я попытался вспомнить, что на мне было надето перед визитом к Маллюсинди, и понял, что ничего не помню, а значит я, скорее всего, всё-таки умудрился материализоваться голышом. На фоне этого пролетающие перед лицом редкие снежинки меня совершенно не радовали, ведь, несмотря на то, что я сейчас, кроме боли, ничего не чувствовал, замёрзнуть-то я мог запросто! А может, я уже замёрз, и поэтому не могу пошевелиться?!
    Тут я, несмотря на полную абстрактность восприятия происходящего, всё-таки испугался, и, собрав все имеющиеся силы, заорал:
- Мирра! Лимми! Кто-нибудь!
    Ор вышел тихим, почти даже совсем никаким – однако, видимо, ментальная сила моего отчаяния прозвучала намного громче, потому что в ту же секунду передо мной открылся экранный портал.
- Какого чёрта, Винс?!! – не своим от ужаса голосом взвизгнул Лане, выскакивая на крышу и подхватывая меня на руки. – Где ты был?!!
- В Мастерской… с Сейми… - прошептал я.
- Ага, и поэтому ты внезапно оказался на крыше абсолютно голым? – недоверчиво проворчал он, вытаскивая меня на Хиэйри, укладывая на привычный ковёр и заботливо укутывая одеялом.
     Я хотел было ему ответить, но не смог, ибо в тепле моя боль внезапно перестала быть «осколочной» и разлилась по всему телу жаркой волной, мгновенно затопившей жалкие остатки сознания, после чего я снова отрубился – что, в общем-то, было совсем не удивительно после такой-то энергопотери и почти полной телесной заморозки.

***
     Примерно три недели после этого я провалялся дома у Лане в состоянии полутрупа: у меня была высоченная температура (кто бы мог подумать, что существо вроде меня может простудиться?!), чудовищный кашель и бредовые видения; я почти ничего не пил и уж тем более не ел, а только спал - да и зачем было просыпаться, если я и вставать-то почти не мог от слабости? Мозг мой при этом тоже почти не работал, охваченный всеобъемлющей апатией энергопотери, и поэтому даже в моменты бодрствования я молчал и очень плохо воспринимал происходящее.
    За это время какие-то квирцы приходили ко мне вместе с Лорном и пытались долго и путано рассказывать о сбывшемся пророчестве; потом приходили молнитцы во главе с Латисом и Шикеном, и говорили о том, как изменились квирцы после пришествия Файрнуита Аймивиртов – то есть, как я понял, тех самых троих моих полубогов, ибо только Сейми могло прийти в голову назвать кого-то…как бы это поточней перевести… «Троицей Космических Духов».
   А потом, в какой-то момент, мой друг Лане, изумлённо хлопая глазами, рассказал мне, что, пока я спал, к нему явилась сама Маллюсинди, (причём, для этого она, Большой Центр, самовольно прошла через Экран!), чтобы объявить бывшему мафиози персональную благодарность за заслуги перед Мирозданием и, в частности, перед родным Малинтериумом. И ладно бы, только это – но, помимо благодарности, Сейми ещё и объявила Лимирэйиса Ланейриа Последним Истинным Молни во Вселенной! Это его-то, Властителя Хиэйри, существо совершенно иной материальности!
    Дело было в том, что после объединения Менца и Аймивиртов молни и квири стали существами с одинаковым энергетическим уровнем, не похожим ни на прежний молнитский, ни на прежний квирский. Латис Эрну Клэйтэр, конечно, мог бы не меняться – но поскольку он давно уже изменил свой первичный материальный уровень, он тоже не стал выпендриваться и изменился ещё раз, вместе со всеми. Так само понятие «Истинный Молни» утратило всяческий смысл, ибо все, и молни, и квири, стали Истинными воплощениями Маллюсинди.
    И только Лане до сих пор носил в себе частицу того уровня, которым обладали прежние молнитцы; именно этот уровень сохранился после смерти в его памяти - и именно этот уровень он взял за образец, когда трансформировал для себя тело и волну побеждённого в ментальном бою Шамана. И, конечно же, Лим втайне всегда считал себя Истинным  – однако признание этого факта самой Маллюсинди совершенно потрясло и растрогало бывшего Главу Кэрду.
   На меня это тоже произвело довольно сильное впечатление, и я, чтобы поздравить и успокоить своего лучшего друга, даже из молчания вынырнул – а потом мы оба так нарезались, что просто рыдали друг у друга на плече, споря, кто из нас лучше и кто кому больше обязан собственной жизнью. Однако этот вопрос, разумеется, так и остался нерешённым, ибо даже мудрый Доэйли не мог нас рассудить, настолько мы оба были правы. Какими бы мы ни были…
    Ну а через несколько дней мне, конечно же, пришлось знакомиться с Аймивиртами, которых, так же, как Клэйтэров и Менца, звали просто Эрну, Мирну и Файрну – то есть, Первый, Второй и Третий. Они оказались действительно замечательнейшими, крайне просветлёнными  существами, созданными специально для ношения огромного количества чужой личной информации и для объединения этой информации в единое, коллективное энергополе-сознание. В каком-то смысле, Аймивирты были даже не людьми, а живыми компьютерами, но их работа была, безусловно, работой человеческого мозга; да, сильно расширенного, благонамеренного и не отягощённого амбициями – но человеческого, квирского, нормального, благодаря чему он воспринимался квирцами, как часть собственного интеллектуального «я».
     Я же, как человек, который всегда был крайне несовершенен, мог только восхищаться такими совершенными созданиями, как Аймивирты – и, как всегда, сам не верил в то, что именно я был их создателем. Поэтому в разговоре с ними, (а так же с Лорном, Латисом, Шикеном и даже симпаллийскими журналистами), легко свалил все основные заслуги по объединению Малинтериума на Сейми Маллюсинди: в конце концов, она была богиней, и если кто-то и заподозрил, что всё было не совсем так, он не решился возразить.
    А когда всё улеглось, то есть, много месяцев спустя, Лорн высказал мне кое-что такое, о чём я даже не подумал, улаживая проблемы его народа своим оригинальным способом. Если быть точным, то сказал он примерно следующее:
- Знаешь, Винсент, а ведь ты подумал обо всех, кроме меня. У молнитцев есть Менца, у квирцев - Аймивирты, а у меня, Лорна Квирта, теперь нет никого. Ну, разве что, Квирская Система, как ты её называешь – но это для меня далёкая абстракция; однако, возможно, я всё-таки однажды умру, и вернусь туда, в эту абстракцию, и, может быть, после этого смогу больше – там, в следующей жизни… Я ведь здесь теперь никому не нужен; я - всего-навсего, номинальный Президент Симпаллы, мира, которым управляют Сейми, Менца и Аймивирты… Так скажи мне, Хозяин Треугольника, я могу умереть?
    Мы сидели на парапете набережной Стикса и пили вкуснейший сетхиевский хисс; мы курили папиросы и бездумно смотрели на тёмную воду, болтая ногами, как самые обыкновенные люди – однако это по-прежнему были мы: не верящий в собственное могущество Творец Мироздания и загадочный человек, пару столетий назад спасший и вырастивший заново собственную цивилизацию. И я, хорошенько подумав, ответил ему:
- Конечно, да - если сочтёшь нужным.
     А больше я ничего ему не сказал, ибо – что я мог сказать ему, самому великому квирцу Малинтериума, оказавшемуся теперь Последним Квирцем?
 
                Винсент Табу, декабрь 2013г.