Эвакуация. Казахстан

Истории моей мамы      
Эвакуация. Казахстан

8 мая 1942 года умер папа.  Мамин брат, мой крестный, с семьей, двумя невестками и их сыновьями, был эвакуирован в Северный Казахстан, поселок Чалдай Павлодарской области.  Он там работал директором школы.  Получив от него вызов, мы с Тамарой поехали туда.  Нас хорошо встретили.  Жили мы в большом бараке все вместе.  Крестный, старшая дочь Сима с дочерью Лялькой, младшая - Светлана и мы с Тамарой – всего 7 человек.  Моя сестра Тамара еще до войны  работала в младших классах.  Поэтому в Чалдае она стала   учительницей в начальной школе.   
    
       Мы со Светланой  начали работать в цехе железнодорожного строительного участка.  Всего 5 человек – 4 женщины и один парень  нашего возраста – ссыльный поляк.  Мы пилили бревна, очень толстые сутунки.  Полсмены пилили их на диски, вторую половину дня кололи их на мелкие части, которые были предназначены для колонок грузовых газогенераторных машин.  Потом это предприятие закрылось, и мне пришлось работать на лесопильном заводе.  Это были стены, деревянная крыша, открытые двери, большое отверстие – окно, куда выбрасывался горбыль.  С одной стороны ворота, куда ввозились сутунки, с другой – ворота, куда вывозились доски.  В центре стояла пилорама.  Я была винтовщиком, то есть, принимала с пилы бревна, закрепляла их винтом на тележку.  Давала знаки закомельщику, как ему рычагом подправить сутунок, чтобы он правильно шел в пилу. Работали без выходных по 10 часов. А один день – 15 часов, чтобы перейти из смены в другую  смену.  Очень мерзли – сибирские морозы, а одежды, ботинок не было.  На чуни, сшитые из старых чулок, одевались калоши.  Крестный как-то пришел на завод, молча посмотрел, как я работаю.  Потом пошел в отдел кадров и сказал, чтобы меня уволили.  Пришлось самой идти туда же и настаивать, чтобы не увольняли.

        Кормили нас один раз в сутки, это была кипяченая вода с солеными вареными помидорами.  Хлеба не было, так как, в паек давали сколько-то проса.  Мы его толкли на муку в ступе.  Правда, в этой муке было больше шелухи, чем муки.  От таких лепешек были страшные запоры.  Да и лепешек хватало ненадолго.  И огороды не помогали, и морковь и помидоры быстро кончались.   В начале мы с Тамарой жили у Погодиных, а потом в цехе выделили рабочих и они  построили  две комнаты с русскими печами.  Во второй комнате жили две девушки.   Помню, как мы с Тамарой складывали из кирпича печь, как штукатурили стены с дранкой.

        Это была одна сторона жизни. Но мы были молоды, хотелось радости. В поселке был клуб. Там постоянно на баяне играл один ссыльный.  Мы ходили на танцы.  Кавалеров-партнеров было много.  Это были ссыльные поляки, может быть, чуть старше нас,   интеллигентные, воспитанные  люди.  Среди родственников все, кроме нас с Тамарой  были Погодины.  Нас так и называли – Погодинский колхоз, 13 человек.  Наташа - жена старшего двоюродного брата была «мастер на все руки и ноги», играла на пианино, танцевала, да еще славилась художественным  свистом.  Светлана хорошо пела, Тамара читала стихи, а я танцевала одна, или со Светланой и с Наташей втроем эксцентричный фокстрот.  Когда из Ленинграда после прорыва блокады приехала тетя Шура, она начала ставить пьесы – «Женитьбу» Гоголя, «Ревизора» и другие.  Еще в нашей команде был замечательный конферансье – пожилой ссыльный грек Шелехес.  Очень остроумный, знал и пел много эстрадных куплетов.   Представлялся: «Шелехес» в переводе на русский «тряпка».   Так что, в культурной жизни поселка мы были хорошими заводилами.