Бартерная сделка или Ностальгия по перестройке

               
                Рассказ

                За ужином, по привычке, я просматривал прессу. Жена и дочь говорили о школе, а я, безуспешно пытаясь разобраться в деталях перехода страны к рынку, взял газету попроще,  местную, где были только объявления,  реклама,  да программа телевидения на неделю. Кстати, очень скоро я понял, что меняли все на все: щенка черного пуделя беспородной, но очень порядочной суки на двух попугаев, говорящих по - английски с йоркширским акцентом, женские португальские сапоги 42 размера на большие, гараж на телевизор, телевизор на мягкую мебель и т. д. Все это уже стало нормой жизни. Задумавшись, я грустно смотрел на бесконечные колонки, как вдруг меня будто толкнуло что – то. Да, восстанавливая позже в памяти тот момент, я точно помню, что, еще не читая объявление, у меня уже было предчувствие чего – то нехорошего, хотя ничего особенного на первый взгляд в нем не было: обычная бартерная сделка. «Меняю курящего инженера с талонами на сахар на двухкамерный холодильник». Конечно, что особенного, если  меняют человека на холодильник, тем более, что холодильник двухкамерный, а человек -  просто инженер. Нормальный обмен, но вдруг я почувствовал озноб, меня как – то передернуло. В конце объявления был указан номер телефона, и что, очень странно,  здорово совпадал с домашним.  Д а, внизу отчетливо были впечатаны знакомые пять цифр. Мой телефон!  Да что же это значит? А через минуту -  облечение… Конечно ошибка!
              Неестественно бодрым голосом обращаюсь к домашним: «Смотрите, вот это обмен!  И, телефончик,  даже. Во время! Никто ни за что не отвечает, ошибаются в большом и малом!».  Жена, совсем не удивившись, механическим голосом констатирует: «Да никакой ошибки нет и телефон наш, а объявление я дала. Мы с дочерью решили обменять тебя. Все равно от тебя толку нет, хотя сейчас и от холодильника тоже… Ну, хоть будет вещь новая, когда – нибудь пригодится, а ты …» , - она посмотрела сквозь меня и погладила дочь по голове. Я и сам люблю пошутить, а тут чувствую дело серьезное, поэтому ищу поддержку у дочери. А Света, как о чем – то незначительном: «Ну что ты, пап, расстраиваешься. Тебя еще и вряд ли поменяют. Мы то хотим ЗИЛ новый или импортный какой…  Мам, а объявление нужно уточнить: мужчине 40 лет, а то подумают, что старый совсем. Вот три дня прошло, а никто не интересуется даже».  Точку  над «и» жена поставила: «Я тебя на вещь нужную меняю, не на мужика ж другого, тебе верной остаюсь, а сейчас иди пока на свое лежбище, дочитывай». Я заторможено соображал, почему – то вспомнил  Рим древний, рабство, цепи, сплющенный коричневый нос зачем – то, потом коллег по работе, а в конце свою добрую маму и вдруг перед глазами предстал полный, округлый, почти двухметровый холодильник, который сердито ворча, меня куда – то подталкивал.
             На следующий  день, прибежав домой с работы раньше обычного, я уселся у телефона, всякий раз вздрагивая от звонка. Звонили дочери подруги, жене из школы. На второй день я понемногу успокоился, Взбадривая себя тем, что никто, конечно, не клюнет на такой нелепый обмен, я вернулся к своим обычным занятиям: чтению, игре в шахматы, к телевизору, однако стал неравнодушен к нашему старому холодильнику. Я сменил в нем патрон, достал лампочку, старая лет 10 не горела. На звонки я почти не обращал внимания, но в тот вечер интуитивно понял: речь обо мне. Жена, выразительно посмотрев в мою сторону, ответила неизвестному абоненту: «Да хоть сегодня приходите. Он дома, сами и увидите».  А мне мимоходом: «Причешись, да будь, повежливей!»  Внутри у меня что – то екнуло, а «Правда» очень долго кружась, опускалась на ковер, хотя падать ей с дивана - секунда. Меня как – то на этом  заклинило. Почему она так долго падает? Почему? Потом я почувствовал, что оторвавшееся что – то в  моем нутри упало вовсе не вниз, а куда – то в бок, видно, зацепившись за что – то, отчего при ходьбе меня стало заносить в сторону. Наверное, поэтому моя новая хозяйка, выйдя со мной из лифта и пройдя метров двести, стала сокрушаться, что обмен  с браком. «Да кто же думал, в квартире то стоял только, а с виду ничего, ну и на том спасибо!» 
           Если честно, я до конца не верил в обмен, но теперь, чувствуя, как крепко меня держит за рукав чужая женщина и как легок мой дипломат, понял: все кончено!  И  уже ни на что, не надеясь, спросил только: «Куда идем?»  «Ко мне, к нам, то есть, куда же еще. Да, твоя старая хозяйка просила тебя помочь  холодильник от меня привести, - я не возражаю!»
           На новом месте особых изменений не было. За ужином, сидя в углу, я так же читал газеты, вот только здесь очень тесно было, наверное, потому, что за столом, кроме хозяйки сидели двойняшки: Вовочка и Даша. Новая хозяйка или жена первую неделю подолгу пристально меня разглядывала, и у меня создалось впечатление, что она никак не может решить: как лучше меня использовать, как лучше мною распорядиться. Когда ее зеленые кошачьи глаза загорались каким – то недобрым светом, она начинала меня вертеть и щупать, задавать нелепые вопросы: «А как звали меньшего поросенка?»   Я вообще не понимал о  чем речь, а она, со злорадством:  «Нуф – Нуф, его звали, а еще инженер!»  Затем она быстро остывала и уже подолгу не обращала на меня ни малейшего внимания. Зато вниманием двойняшек я обделен не был, поэтому в выходные старался уйти из дома под предлогом, что вызвали на работу. Но скоро хозяйка пресекла мои отлучки и сказала: «Дети на тебе, а мне свою жизнь устраивать надо». Услышав это, двойняшки цепляли меня за руки и таскали по улицам до моего полного изнеможения. А когда, к вечеру, я собирался прилечь отдохнуть, подходила Даша и требовала, чтобы я был жюри и определял по пятибалльной системе красавицу их дома. Как горько она плакала, когда однажды, по – моему, ранней весной, я отдал предпочтение третьекласснице Тане из соседнего подъезда, а Даше – лишь второе место. Хозяйка посмотрела тогда на меня так, что я сразу пообещал устроить новый, самый престижный конкурс и сделать правильный выбор. Может, быть, тогда у моей хозяйки  и зародилась мысль о моей никчемности для ее дома и естественное желание поменять меня на что – либо. Так или иначе, а скоро я обнаружил в газете объявление, в котором меня на этот раз меняли на капот и левую дверь от «восьмерки». Не знаю, для чего моей хозяйке были нужны эти запчасти? Очевидно, идею обмена подкинул Василий -  знакомый хозяйки, который частенько подвозил ее к дому и теперь, анализируя свое житье у Эльвиры Аркадьевны – так звали мою хозяйку – могу с уверенностью сказать, что именно Василий исполнял самую почетную мужскую функцию в нашем, их доме, в то время как меня раздирали пополам хитрые двойняшки.
              Второй обмен состоялся на удивление скоро. Новая хозяйка, по самым скромным подсчетам, дама  лет 70, изучающе, поверх очков, посмотрев на меня, только и спросила: «Читать любите?»  Не чувствуя никакого подвоха, я моментально кивнул. «Молодец!»  Она усадила меня в кресло, сев сама на диван, поджав ноги и укутав их пледом. «Прошу не перебивать, перерывы будем делать через каждый академический час,  и громким поставленным голосом начала читать собственный роман – хронику, который охватывал трепетные годы юности моей хозяйки, которые совпали с коллективизацией. Прочитав листов двадцать, отпечатанного на машинке текста, хозяйка обратила мое внимание, как нестандартно она посмотрела на середняка, как точно был выбран угол зрения. «Такого угла не имел даже Ленин, а у тех кто после… Если бы не они - были бы мы сыты и никаких талонов», - она безнадежно и в то же время величаво опустила руку, вытерла скупую слезу, потом аккуратно собрав листочки, очень мягко,  по – доброму: «Можешь покурить минут 15».
            Чтения продолжались весну и лето, а поздней осенью, когда листочков романа осталось столько же, сколько на одиноком тополе во дворе, который все лето тоже был участником нашего читательского кружка, просунув кудрявую голову в распахнутое окно, настроение моей хозяйки испортилось окончательно. Не помогала даже моя покорность:  я терпеливо слушал, во всем соглашался,  хвалил, курил, когда разрешали. Последние страницы она читала с гневом, вроде я был виноват, что кулаки убили Дмитрия – первую и последнюю любовь хозяйки.
           А во мне уже снова жило знакомое чувство. Будет обмен и я был рад этому! Именно тогда, во вторую годовщину  обмена, меня осенила трезвая мысль: как хорошо, что в нашей стране повальный дефицит, ведь пока он существует, кому – то понадобится курящий инженер 42 лет и не кому – нибудь, а моей жене и дочери, которым, как они, конечно, сами понимают, я снова могу оказать добрую услугу... Я вспомнил, что у нас с женой очень старый телевизор, еще черно – белый.

                Виктор Попов