Хлебный нож

Она сидела, прислонившись к рваным цветочным обоям. Над ее головой краснела
роза.

Рядом стоял бокал, в котором болотно поблескивало отвращение к жизни. Оно было темным и горячим - стенки бокала запотели.

Она пила маленькими глотками и морщилась, как от зубной боли. Согревала холодные руки стенками горячего бокала и снова, пересиливая себя, пила, обжигая язык.


А потом вытирала губы полотенцем и весело мне улыбалась.

-Почему ты пьешь эту гадость? - спросила я.

Я тогда много курила. И пепел, совершенно точно помню, падал ко мне на колени.

-Я же давно ее пью. Почему ты спросила только сейчас?

Она смотрела на тени, которые плясали за моей спиной. Смотрела и улыбалась. А бокал мелко-мелко дрожал в ее пальцах, и отвращение к жизни жирно хлюпало на его дне.

Неожиданно мне захотелось приготовить суп. На часах горело ноль два-тридцать, когда я резала желтую тоску и суховатую обиду тупым хлебным ножом. Потом нашла уже немного подвядший пучок злобы. Накромсала и его. Для запаха.

-Ты будешь суп? - спросила я.

Она постояла у меня за спиной. Потом забрала у меня нож, недокуренную сигарету и вышла.

Я стояла и следила за тем, как красиво булькает на плите суп. Он был черно-разноцветный, как бензин.


А она лежала в ванной. Из крана тонкой струйкой ей на ноги текла вода. Рядом с куском мыла от моей сигареты поднимался дым.

Она сосредоточено, закусив губу, пилила себе руку хлебным ножом. Правильно пилила, вдоль.

Вот только после тоски и обиды нож окончательно затупился.