Немеркнущие дали Часть - 2 Родные просторы

Часть - 2


Родные просторы






 М А С Т Е Р

 Алексей приехал на свою малую родину в гости к сестре Лиде. Она жила в родительском  доме. 
Здесь, во всю свою мощь бушевала весна. В саду фруктовые деревья утопали в нежном белом цвету с переливами светло-жёлтых и кремовых оттенков. Под старым добрым грецким орехом, посаженным ещё отцом, цвели душистые ландыши. В небольшом палисаднике у дома благоухали несколько кустов великолепных  роз и огромный куст сирени. В пьянящем аромате цветов постоянно жужжали неутомимые  труженицы полей и садов – пчёлы, кружили кусачие осы, гудели, как бомбардировщики, пузатые шмели.
Алексей вошёл в беседку и присел на скамью, вдыхая аромат волшебного утра.
Ему предстояла большая работа - за лето отремонтировать дом и погреб с погребкою. Для этого нужна  бригада строителей – каменщики, штукатуры, плотники, кровельщики.
Сестра посоветовала  ему почитать объявления в газете.
Взяв пару последних номеров местной прессы и, прочитав несколько объявлений, позвонил по одному из них.
-ООО «Ремстрой» вас слушает,- отозвался в трубке   приятный женский голос.
Приветствуя девушку и в её лице ООО, он объяснил ей причину своего обращения.
-Одну минуточку, сейчас приглашу мастера…
-Я слушаю,- чуть с хрипотцой ответил в трубке мужской голос.
Алексей изложил свою просьбу.
-Меня зовут Михаил, назовите, пожалуйста, свой адрес, я сейчас к вам подъеду.
Через полчаса у калитки затарахтел велосипед с моторчиком и заглох.
-Хозяин, хозяин!?- послышался голос Михаила.
-Иду, иду, - спускаясь по ступенькам крыльца, ответил новоиспечённый хозяин.
Алексей открыл калитку и впустил Михаила во двор. Приветствуя друг друга, они познакомились.
Михаил был среднего роста, легкоатлетического телосложения,  на вид ему было около пятидесяти лет, на висках проступала седина. Разговаривал он на русском и украинском языках одновременно.
Они обошли весь дом, пристроенную к нему кухню и погреб с погребкой.
-Алексей Петрович, давай пока ограничимся домом и кухней, а потом уже всем остальным,- предложил Михаил.
-Не возражаю.
 Определив объём работ и материалов, и подсчитав их стоимость по каждому объекту в отдельности, ударили по рукам.
-Алексей Петрович, вы когда хотите начинать?
-Та хоть зараз,- подыгрывая Михаилу, улыбаясь, ответил хозяин.
Михаил, ответив доброй улыбкой и глядя Алексею в глаза, достал мобильник  и набрал номер:
-Готовьте всё, после обеда начнём новый объект, надо ветеранам нашим помочь.
Петрович,- обращаясь уже к Алексею,- можно я буду вас так называть?
-Ради бога,- разводя широко по сторонам руки, как бы открывая настежь свою душу, - ответил Алексей.
-Вы, пожалуйста, не уходите из дома, мы после обеда завезём необходимые материалы и инструменты. И сразу приступим к работе.

Вот уже почти месяц кипит работа. Ребята, как и обещал Михаил, трудятся  добросовестно и с хорошим качеством ремонта. Если у Алексея появляются   замечания, они тут же выполняют волю заказчика. Часто заскакивает на своём «мерседесе» Михаил. Смотрит, советует, иногда сам выполняет некоторые сложные работы.
А вдобавок ко всему, он оказался ещё и очень весёлым человеком: шутки, прибаутки, анекдоты… Да ещё с украинскими оборотами речи.
Алексей подумал, что он приехал к нам из Украины на заработки. Оказалось - нет. Как рассказал Михаил, он родился и вырос в  УССР, а служил в Армии на территории РСФСР, т.е. ещё в советское время. После Армии женился на местной красавице. Семья,  дети… Так и остался жить на родине  супруги.
И малую родину не забывает. Ездят  всей семьёй ежегодно в гости.

Пролетели ещё три недели. Бригада выполнила весь комплекс работ, обозначенный договором, в полном объёме и с высоким качеством.
Алексей был очень доволен.
На сдачу объекта приехал Михаил.
-Миша, большое спасибо тебе и всей бригаде, уважили стариков, всё сделано очень хорошо, мы с сестрой очень довольны, приглашаем всех вас с нами отобедать, милости просим. Надо же отметить это замечательное событие.
-Петрович, большое вам спасибо за приглашение, но нам надо собираться, сейчас подойдёт автомашина, повезём оборудование на новый объект. Извини, пожалуйста, как-нибудь в следующий раз.
Подъехал фургон, мужики принялись грузить свои вещи. Подойдя к ним, Алексей еще раз поблагодарил всех за выполненную работу и пожелал крепкого здоровья, успехов и удачи во всех их  делах.
На прощание Алексей и Михаил крепко пожали друг другу руки, а на добрую память обменялись головными уборами.


   
           АХ, ЛИМАНЫ
      МОИ ГОЛУБЫЕ

В последние дни стоит неимоверная жара. Температура воздуха не опускается ниже сорока градусов в тени. Алексей в самые тяжкие часы спасался летним душем или забирался в дом с кондиционером и, устроившись на диване, смотрел телевизор,  читал газеты.
Движение людей по станице замирало. Оживление появлялось с уходом солнца за горизонт, когда пыл его лучей стремительно угасал, а в воздухе начинал сквозить свежий ветерок.
В это время на бульвар, что напротив парка, выходят молодые мамы и бабушки с младенцами в колясках, ребятня на роликах, на прогулку - счастливые семьи.
Немного позже их сменяет молодёжь, которая приходит во Дворец культуры на танцы. Со всех уголков парка разносится их задорный смех и весёлый говор.
На небе зажигаются звёзды.

Поздний вечер окутал станицу. Алексей смотрел последние новости. По улице мимо окон прошумела легковая автомашина и вдруг остановилась. Раздался громкий протяжный сигнал.
 Алексей выглянул в окно. У калитки стоял вездеход «Тойота» белого цвета.
Хозяин пошёл на вызов.
Открыв калитку и заглянув в салон, он увидел за рулём друга детства Павлика, а  ныне  генерального директора одного солидного предприятия Павла Ивановича Попова.
Павел вышел из-за руля, подошёл к Алексею, и они обнялись, тепло приветствуя друг друга.
Друзья вошли во двор.  Присев в беседке на скамейку, стали засыпать друг друга вопросами.
-Ты когда приехал? Надолго ли? Чем занимаешься? – расспрашивал гость.
-Паша, сразу так много вопросов. Пойдём в дом. Чай, кофе?
-Нет, нет, Лёша, уже поздно, я только с работы добираюсь, очень устал, отдыхать поеду. Извини, пожалуйста, в следующий раз. Давай так договоримся: завтра воскресенье, я пораньше заскочу за тобой, и мы погоним в поля. У нас уборочная кампания началась. Вот  там и поговорим. Согласен?
          -Паша, о чём речь, конечно. Завтра и я выходной, и моя бригада тоже отдыхает.
-Постой, какая бригада, ты чем занимаешься?
     Алексей пояснил.
- Ну ты даёшь… Если нужна какая-то помощь – звони, приходи… Ты понял?
     Завтра и об этом поговорим.
Алексей проводил Павла, передав привет супруге, Любови Владимировне.

Занималось прекрасное летнее утро. На горизонте темнела зубчатая линия  лесополосы, из-за которой в голубое небо поднимались первые лучи солнца. Тойота легко и скоро мчалась по асфальтовому шоссе Ростов-Сальск. Слева от шоссе тянулись улицы их малой родины, справа – широкие поля, разделённые на квадраты лесопосадками.
На полях от лёгкого дуновения ветерка волновались золотые колосья пшеницы. С противоположной стороны поля работал комбайн.
Впереди на обочине шоссе стояла легковушка, чуть дальше – мужчина. Павел, укротив бег Тойоты и объехав их, взял вправо и остановился.
-Что-то случилось, Паша?
-Нет, уже приехали.
Выйдя из машины, Павел направился к молодому человеку.  Алексей за ним следом.
Подойдя к парню и протянув руку для приветствия, он спросил его:
-Ну как дела?
-Нормально, жду комбайн с новым урожаем, перегружу в машину и поеду на весы и мехток.
-Кстати, познакомься,- обратился Павел к своему другу,- это мой сын Михаил.
Алексей протянул руку.
Отец и сын повели разговор на производственные темы.
Алексей спустился с обочины в поле. Высокая пшеница доходила ему до пояса. Он по старой привычке сорвал колосок, растёр в ладонях и несколько зёрен бросил в рот. По всем признакам этот клин должен дать не менее сорока центнеров с гектара. Это совсем неплохо в такое жаркое лето.
Алексей о чём-то задумался.
Подошли Павел и Михаил.
-Да, пока всё идёт неплохо. Дай - то бог… И, повернувшись к солнцу и полю, осенив себя крестом, Павел прошептал молитву. Затем  дал распоряжения сыну и они с Алексеем поехали дальше.
Друзья осмотрели поля кукурузы, подсолнечника, люцерны.
Всю дорогу ему постоянно звонили, звонил и он –  интересовался делами на других участках производства, давал указания, распоряжения, дельные советы.
Вот опять в очередной раз зазвенел телефон. Он нажал кнопку и, улыбаясь, прошептал Алексею:
-Жена…
И потом уже громко:
-Я слушаю, Люба… Да, да… Хорошо, ага… Через полчаса…
Отключив телефон, он взглянул на часы. Они показывали третий час дня.
-Жена беспокоится, приглашает нас отобедать. Как ты на это смотришь, Лёша?
-Только положительно… «Война войной, а обед святое дело»,- засмеялся в ответ Алексей.

-Ну, вот мы и дома,- заглушив  мотор, вылезая из  машины,  произнёс  Павел,-  проходи,  Лёша,  не  стесняйся.
Гость подчинился хозяину.
Вдруг басом залаяла собака, Алексей обернулся и увидел между домом и забором огромного пса.
-Не бойся, он на цепи, сюда не достанет и тем более, он за решёткой. Мы его отпускаем только на ночь. Двор огорожен, так что он никуда не убежит и никого не тронет,- успокаивал хозяин гостя.
«Голодающих» радушно встретила хозяйка и, здороваясь с Алексеем, пригласила к столу.
-Павлик, давай, ухаживай за гостем, а я на кухню,- весело крикнула мужу жена и скрылась в дверном проёме.
У них почти посередине двора растёт молодой грецкий орех, под его широкою кроной - обеденный стол и стулья.
 -Пусть жена готовит обед, а мы с тобой осмотрим мои владения,- предложил Павел.
Пока в саду «снимали пробу» с каждого фруктового дерева, хозяйка накрыла на стол.
Обед получился на славу. Казачий наваристый борщ, мясо с макаронами и чай или компот по желанию. К ароматному чаю хозяйка предложила пряники, печенье и собственного изготовления выпечку. Она представляла собой шарики величиной чуть больше грецкого ореха, прожаренные в масле.  Алексей не запомнил названия лакомства и придумал своё – колобки. Что было в них внутри для него осталось тайной, но вкуснятина – райская.

Хлеб на столе обычный - и белый и чёрный, кстати, с пекарни, которая входит   в общее хозяйство Павла Ивановича. Алексей к нему уже привык за те дни, которые прожил в станице. Караваи - просто воздушные и очень вкусные.
          Но что поразило Алексея, так это хлеб солодковый. Он тёмно-коричневого цвета с зарумяненной корочкой. Вся верхняя корочка покрыта красивым орнаментом. Вкус – великолепный, так просто не передать. Надо только самому попробовать. 
Алексей поблагодарил хозяйку за вкусный обед, а хозяина за все добрые дела, которые он делает для своих земляков.
Люба принесла ещё горячего кипятка. В это время зазвонил домашний телефон. Павел пошёл в дом на звонок.
-Люба, это тебя,- крикнул Павел. И они поменялись местами.
-Знаешь, Паша, столько лет прошло, а в душе, в памяти время от времени, в ситуациях, связанных как-то  с теми событиями или напоминающими их, всплывает страшный голодный сорок седьмой год. Кушать было нечего, едва дождались весны. Зелёная трава во дворах и огородах была долгожданным и  главным меню для людей. Ели всё подряд. На десерт была – кашка, это цветы белой и жёлтой акаций. Ну, а если кому-то очень повезёт, ели макуху. Этот деликатес спасал многих людей от гибели.
Сегодня, когда я вошёл в  море пшеницы и отведал прямо с живого горячего колоса его золотого зерна, у меня потекли слёзы.
Последний раз со мной такое произошло, когда я работал на летних каникулах в МТС весовщиком. Моё рабочее место находилось в бывшем колхозе «Родина», тогда он назывался им. Молотова. Мне, по долгу службы, приходилось выезжать в поля, где работали закреплённые за мной комбайны.
В первый свой приезд, войдя в нескошенное поле, я жадно молотил один колосок за другим и ел, ел, ел до тех пор, пока не утолил голод.

В ожидании машины, чтобы вернуться на колхозную весовую, я присел под копной соломы, тогда уборку вели напрямую, и незаметно для себя и окружающих, уснул. Меня потеряли. Нашли тоже случайно. Мимо копны проезжал гружённый зерном «газончик» - ГАЗ-51. Он чуть не переехал мне ноги. Хорошо, что водитель вовремя затормозил. Он же меня и привёз на весовую. Если мне не изменяет память, его звали Анатолий Нохрин. С тех пор прошло   ровно пятьдесят пять лет. Спасибо ему большое и низкий поклон.
Нам, Паша, с тобой повезло, что дома наших предков  расположены недалеко от элеватора. Вспомни, как в голодовку сорок седьмого года, с котелками и самодельными вениками,  на подходах к элеватору мы ползали по  грунтовым дорогам, покрытым гравием и шлаком из паровозных топок, сметая драгоценные зёрнышки вместе с песком и жужалкой, и как этот песок, сколько бы ты ни промывал эти зёрна, всё время хрустел на зубах. 
Однажды со мной произошёл забавный случай. Это сейчас забавный, а тогда, в голодное время, могли последовать суровые санкции, вплоть до тюремного заключения.
Я как обычно с котелком и веником пошёл к элеватору. Людей почему-то не было, все дороги чистые. Я перешёл на другую сторону, ближе к элеватору. Иду вдоль забора. Забор высокий. Стойки - из железнодорожных рельсов, а на них натянута колючая проволока и вдоль, и поперёк.  С внутренней стороны тянется огромный склад. Гляжу на него и едва не плачу, вот бы мне хотя бы чуть-чуть чистого зерна набрать, каши нормальной съесть.  Вдруг, голос свиньи откуда-то.
 Оглянулся - нет. Глянул в сторону склада. И надо же: под складом, похрюкивая, роется это удивительное животное. Подойдя поближе, я увидел, как через небольшое отверстие со склада течёт зерно. Огляделся по сторонам. Нигде никого не видно. Между складом и забором около пяти метров. Что делать? Пролезть туда можно  только на животе между землёй и нижней колючей проволокой забора. Какие силы меня туда забросили – не знаю, но я оказался там, возле свиньи. Я пытался ладонью нагрести зерна, но она мне не давала этого сделать. Свинья своим носом отбрасывала меня от зерна, как  бэк от своих ворот футбольный мячик. И всё же мне удалось набрать котелок. Развернулся ползти обратно, а передо мною пара солдатских сапог. Поднимаю глаза – стоит  дядечка в военной форме с ружьём. Меня заколотило…
 -Мальчик, ты как сюда попал?- почти шёпотом спросил он, оглядываясь по сторонам,- быстро уходи отсюда.
Не помню, как я оттуда выскочил и прибежал  домой. Бабушка, увидев мою спину, долго смачивала настоем берёзовых почек глубокие кровавые следы от колючей проволоки. А разбитые коленки я уже сам лечил.
Вот такие порядочные люди жили в то тяжёлое время. Они, конечно,   опасались наказания, ведь оно грозило тюрьмою, но жертвуя собою, помогали выживать другим.

За период путешествия в детство и душистым чаем время пролетело быстро.   Жара пошла на убыль, а Павел и Алексей - в машину. Покатили в лиман, где находилось дойное стадо коров.
Машина, не спеша, качаясь как на волнах, шла по степной грунтовой дороге вдоль лесопосадки. С другой, правой стороны, простирались поля с колосовыми культурами, чуть дальше - большое кукурузное поле.
Вдруг из пшеничного клина на дорогу выскочил заяц, Павел притормозил машину. Косой долго бежал впереди по дороге, но, видимо, устав, свернул в лесополосу. Рулевой прибавил газу.
-Стой, стой! – Крикнул ему Алексей.
Павел резко нажал на тормоза.
-Осторожно, Паша, видишь, семья идёт.
Из хлебного поля вышла на дорогу мама-перепёлка, а за нею, семеня, маленькие детки. Мама чинно и важно шла через дорогу перед самым автомобилем, ведя свой выводок  в кусты заросшей лесопосадки.
         Алексей с умилением провожал взглядом счастливое семейство, пока оно не скрылось в высокой траве.
-Зелёный,- сказал Павел и включил скорость.  Джип тронулся с места.

И вот, наконец, она, открытая на все четыре стороны, со своими балками и курганами, поросшими дикой травой и ковылём,  родная с детства, дорогая целинная степь.
   Алексей вспоминал, как сюда, в лиман, казалось бы, в такую даль от станицы, они, пацаны, каждый год ранней весной, и особенно перед Святой Троицей, приходили собирать светло-голубые подснежники,  ярко-красные воронцы и тюльпаны, белоснежные душистые ландыши  и чебрец.
 Не степь, а какой-то огромный, великолепной красоты ковер, вытканный добрым волшебником, с множеством ярких цветов и оттенков.
Бывало, нагнёшься сорвать цветок или ягоду, а рядышком из-под заячьего холодка вдруг выскакивает серый ушастик или с шумом с гнезда срывается перепёлка. От неожиданности и страха замирало детское сердце. Да и у них, наверное, тоже. И ты поскорее уходишь  от этого места, чтобы не мешать им  вернуться домой.
В пьянящем аромате стоит шум и гам. В воздухе летают, порхают, жужжат различные жуки, шмели, бабочки, пчёлы. На заливных лугах – крик водоплавающей птицы. В камышах в тишине ведут охоту грациозные цапли, в вышине парят степные орлы.
И над всем этим сказочным простором высоко в небе в лучах солнца горит маленькая точка, и от неё, как из динамика, во все края льётся прекрасная песня, песня жаворонка.
И весь этот шум и гам, и мелодии песен сливались в единую музыку, музыку наших лиманов.

Вдали,  в балке, едва заметно паслось стадо коров, на холме на лошади восседал всадник. Это был пастух.
Друзья поехали по степи в его сторону.
Лето в этом году выдалось жарким, вода в лимане испарилась. О ней напоминали высохшие лужи, на дне которых блестела сухая  и потрескавшаяся почва.
 В некоторых ложбинах влага ещё сохранялась, но в таких ничтожных количествах, что из них могли напиться лишь птицы,  да мелкие степные животные.
Да, лиман потускнел…

Павел подъехал к всаднику и заглушил машину.
-Здравствуй, Виктор, как дела?               
Пастух, спешившись и ведя лошадь на поводке, подошёл к директору:
-Здравствуйте, Павел Иванович.
-Ну, рассказывай, как дела, какие проблемы?
-Да так вроде бы всё нормально, но вот с маленьким бычком что-то случилось… Не может наступить на заднюю левую ногу…
-Где он?
-Там в траве лежит,- и он махнул рукой в ту сторону, где находился телёнок.
Все пошли к больному животному. Бычок, увидев людей, испугался, пытался подняться, но у него ничего не получалось. Чтобы не мучить телёнка, директор отвёл всех в сторону и, достав мобильник, набрал номер.
-Ты чем занимаешься? Привет. А я в лимане. У тебя здесь бардак. Звони врачу и дуйте сюда. Я жду.
  Выключив телефон, директор спросил рабочего:
-Это давно случилось?
-Да я точно не могу сказать, но я заметил, что он хромает где-то с обеда…
-Что ж ты молчал всё это время, надо было сообщить заведующему, он бы подъехал, посмотрел. Вызвал бы ветврача сюда. Не годится, так не годится!
А почему здесь пасёшь? Тут уже есть нечего! Завтра же перегоняй вон на ту делянку, что у железной дороги. И сменщику скажи. Вы во сколько меняетесь?
-В семь утра.
-Да вы что здесь с ума все сошли, кто установил такой график? Сейчас сюда приедет твой начальник, разберёмся.
Подъехала «Нива», из неё вышли заведующий фермой и ветврач.
Директор повёл всех к бычку. При приближении людей он опять попытался подняться, наверное,  из последних сил. Замычав от боли, он сделал несколько шагов и свалился  в высокий сухой бурьян.
Врач, осмотрев больную ногу телёнка, извлёк из неё осколок стекла от донышка молочной бутылки и, обработав рану, оставил его в покое.
После этого директор всем устроил «разгон» и, назначив на завра на шесть часов утра планёрку, пригласил Алексея в машину.
Они поехали на полевой стан.
    
      Он  встретил друзей дружным лаем сторожевых собак. Из вагончика вышел мужчина. Это был сторож.
Осведомившись у него, как идут дела на ферме, и, получив удовлетворительный ответ, Павел повёл Алексея по всему небольшому хозяйству.
-Вот видишь, Лёша, чем мы занимаемся, поставили железобетонные опоры,  натянули  провода  высоковольтной  линии,  а  здесь  установили  понижающий трансформатор, построили навесы для скота, вырыли колодец, поставили электронасос. Теперь им  будем качать из колодца воду. Электродоилками доить коров…
Идём дальше. А вот здесь поставим большой кирпичный дом для обслуживающего персонала. В нём разместятся бытовки, кухня, мастерская, кладовая, холодильник и прочее. В нём будет всё, что необходимо людям для нормальной работы. А там жизнь сама покажет, что ещё нужно. Ну и себе кабинет  и комнату отдыха… И загадочно улыбнулся.
 Сейчас активно ведём заготовку кормов, вот видишь – это наш сеновал. 
 На самом краю фермы вдоль лесопосадки тянулся новый большой навес. Он на добрую половину был занят аккуратно уложенными тюками свежего сена. Навес по всему периметру был опахан широкой полосою.            
 Чувствовалась умелая рука руководителя. Во всём был порядок.
 -Ну а теперь на десерт, - сказал, улыбаясь, Павел и подошёл к одному из загонов.
-Посмотри, Лёша, сюда.
-Вот  это,  да, - только и смог прошептать нараспев Алексей.
По вольеру гуляла пара рысаков орловской породы.
-Какие красавцы! Они близнецы, что ли?
Похожи как две капли воды… Надо же…, Пегасы божественные,  только крылья спрятаны, - продолжал восхищаться гость.
-Эх ты, казак лихой, совсем нюх потерял, какие они близнецы, присмотрись лучше. Видишь, слева конь буланой масти, зовут его Огонёк. Он  светло-жёлтый с чёрным хвостом и гривой, а в стороне от него гнедая кобыла Ночка. Она уже совершенно другого окраса - красновато-рыжая с чёрным хвостом и гривой.
-Знаешь, Паша, по-моему, с «нюхом» у меня всё в порядке. Скорее, что-то со зрением, как у того старика…
 Пришёл он в библиотеку в читальный зал, и надо же, все места за передними столами заняты, а ему нужно пространство перед собою. Что делать – сел во втором ряду. Открыл книгу, увлёкся. Вдруг непонятное слово, правда, есть сноска.  Да вот беда – мелко написано. Он вытянул руки, чтобы разобрать мелкий шрифт, а впереди сидит красавица – студентка и думает: кто это там меня по затылку книгой ласкает, наверное, молодой человек познакомиться хочет. И с надеждой оборачивается. А тут какой-то дряхлый старик в очках с толстыми стёклами на носу. Она взорвалась.
-Господин, вы почему безобразничаете?- прошипела она, словно, змея.
Старик опешил. К нему так никто и никогда не обращался. Надо же и он стал господином. От умиления потекли слёзы. Он привстал на дрожащих ногах и стал просить прощения. Девушке стало жаль старика, и она сменила гнев Кабанихи на  милость доброй Феи.
-Дедушка, простите меня, у вас, наверное, что-то со зрением?- догадалась  студентка.
Старик совсем растрогался и, свалившись  на стул, едва выговорил:
-Нет,  милая, у меня, наверное, руки короткие…

Друзья, как дети, заразительно смеялись.
-Смеёмся, Паша, над собой смеёмся, прямо по классику.
У Алексея горели глаза и от шутки над самим собою и, конечно, от всего увиденного.
-Павел Иванович, а можно мне подойти и погладить, ну хотя бы прикоснуться к этой живой сказке.
-Подожди, сейчас…
-Николай,- обратился к сторожу директор,- принеси - ка нам моркови.
Сторож мигом вернулся с ведром корнеплодов.
-Лёша, ты бери за ботву морковку, вот, как я и осторожно, кто их знает, что у них на уме, будешь подавать им через ограду, а ты, Николай, они уже к тебе привыкли, замани их сюда поближе.
Николай нырнул в загон и, угощая лошадей кусочками сахара, пытался подвести их поближе к людям.

Огонёк, наклонив голову и как-то боком подойдя к ограде, косым взглядом посмотрел на Алексея. Пошевелив губами, он осторожно прикоснулся к лакомству и потянул к себе. Отступив на шаг назад, стал неторопливо  жевать. За второй он подошёл смелее. Алексей пальцами руки едва коснулся его щеки. После пятой морковки Огонёк уже подходил свободно. Алексей одной рукой подавал ему угощение, а другой нежно гладил по шее и гриве, обращаясь к нему по имени. Доброе отношение коню понравилось, и он вёл себя спокойно.
Потом Алексей приезжал сюда ещё несколько раз, но уже с конфетами.
Над степью затрещали цикады, расшумелись на деревьях вороны, в небе появились первые звёздочки, потянуло долгожданной прохладой.
На лиман опускался тёплый летний вечер.
Послышался шум приближающегося стада. Животные возвращались домой на водопой и отдых.
Директор подошёл к пастуху:
-Как там наш больной?
-Нормально, повеселел, шёл вместе со стадом, правда, чуть-чуть прихрамывая, даст  бог скоро пройдёт…
-Даст бог, даст бог…- повторил директор и посмотрел на часы.
-Ну что, Алексей Петрович, по домам?
Они сели в машину. Алексей всю дорогу восхищался окружающей его красотою. Впервые за много лет  он  окунулся в царство живой природы: и дикой, и  домашней,  приручённой, но такой  прекрасной – от самого крохотного птенчика перепёлки до крупных  её особей - коров и коней.
Какие грации… Какие умные глаза… Смотрят на тебя и всё понимают и,  кажется, что вот – вот они обратятся к тебе, как в сказке, на человеческом языке и поведут с тобой приятный, а может быть, и не очень, разговор о нашем совместном проживании на грешной земле…
-Что за прелесть эти сказки! – восклицал Алексей слова восхищения Александра Сергеевича. Душа переполнялась теплом и светом, он стал читать чьи-то стихи, пробовал слагать свои…
-На лирику потянуло? А что, не слабо поменять столицу на родную станицу? Ведь нас из всей нашей гвардии осталось только двое: ты да я, да мы с тобой. Будем воевать вместе. А?- то ли в шутку, то ли всерьёз предложил Павел.
-Я подумаю, Паша, - улыбаясь, ответил гость.

По дороге домой заскочили на кирпичный завод и его подсобное хозяйство- свиноферму. Слава богу, здесь было всё в порядке.
-Вот теперь домой,- сказал Павел, поворачивая ключ зажигания. А, может быть, ко мне, там Люба заждалась с ужином.
-Нет, Павлик, подбрось меня домой, я очень устал. Да и Лида тоже ждёт, переживает – куда это брат запропастился?
-Если честно, я тоже устал.
-Слушай, Паша, и это  у тебя так каждый день?
-Да нет, что ты!.. Через день,- и рассмеялся,- а по правде сказать, то почти каждый  день, хворать некогда, ведь на селе так – «хоть болей, хоть умирай, а пахать и сеять выезжай». Привык ко всему. Я ведь отлучался из станицы ненадолго – на время учёбы в институте да год работы по распределению во Владимирской области. Но после гибели Петра, мне пришлось вернуться в родительский дом. Так здесь вся жизнь и пролетела, уж скоро семьдесят…
Слушай, Лёша, а мы так и не поговорили о твоей проблеме. Что там у тебя с погребом?
-Да ладно, Паша, ничего страшного, теперь в следующий раз.
-Слушай, завтра у нас понедельник, утром планёрка, после неё, часов в одиннадцать, к тебе подъедет  мой зам по капстроительству. Ты ему всё объясни, и что тебе надо будет,  всё сделаем. Поможем.
Ну ладно, Лёша, будь здоров, спокойной ночи, созвонимся.
-Спасибо, Павлик,  взаимно.
-А над моим предложением ты всё-таки подумай, протягивая руку, посоветовал Павел.
Алексей в ответ лишь грустно улыбнулся и глубоко вздохнул…      

Тяжёлое расставание

После изнурительной жары, наконец, ночью прошёл дождь с грозою. Алексей в это время почти, что не спал. По окончании небесной стихии, он вышел во двор и тут же окунулся в живительную прохладу раннего утра. Деревья расправили ветви, свои ладони раскрыли листочки, на огородных грядках поднялась на крыло ботва овощей и картофеля. Капли дождя в первых лучах солнца, словно жемчужный бисер, сияли в изумрудных нарядах растений. Вся живая природа заиграла свежими яркими красками. В саду послышались первые робкие голоса птиц. В воздухе прибавилось кислорода,  дышалось легко и свободно.
Алексей присел на скамью. Ему вспомнился вчерашний день. Из его головы не выходил эпизод, который произошёл с маленьким телёнком.
         Уж очень больно было смотреть на маленькое беспомощное животное, которое не в силах было передвигаться и валялось в траве. Он был поражён бездушием пастуха, который даже ухОм не повёл, чтобы оказать посильную помощь или доложить о случившемся по телефону ветеринарному врачу.
Алексей, закрыв глаза, откинулся на спинку скамьи и погрузился в воспоминания. Из глубины его памяти стали всплывать сюжеты из его далёкого детства и, конечно же, его любимая «Зорька».
Каждое утро его будила мама или бабушка:
-Вставай, сынок, вставай миленький, пора «Зорьку», нашу кормилицу в стадо гнать.
А ему так хотелось поспать, ещё бы немножечко, ещё бы чуть-чуть, но ничего не поделаешь – надо. Он протирал кулачками сонные глаза, потягивался и шёл во двор под пышную вишню, где находился умывальник. Быстренько окропив себя студёной водой, он уже был готов. Сейчас вспоминать то время, и грустно, и смешно, но тогда это было в порядке вещей – ему не надо было одеваться. Все деревенские мальчишки бегали по улицам босиком, в трусиках и маечках.
Он брал кнут и шёл к сараю. Открыв его, выпускал Зорьку, корову красавицу красной масти с белой «звёздочкой» на лбу и роскошными прямыми рогами. Она была умница, слушалась Алёшу беспрекословно. Стоит ему сказать:
 «Зорька, в стадо!», - она тут же выходила из хлева. Попив у колодца водички, они направлялись на окраину станицы, где пастухи собирали гурт.
Алёша и Зорька были друзьями. Он её не то чтобы кнутом – пальцем никогда не трогал. Кнут он брал совсем для других целей – бывало, какая-нибудь корова или бычок на человека бросались или приставала злая собака.
Алёшка баловал Зорьку: то корочку хлеба сэкономит от своей доли и спрячет за пазуху, то принесёт какой-нибудь зелени с огородных грядок.
Мама и бабушка, конечно же, видели все Алёшкины «хитрости», но делали вид, что ничего не замечают, только молча переглядывались между собой. Время-то было послевоенное, тяжёлое, сами жили впроголодь, совсем недавно карточки на хлеб отменили. Но они радовались, что у них растёт хороший, добрый мальчик с нежной и ласковой душою.
Проводив Зорьку и, вернувшись домой, Алексей после завтрака убирался в коровнике – выносил навоз, грязную сырую подстилку, устилал пол чистой сухой соломой, таскал из колодца воду, наполняя ею дубовую кадку. Убравшись в коровнике, он иногда забирался в ясли и, притаившись там, долго наблюдал за ласточками. Что за народ – эти пернатые, какие умные и красивые птицы! Ведь облюбовали место для жилья в коровнике, никого не боясь, ни людей, ни животных. Они свили, а вернее, слепили своё уютное гнёздышко под потолком прямо над коровой. Былинку за былинкой носили и приклеивали одну к другой, пока не построили домик для себя и своих будущих птенчиков. А чтобы в нём было, и мягко, и тепло - выстлали его ещё и пухом.
Вечером, когда Алёша встречал за околицей Зорьку из стада, она, первая, завидев его, со всех ног бежала ему навстречу, громко крича:
-Му… му... му…
Эхо доносило до мальчика:
-Алёша, я здесь, вот я, вот я…
Остановившись перед Алексеем, она нежно прислонялась носом к его животу. Он доставал из-под майки что-нибудь вкусненькое и протягивал ей на ладошке. Поглаживая её по шее и голове, они весело шагали домой. Подходя ко двору, Зорька громко подавала голос, сигнализируя всем домочадцам о своём возвращении.
Однажды, когда Алексею было уже лет восемь, его утром никто не разбудил. Выспавшись вдоволь, он поднялся и пошёл умываться. Выйдя из хаты, мальчик увидел во дворе чужих людей. Незнакомые мужчина и женщина ходили вокруг коровы, тщательно её осматривая и тихо разговаривая между собой.
Бабушка стояла в сторонке и почему-то тихо плакала.
Мама, едва сдерживая слёзы, держала в руках налыгач, которым была привязана Зорька. Корова стояла тихо и смирно, опустив к земле голову.
 Алёша, своим детским сердцем и нежной душой понял, что что-то случилось и, может быть, даже непоправимое.
Он подошёл к бабушке. Взявшись за подол юбки и прижавшись к ноге, смотрел в бабушкины глаза, как будто спрашивая:
Что-то случилось, Зорька заболела?
Бабушка, гладя шершавой крестьянской рукой по Алёшкиным ершистым смоляным волосам, приговаривала сквозь слёзы;
-Ничего, ничего, сынок, успокойся. Понимаешь, так надо…Иди поешь, там в хате на столе каша кукурузная с …
В этот момент её резанула острая боль в груди, перехватило дыхание, к горлу подошёл ком, она пыталась договорить фразу, но ничего не получалось. Откашлявшись и собравшись с силами, она еле выдавила:
-С молоком,..- и тут же закричала навзрыд.
Схватив Алёшку за руку, бабушка потащила его в хату.
Тут уж не выдержала мама и заплакала в голос. Алёша вырвался из рук старушки, подбежал к маме и, обняв её, громко закричал:
-Мамочка,.. мамочка,.. родненькая!..
Мать, продолжая одной рукой держать налыгач, а другой, придерживая Алёшу, резко обратилась к мужчине:
-Что вы нас мучаете, вы будете брать или нет?
У покупателя, видимо, нервы были железными. Он тихо буркнул:
-Будем…
Вытащив из-за пазухи свёрток и развернув его, стал отсчитывать деньги.
Алёшу как током ударило, он всё понял. Мальчик бросился к Зорьке. Нежно обнимая её за шею, он, опустившись перед нею на колени, гладил и целовал свою любимицу, прижимаясь к её голове. Вот их взгляды встретились. Алёша увидел, как из её огромных тёмных глаз, обрамлённых длинными чёрными ресницами, вытекают крупные капли слёз. Она жалобно и тихо замычала. И в этих звуках мальчик слышал только одно:
-Милый, Алёша, если бы ты знал, как мне не хочется от вас уходить, но, к сожалению, от нас с тобою ничего не зависит…
Мать, получив деньги, передала покупателю повод. Он резко дёрнул его. Зорька вздрогнула и подняла голову. Алексей быстро вскочил на ноги и повис у неё на шее. Бурёнка громко протяжно заревела и нехотя медленно пошла со двора за новым хозяином.
Бедная женщина подбежала к Алёше и, оттащив его от Зорьки, крепко удерживала мальчика, приговаривая:
-Не плачь, сынок, успокойся… Так надо… Пойми, так надо…
Выйдя за калитку на улицу, Зорька остановилась как вкопанная и, повернув голову в сторону двора, несколько раз громко промычала. Сердце мальчика не выдержало.
Алёша, вырвавшись из рук матери, выбежал на улицу. Подскочив к корове, он вновь нежно гладил её по голове, шее, бокам. Но хозяин резко ударил Зорьку кнутом. Она вскрикнула от боли и покорилась судьбе.
Алёша бросился на хозяина но, получив от него тычок, свалился на землю.. Мать с криком подбежала к мальчику, а он, поднявшись и вытирая слёзы, тихо попросил:
-Мама, можно я ещё немножечко…
Он остановился у калитки, провожая взглядом медленно удаляющуюся Зорьку, а она всю дорогу пыталась повернуть голову в его сторону, пока и не скрылась за поворотом.
Уже с соседней улицы она ещё несколько раз прокричала…
Так Зорька прощалась с бывшим своим двором, бывшими хозяевами. Так она прощалась со своим верным другом Алёшей.
Алексей вошёл в хату и слёг в постель, уткнувшись носом в подушку. У него был жар, который сменился ознобом. Его сильно трясло. Мама укрыла его тёплым одеялом, сверху ещё и стёганым ватным пальто. Бабушка, нагрев воды и разлив её по бутылкам, обложила его дрожащее тельце. Мать принесла стакан горячего молока. Он ещё не понимал, что это последнее молоко от Зорьки и пьёт он его в последний раз.
Народные лечебные процедуры мальчику помогли, он согрелся, успокоился и уснул.

Его размышления прервал громкий стук в калитку.
Алексей вышел на шум.
-Здравствуйте, я от Павла Ивановича.
-Здравствуйте, проходите,- пригласил Алексей  молодого человека и повёл к погребу.
Вот видите, что случилось, открыв дверь погребки, показал хозяин на обвалившееся в подвал перекрытие.
-А как бы вы хотели это отремонтировать?
Алексей поделился своими планами.
Молодой человек опустился в подвал, что-то там замерял, записывал, потом, поднявшись наверх, объяснил свой план ремонта.
-Вам, специалистам, виднее, я всегда доверяюсь им,- улыбнулся хозяин.
-Я записал, какой нужен металл и все размеры. На этой неделе приедут сварщики с заготовками и по месту установят арматуру. Как только они закончат – зальём бетоном. В течение двух недель управимся. Можно было бы и быстрее, но у нас сейчас идёт уборочная страда и заготовка кормов.
Я лично со своим народом на сене.
-Извините, вас как зовут?
-Владимир.
-Меня Алексей Петрович. Володя, ради бога. Неделей раньше, неделей позже – для меня это не существенно. Главное чтобы сделать… и качественно.
-Хорошо, всё сделаем, всё будет нормально. До свидания.
-До свидания, удачи.
Вечером заехал Павел Иванович.
            -Привет, Лёша, у тебя был Владимир?   
-Да был. Всё решили.  Договорились. Обещает в течение двух недель отремонтировать.
 -Ну и хорошо, ты уж извини. Сам знаешь, какая сейчас запарка, люди на вес золота.
С сенокосом уже заканчиваем, так что день другой потерпи…
-Павлик, да ты что. Я же понимаю. Мне-то не к спеху, подожду… не на поезд… чай…
-А теперь одевайся, поехали…
-Далеко?
-Садись. К Паше Макухину, он из Питера приехал. Дом продаёт, уезжает  за границу и, наверное, навсегда. 

Через две недели перекрытие было готово, есть теперь, где картошку хранить и овощи.


               
          РОДНАЯ УЛИЦА МОЯ

            Алексей, сняв с дюжину копий своих последних стихов в двух    экземплярах и взяв несколько детских  книжек, аккуратно сложил всё в папку.
        Замкнув дом и потрепав Дружка за шёлковое ухо, направился                в местный музей и детскую библиотеку, а уже после, выйдя от них, решил заглянуть и в редакцию районной газеты «Заря». Благо всё находится по пути на его родной улице.
Музей располагается в парке напротив родительского дома. Его хорошо видно даже со двора.
Да парк совсем «обмелел», стал каким-то сквозным, просвечивается на все четыре стороны. Огромные тополя, которые двумя рядами окружали его по периметру, – вырублены, дикая серебристая душистая маслина, в свою очередь, окаймлявшая тополя, - выкорчевана, парковые аллеи из жёлтой акации – уничтожены. Там, где когда–то росла маслина, стоит сплошной из дикого камня забор высотою с полметра и с проходом посередине.
Молодёжь, которая приходит в кино, на танцы или просто прогуляться, устраивает на нём посиделки, а собутыльники – оргии, орут до глубокой ночи, не давая покоя жителям близлежащих  домов.
Единственное, что сохранилось, – это танцплощадка и даже на том же самом месте.
На поле бывшего главного стадиона возвышается большой красивый Дворец культуры. В нём работает много детских кружков, музыкальная школа, детская и взрослая библиотеки, народный хор, художественная самодеятельность.
Когда-то в нём находился и районный музей боевой и трудовой славы.
Но потом его почему-то вытеснили в «отхожие поля», а вернее в парк, в заброшенное, неказистое никем не охраняемое помещение, где его неоднократно вскрывали хулиганы. Музей нёс серьёзные потери.
-Народная мудрость гласит: два переезда равносильны одному пожару. 
Насколько мне известно, музею выпала эта горькая участь – трижды,- размышлял Алексей, глядя на его убогое помещение.
Он вошёл вовнутрь и поздоровался. Навстречу ему из-за стола вышла молодая женщина и представилась новым директором.
-Вы что-то хотите?
-Да. Мне бы посмотреть, если можно…
-Да, можно. Идёмте я вас проведу.
Они вместе медленно прошли все три маленькие комнаты. Везде были чистота и порядок. Но слишком мало экспонатов. Возле одного стеллажа Алексей задержался. На нём лежали вещи из родительского дома: рубель, скалка и паровой утюг. 
 Алексей хорошо помнит, как его бабушка пользовалась этими бытовыми предметами  для глажения постельных и носильных вещей.     Электрического света в станице тогда ещё не знали.
Сюда их принёс его отец. Он был организатором создания настоящего музея и первым его директором.               
До этого отец работал в средней школе учителем, завучем, директором.  В шестьдесят лет вышел на заслуженный отдых.
Однако долго отдыхать не пришлось. Алексей вспомнил рассказ отца, как его вызвали в райком партии и предложили работу.
-Как отдыхаешь, Пётр Григорьевич?- спросил, протягивая руку для приветствия, Иван Иванович Бойко, секретарь райкома партии по идеологии.
-Отлично, занимаюсь садом, виноградом, розами…
-Мы хотим тебе предложить настоящую работу…
-И что за работа?
-Хорошая работа, директором музея боевой и трудовой славы,- ответил секретарь и улыбнулся.
-А где он у нас, что-то я не припомню?..
-А его нет, его надо начинать строить…
-Где и когда?
-Прямо сейчас, Пётр Григорьевич, прямо сейчас…Вам выделена в здании военкомата одна комната. Пока одна. По мере накопления экспонатов, будем расширяться.

Придя домой, он обрадовал домочадцев.
И работа закипела.

 Он ходил по людям, давал объявления, звонил приятелям. Подолгу находился в районном и областном архивах, выписывал нужные материалы, станичники несли ценные исторические вещи. С каждым годом экспонатов становилось всё больше и больше. Соответственно музею увеличивали и «жилплощадь». Его два раза переводили из меньшего помещения в большее. И вот, наконец, закончено строительство Дворца культуры. В нём отвели несколько комнат  для музея. Пётр Григорьевич летал как на крыльях. В музее стали появляться туристы из многих стран мира, даже из Канады и Австралии, которые потом   с музеем вели переписку.
Алексей вспомнил свой поход в музей в прошлый приезд. Его встретила пожилая женщина, представившись директором. Тогда, пройдя по комнатам музея, он был ошарашен увиденным, музей пропадал. То, что было при отце, и после него – это небо и земля.
Очнувшись от своих воспоминаний, Алексей спросил директора:
-Скажите, пожалуйста, а в музее есть портрет его первого директора?
-Да, есть. Идёмте…
Они вышли в коридор. Под самым потолком над входной дверью висел портрет  его отца. Это был не очень высокого качества карандашный рисунок  художника – любителя.
Алексей застыл на месте, долго и пристально всматриваясь в его черты.
На память пришли обещания местных начальников на похоронах.  Они говорили о бережном отношении к  музею, его экспонатам, а чтобы сохранить       память о его создателе  и  первом  директоре - присвоить музею его имя, отчеканить  его портрет на  фольге и установить в музее.
               
-Вы с ним знакомы?
-Да, знакомы…
У Алексея закружилась голова, ему стало плохо. Он поспешил выйти из помещения на свежий воздух и присел в парке на лавочку.
Она же бежала следом за Алексеем с книгой в руках и просила его оставить в ней отзыв.               
Алексей пообещал выполнить её просьбу в следующий раз.
Что он мог написать в книге отзывов? Что музей хиреет, что из него пропало много вещей, если не половина, особенно советского периода жизни и Гражданской войны, а копию картины «Бой при Егорлыкской» великого мастера – баталиста Митрофана Грекова, сделанную местным учителем рисования Тимофеем Степановичем Чеботарёвым бандиты порезали на куски. Единственное, что более-менее сохраняется в порядке – так это экспонаты, связанные с Великой Отечественной войной. Неужели и они разделят участь копии картины?
Виновных, как всегда, не нашли. Денег на реставрацию тоже.
За дело взялся доброй души человек, бессребреник, мастер на все руки, рабочий Дворца культуры - Григорий Михайлович Ковалёв.   
С большой теплотой и любовью он принялся за ремонт полотна. Реставрация прошла великолепно. Картина вновь заняла своё место в музее.
Алексей вспомнил рассказ отца, как однажды в начале девяностых годов к нему в музей вошли трое неизвестных молодых мужчин. Игнорируя его присутствие, они ходили по комнатам, рассматривая экспонаты, и громко разговаривали. Вот они подошли к портретной галерее советских военачальников и героев Гражданской войны. Один из них, тот, который был в костюме и при галстуке, указывая пальцем на портреты, нарочито громко говорил:
-Это убрать, это тоже убрать… это…
В этот момент к ним подскочил отец и громко закричал:
-Вон отсюда! Сейчас же, немедленно! Пока я здесь работаю, я никому  не позволю пальцем прикоснуться ни к одному экспонату!
Убирайтесь немедленно!
Холуи - ретировались.
Отец до конца своих дней проработал директором музея, в общей сложности более двадцати лет.
В  середине девяностых годов  вышли его четыре книжки об истории станицы, начиная с первого колышка в 1809 году и до конца двадцатого века, где он рассказывает, как строилась станица, как развивалась, о её людях, традициях, культуре и быте, какие события прошумели над их головами.
Наконец Алексей из воспоминаний  о прошлом вернулся в нашу действительность.
Он пожелал успехов и удачи новым молодым работникам и всему музею,  выразив надежду на лучшую его долю.
Из музея Алексей направился в детскую библиотеку на встречу с ребятами.

Встреча проходила в читальном зале. Он рассказал собравшимся любителям чтения свою биографию, ответил на их вопросы, прочёл свои новые стихи, которые  написал буквально на днях о родном крае, подарил библиотеке несколько своих книжек стихов и рассказов, несколько новых стихов, которых нет ещё в книжках.
Заведующая читальным залом рассказала детям, как издаются книги и продемонстрировала интересный фильм о том, как печатают их  на офсетных фабриках и больших полиграфкомбинатах.
В конце встречи все сфотографировались на память.
Дальше путь Алексея лежал в редакцию районной газеты «Заря».
Выйдя из Дворца Культуры, он повернул направо в сторону профиля. Перейдя его, спустился на глухую аллейку. В быту профилем называли центральную улицу имени Ворошилова, по которой проходила главная магистраль Ростов – Сальск. Это была высокая насыпная дорога с отводными кюветами с обеих сторон. Её холили и лелеяли.  Бульдозеров тогда  не было. Насыпь постоянно утюжили и выравнивали, особенно после каждого проливного дождя, специальными самодельными деревянными орудиями, подбитыми снизу железом.  Движущей силой этого «бульдозера» был очень милый симпатичный огромный двугорбый верблюд. Он очень медленно и грациозно, подняв высоко голову, вышагивал по полотну на виду у прохожих, таща за собою нелёгкий груз. Ребятишки, в числе которых был и Алёшка, бегали следом за верблюдом и громко кричали:
-Гач, плюнь, гач, плюнь!
Но он, управляемый  пожилым мужчиной, мирно и спокойно, не обращая на них никакого внимания, гордо продолжал свой путь.   

Уже потом, став взрослым, Алексей задавался вопросом, который для него так и остался загадкой: почему именно верблюд, а не волы или лошади, и откуда и как появилось на его родине в единственном экземпляре это замечательное экзотическое животное?
В центре станицы, ещё до войны, местной молодёжью, в числе которой находились   и предки Алексея, были благоустроены две параллельных улицы - имени Ленина и имени Грицыка, их превратили  в роскошные аллеи и закрыли для проезда транспорта. Станичники, в разговоре  между собой, одну из них называют глухой или тёмной, а другую светлой.
Глухая или тёмная аллейка – это часть улицы имени Грицыка. Простирается она от улицы Ворошилова в сторону здания Исполкома Райсовета. По обеим её сторонам вдоль дворов были высажены в два ряда деревья, исключительно клёны. Когда клёны стали большими, их кроны сомкнувшись с обеих сторон,  создавали такое впечатление, что ты идёшь не по улице, а по какой-то волшебной декоративной галерее. Редкие лучи солнца пробивались сквозь кроны деревьев.
В ночное время суток было темно, не хватало искусственного освещения. Отсюда и пошло название – тёмной.
Светлой аллейкой называли часть улицы имени Ленина. Она так же, как и тёмная аллейка, начинается от улицы имени Ворошилова и упирается в среднюю школу № 1.
На этой части улицы находились важные государственные учреждения, в основном культурного назначения – это Дом Культуры, Дом пионеров, летний кинотеатр, летняя танцплощадка, военкомат, отделение сберкассы, милиция. Поэтому она была хорошо освещена, там всегда было много народа, а по вечерам шумно и весело. Её в народе называли – светлой.
Сейчас эти названия потеряли свою актуальность. Старых клёнов почти не осталось, вместо них подрастают молодые липы, для освещения установлены современные фонари, тротуары выложены плиткой.
Улица имени Ворошилова заасфальтирована, на обе аллеи спускаются ступени из бетона.
       Алексей шёл по аллее и вспоминал школьные годы, как он этой дорогой каждый учебный день в течение четырёх лет шагал в начальную школу № 12.
Тогда асфальта не было, все ходили по земляным тротуарам. Очень тяжело было добираться в школу и возвращаться домой  в весеннюю распутицу и в осенние затяжные дожди, и особенно когда дороги разобьют трактора и машины.
Чёрная липкая грязь и лужи по колено вымучивали ребятишек. Грязь была настолько липкая, что она буквально приклеивала обувь к земле. Дети, пытаясь сделать следующий шаг, падали в грязь и лужи. Бывали случаи, когда обувь оставалась на месте в этом кошмарном месиве, а ребёнок прыгал дальше в такое же месиво голыми ножками или в одних чулочках. Прохожие, конечно же, в каждом таком случае оказывали детям посильную помощь. Ребята младших классов часто приходили домой или в школу в грязи и промокшие насквозь.
Алексей вспомнил случай, который произошёл с ним на его родной улице, которую также называли профилем. Она соединяет центр и железнодорожный вокзал.
Мама провожала его в школу. Они, выйдя на улицу, увидели ужасную картину.
Грязь была непролазная. Все автомашины рычали на обочинах в кюветах, пытаясь  вскарабкаться на профиль.
Некоторые водители с лопатами в руках и по колено в грязи, от которых исходило пара больше, чем из выхлопной трубы газов от их автомобилей, в изнеможении, но с крепкой бранью,  валились на подножки своих машин. Чуток передохнув, они снова принимались за бесполезное дело.
  Выход оставался один – ждать случайного трактора.
Мама поняла, что улицу просто так не перейти. Проезжая часть между профилем и двором была перепахана транспортом. Глубокие колеи и образовавшиеся в них лужи не давали прохода.
Они вернулись во двор и стали собирать обломки старого шифера, куски жести, битый кирпич, обрезки досок и прочий хлам. Вытащив всё на улицу, стали городить переправу. Но подручных средств,  хватило только до середины. Один из водителей подошёл поближе и стал рассматривать происходящее.
-Девушка, я бы вам помог, но посмотрите на меня какой я грязный, может быть, у вас есть какая-нибудь чистая тряпка- несите сюда… Я запеленаю мальчика и вынесу на профиль.
Мать Алексея кинулась в хату и, схватив с койки простынь, быстро вернулась назад. Парень ждал её уже рядом с Алёшкой. Он взял из рук матери ткань, завернул в неё мальчика и вынес на чистое место. Алёшка, обрадованный успешным окончанием операции, помахал маме рукой и вместе с подошедшими ребятами отправился в школу.
Мать, махнув Алёшке рукой и крикнув водителю: «Подождите, я сейчас!»,- побежала в хату.
-Мама, мама, чем бы его отблагодарить?
-А чем, дочка, денег у нас нет, водки тоже… Стой, у нас же яблоки мочёные в кадке, вот и угости ими…
Мать схватила эмалированную чашку и быстро наполнила её  краснобокими сочными яблоками.   
 Выскочив из хаты, она увидела как на проволоке, которой был огорожен двор, качается белая простынь с чёрными следами свежей грязи, а ни водителя, ни его машины нет.
-Что, не взял?- спросила мать дочку.
-Уехал. Надо же, молодец какой – и нам помог, и машину из грязи вызволил, а другие бензин жгут да скаты портят.               
-Господи,- осеняя себя крестом, тихо произнесла бабушка, обращаясь к святому углу: «Дай бог ему здоровья и успехов» и, обернувшись к дочери, добавила:
-Хорошим людям Господь Бог всегда помогает…

Алексей, увлёкшись своими воспоминаниями о детстве, не заметил, как они привели его к зданию, в котором размещалась начальная школа № 12.
Да, это оно, длинное, одноэтажное, кирпичное… на высоком фундаменте… Вдруг открылась дверь и на ступеньки вышла пожилая женщина в белом халате.
Алексей подошёл поближе и, приветствуя её, спросил:
-Скажите, пожалуйста, это школа № 12 ?
-Да, когда-то была, но её давно закрыли, здесь теперь детский садик. А вы что хотите?
- Я когда-то в ней учился, правда, это было давно, с тех пор прошло уже много лет. Хотел бы хоть одним глазком взглянуть.
-К сожалению, сейчас нельзя. Извините…  У нас карантин, слышите, какая тишина стоит, детки по домам сидят,  работает санэпидемстанция. Приходите в следующий раз.
Он какие-то секунды потоптался на месте, видимо,  хотел попроситься хотя бы к заведующей, но порывшись в папке и не найдя своего паспорта, повернувшись к женщине, произнёс:
-Извините, спасибо, до свидания… Я завтра уже уезжаю…
Здание бывшей школы и двор были обнесены забором. Алексей ещё раз медленно прошёлся вдоль фасада, пытаясь заглянуть в окна, но они были слишком высоки. А ведь когда-то, во второй половине сороковых годов он из этих окон на переменах рассматривал вот эту самую улицу, по которой ходили прохожие и, наверное, вот такие же старики как он.
Во время уроков в окнах он видел только небо, так как сидел за первой партой  в среднем ряду, но уже в четвёртом классе, объект его увлечения, от которого он почти не отрывал глаз, стал гораздо ниже,  но зато намного приятнее. 
Это была первая парта в первом ряду у окна, где сидели две красивые девочки-москвички. Они были сестрички-двойняшки, звали их:  Аля и Галя.
-Очень жаль, что их уже с нами нет,- тихо, почти шёпотом, глубоко вздохнув, произнёс Алексей: - если даст бог здоровья приехать ещё хотя бы раз в Егорлык, обязательно здесь побываю.
          Алексей вернулся на тёмную аллейку и от усталости свалился на скамью.
          Стоял  полуденный  зной,   пот заливал  лицо, тяжело дышалось, гулко стучало сердце.
         Приняв пару «сердечных» таблеток и запив их водичкой, стал постепенно приходить в норму,
         -Да, очень жаль, что не смог побывать в родном классе, постоять у своей и, конечно же, у её парты. Да их, наверное, давно уже нет. Но хотя бы постоять на том святом месте, прикоснуться к подоконнику того самого окна, в которое они на переменах, стоя рядышком, наблюдали улицу, о чём-нибудь оживленно беседуя,- откинувшись на спинку скамьи и закрыв от усталости глаза, мечтал Алексей.
Он вспомнил, как до отъезда сюда, побывал на кладбище и разыскал её могилку. Эти события ясно и чётко предстали в его памяти.
          Перед тем днём прошёл сильный дождь. Утро выдалось хмурым, сырым и прохладным.
-Неужели сорвётся? Может быть, к обеду разведрится, - думал тогда он, выглядывая в окно, и запалил конфорку, чтобы разогреть  чайник.
Включив погромче радио, он  слушал последние известия.
Всё то жe самое, что и каждый день: грабежи, убийства, насилие детей, война на Кавказе, захват пиратами морских судов, падения самолётов, пожары.
Даже в самой природе происходят страшные явления: землетрясения, наводнения, смерчи, в Африке - снег, - как-то сочувственно возмущался он.
Видимо, матушка - природа нам платит сполна звонкой монетой за те безобразия, которые мы сами творим на земле,
А где же трудовое крестьянство, рабочий класс?
Идёт или не идёт посевная кампания, дымят или не дымят фабрики и заводы, как живёт население страны? – об этом ни слова...
Оно и понятно, будет в стране урожай на хлеб или нет, «жирные коты» с голоду не пропадут.
Его им доставят из заморских стран самолётами и подадут горячими пышными караваями к столу на золотых подносах (действительно: не унижаться же им до серебра, если у них унитазы золотые), а что до народа, так им и дела до него нет. Ну, разве что, как к потенциальной рабской силе.
«Хватай, Ванька, хватай, на то и ярмаНка», - вспоминал Алексей поговорку. Вот «Ваньки» без стыда и совести всё и захватили, а честные, порядочные умные люди, даже с «Нобелями», остались нищими...
Почему людям не живётся мирно и дружно, воспитывая своих отпрысков в духе любви, чести, достоинства, чтобы каждый ребёнок и сейчас и потом, когда станет взрослым, мог с гордостью рассказывать окружающим свою биографию и биографии своих предков, гордиться ими?
А что смогут рассказать своим потомкам дети наших нуворишей и олигархов?
…Да...
Как же наш мир несовершенен!.. Очень даже несовершенен…
Почему нам не принять такой закон, по которому каждая Думская партия могла бы по очереди управлять государством, то есть в Думе проводить ротацию, как это происходит в Европейском союзе - ротация государств?
Каждая партия назначала бы своего Председателя Правительства, который бы нёс ответственность за судьбу страны не только перед своей партией, но и перед Парламентом и Президентом.
 Это была бы настоящая демократия,- слушая радио, рассуждал он.
К обеду, как по заказу, тучи рассеялись. Солнышко принялось прогревать атмосферу и землю. Капли ночного дождя, искрясь в лучах солнечного света, испарялись с травы и деревьев, в кронах которых громко и радостно зазвенели разноголосые трели птиц.
Вот и хорошо. Надо собираться в дорогу и, отыскав свою видавшую виды сумку, бросил в неё две пластиковые полторашки минеральной воды, кружку, пару бутербродов, нож, полотенце, мыло.
Надев походный джинсовый костюм, он отправился на автовокзал. По пути в супермаркете купил букет алых роз и конфет.
Автобус медленно катил по улицам города. Но вот он пересёк железнодорожные пути, оставил позади мост через канал и, сбавляя ход, остановился на очередной остановке.
Народу в автобусе становилось всё больше и больше.
Рядом с ним сел мужчина с сумкой и ведром, из которого торчала сапёрная лопата.
-Вы не подскажите, где мне лучше выйти, я еду на кладбище?- обратился он к мужчине.
-Да, конечно, я тоже там выхожу.
Между ними завязалась беседа. Алексей поделился своею бедою.
-Нам на следующей выходить, давайте готовиться к выходу.
Автобус заскрипел тормозами. Почти все пассажиры вышли из салона.
Он стал осматриваться по сторонам.
-Вас как зовут?
-Алексей, а вас?
-Меня Сергей, Идёмте, Алексей, со мною. Здесь есть конторка кладбищенского начальства, может быть они вам чем-нибудь помогут.
Мужчина, сидящий за столом, выслушал его и, взяв книгу, спросил:
-Фамилия, имя, отчество, год погребения?
Он не мог точно назвать год похорон, но сказал, что это произошло примерно два года назад, остальное - всё правильно.
-Да, есть такая...
По нему пробежала дрожь.
-Идёмте...
Мужчина вышел из-за стола и направился на выход. За ним все остальные.
-Вот,  видите,  дерево  растет,  за  ним  идёт дорога, пересечёте её - там и ищите.
-Алексей,- обратился к нему Сергей,- идёмте вместе, я попробую вам помочь.
-Сергей, огромное вам спасибо, но вы ведь тоже сюда не гулять приехали.
-Вы знаете, Алексей, здесь три года назад хоронили моего соседа, я помогал им в похоронах.
Идёмте вместе. Быстрее найдём. Я и по своим делам успею...
Они, обогнув высокую липу у обочины дороги, на которую указывал служащий кладбища, вышли на поле, усеянное бугорками могил с крестами и звёздочками.
-Вот могила моего соседа Кузьмы Макарыча, теперь нам надо читать таблички на каждой могилке, это где-то здесь,- утверждал Сергей.
Примерно через полчаса Алексей прочёл табличку с дорогим ему именем. Его сердце учащенно забилось, перехватило дыхание, по щекам покатились слёзы. Открыв калитку, он как будто на ватных ногах подошёл к памятнику и, опустившись на колени, стал целовать портрет любимой женщины.
-Здравствуй, Алла, здравствуй, моя дорогая Алёнушка.
Вот мы и встретились. Почти полвека судьба водила нас по разным дорогам одиночества.
За что, за какие грехи? Разве мы могли кому-то причинить боль, если мы по сути своей, были ещё детьми?
Видимо злой рок, колдовские чары приложили свои силы, чтобы разрушить наше счастье, наше будущее…
Он с трудом поднялся, подошёл к столику и сел на лавочку. Тут он вспомнил о Сергее и, поднявшись и оглядев вокруг расположенные могилы,  крикнул:
-Серёжа, Серёжа, иди сюда, я нашёл…
Открыв сумку, он достал цветы, конфеты, воду и всё разложил на столике.
Алексей аккуратно, так, чтобы не пролить воду, обрезал на бутылке горлышко и, опустив в неё цветы, поставил букет слева от портрета.
-Серёжа, возьми, помяни Аллу Николаевну,- обратился к нему Алексей и протянул горсть конфет,- а вот минералка, кружка, бери, пей...
Сергей подошёл к памятнику и, глядя на портрет, произнёс;
         -Царство ей небесное и вечный покой,- и развернул конфету.
Потом он, в свою очередь, протянув Алексею печенья и конфет, попросил его помянуть свою супругу Эллу Викторовну Гриценко.
Алексей, осеняя себя крестным знамением, пожелал рабе божией Элле того же самого - царства небесного и вечного покоя.
Протягивая руку для прощания, он ещё раз от всего сердца поблагодарил своего нового знакомого за оказанную помощь и предложил обменяться номерами домашних телефонов.
Сергей с удовольствием принял предложение Алексея и, поблагодарив его, пошёл своей дорогой к дорогой его сердцу могилке.
Алексей рассыпал часть конфет по зелёному газону могилки, другую оставил на столе. Потом тщательно протёр полотенцем портрет и весь памятник. Он был выполнен из бетона под белый мрамор, с портрета смотрела уже не молодая, но очень красивая женщина, его дорогая Аля.
Рядом с могилкой стояли столик и лавочка. Вокруг ажурный заборчик, во всём чистота и порядок, сразу чувствуется, что за могилкой ведётся уход.
Алексей, присев у стола на скамейку и глядя Алле Николаевне в глаза, тихонько продолжил:
-Мне очень жаль, Алёнушка, что мы не встретились в тот злополучный день, чёрный день нашей разлуки.
Что произошло? Да, в общем-то, банальный случай. В степи, в километрах двенадцати - пятнадцати от станицы, находилось подсобное хозяйство Райзаготконторы.
В этой конторе простой рабочей трудилась моя крёстная мама. В тот самый несчастный день послал её начальник в степь наломать и привезти молодой кукурузы для реализации через ларьки населению. Ей дали огромную телегу, запряженную двумя быками. Время тогда, сама помнишь, было не очень сытое. Вот она и предложила своей куме, то есть моей маме, поехать вместе, тем самым и заработать какую-то копейку, и кукурузы себе наломать.
Мать с радостью согласилась и взяла с собою меня.
Они ломали початки, а я их не большими оклунками носил на телегу. В какой-то момент несколько початков просыпались под телегу. Я полез их собирать. И вдруг телега поехала. Я пытался выскочить, но огромное дубовое колесо, окованное стальным обручем, катилось на меня. Лёжа на спине, упираясь в него руками, надеялся его остановить, но моих усилий было недостаточно. Тяжёлая телега переехала через меня. Я потерял сознание. Обе мамы прилагали неимоверные усилия, чтобы вдохнуть в меня жизнь. Слава богу, у них это получилось. Каким-то чудом из глухой степи мама доставила меня в больницу. В те годы стационарного рентгена в станице не было. Меня оставили в отделении, а на другой день отправили на полное обследование в Ростов на машине, которая ехала туда за медикаментами.
         Вот  этот  несчастный  случай  и  послужил  причиной  несостоявшейся нашей встречи.
Промежуток между чёрным днём и сегодняшним вместил в себя долгих сорок восемь лет…Прошу тебя, прими мою исповедь и, если я хоть в чём-то виноват, прости…
Ну что ж, моя дорогая Алёнушка, мне пора. Теперь я знаю, где ты находишься, буду приходить к тебе в гости,- и, поцеловав Аллу Николаевну, с улыбкой добавил, вытирая кулаком глаза:
-Ты знаешь, Аля, мне посчастливилось встретиться с твоей замечательной племянницей Флорой, это она мне о тебе всё рассказала, мы теперь с нею соседи. Но я ей пока не признался, кто я такой, просто не знаю, как это сделать, но это обязательно произойдёт.
 -Мужчина, мужчина, вам плохо, может быть Скорую вызвать?- обращалась к нему незнакомая женщина.
       Алексей открыл глаза, стал выходить из забытья...
       -Нет, нет… большое спасибо, всё нормально...
             Он достал из сумки бутылку минералки. Отпив пару глотков и, приведя себя в   порядок,   наконец, направился в редакцию, которая была уже рядом.
               
               Войдя в коридор, он стал стучаться в каждую дверь, но ему не отвечали.
Вдруг почти в конце коридора открылась дверь.
-Вы кого-то ищите? Вам кто нужен? – спросила молодая симпатичная девушка.
-Мне бы кого-нибудь из редакции…
-А рабочий день уже закончился, все ушли…
-Проходите, присаживайтесь,- пригласила девушка.
-А вы кто будете?
-Я главный бухгалтер.
Алексей рассмеялся и пошутил:
-Правильно… тот, кто платит, тот больше всех и работает, а тот, кто получает – уже отдыхают.
Бухгалтер тоже рассмеялась.
-Девушка, выручайте меня, я Оксане Владимировне принёс свои новые
    стихи и книжку детских стихов. Вы сможете ей передать?
-Передам обязательно. А мне можно почитать?
-Ради бога, можете даже копии на память снять. Большое вам спасибо, жаль, конечно, что я её не застал, но я позвоню ей завтра, - и, попрощавшись, пошёл домой.
      Алексей прошёл аллейку, пересёк улицу Ворошилова и вошёл на бульвар своей родной улицы. За последние десять-пятнадцать лет улица почти не изменилась: те же дворики, домики, полисаднички… Вот, может быть, деревьев вдоль дворов стало побольше и в основном фруктовых – грецкий орех, абрикосы, шелковица…
Да вот ещё два больших двухэтажных кирпичных дома за высокими ажурными заборами из кирпича и дымчатого органического стекла. Они даже похожие друг на друга, словно двойняшки, сразу бросаются в глаза, привлекая своими размерами и сходством.
Построили эти дома станичный казачий атаман и его казначей и тут же реализовали. В одном из них живёт хозяин частного предприятия, в другом располагается частный банк.
Алексей задавался вопросом, почему только у казачьего начальства такие терема, а у рядовых казаков, которые на них пашут,- хаты и домики, причём в основной массе своей, ещё советских времён.
Наверное, не потому, что их лень заела новые просторные дома строить на месте старых покосившихся, а потому, что не на что строить?
Это что, опять началось разделение казаков на богатых и бедных, потом на белых и красных, а потом что – гражданская?.. Не дай, бог!
Почему иные люди теряют стыд и совесть? Лишь только жажда к наживе и даже любыми средствами вплоть до насилия, подкупа, обмана правят ими. Так и норовят за счёт кого-то припеваючи жить, разжигая ненависть и вражду в людях, наживая себе врагов в лице обманутых и обездоленных, руша устои общества, государства, в конечном итоге приближая и свой конец.
Почему эти люди не хотят жить по божьим заповедям, по законам семьи праведной?
Да потому, что вспоминают о боге только по большим праздникам.
Скрываясь под личиной набожных добродетелей, стоят в первых рядах у святого престола с огромными свечками, осеняя   себя крестами и ждут,  когда им священник с поклоном красное яичко подаст.
А выйдя из храма, опять продолжают своё, посмеиваясь над честным народом и святой церковью. Ведь для них бог не на небе, а здесь на грешной земле – всемогущий золотой телец.
Прочитать Библию - для них очень тяжкий труд. Ну, прочтите хотя бы заповеди Христа!
Почему бы святым отцам вместе с общественностью не взять заботу о том, чтобы в каждом храме, школе, библиотеке, читальне на видных местах были бы установлены плакаты с заповедями Христа, чтобы дети с малых лет независимо от вероисповедания, знали бы эти золотые правила жизни, росли бы достойными гражданами нашего государства?

    Вопросы, вопросы, вопросы…
    «Русь, дай ответ!..
    …Не даёт ответа…».

Конец второй части.

Май – декабрь 2010г.,
Станица Егорлыкская – город Дмитров.