Саёри-1 Глава 1

Предисловие.
2175 год. Всё началось с того, что студент-астроном из Испании случайно открыл новую планету, расположенную в соседней галактике. Эта планета имела нехарактерную для космических тел форму кольца. Сначала вся команда ученых предположила, что открылась новая форма газового облака, но чем дольше длились исследования, тем яснее становилось, что это планета. Её форма не единственное, над чем ломало голову мировое сообщество астрономов. Планета не входила ни в какую Систему – не было ни звезды, вокруг которой она могла бы вращаться, ни других космических тел, взаимодействующих с ней. В космосе просто висело кольцо. Оно именно висело – не вращалось, ни смещалось, просто неподвижно находилось в одной точке.
Эта находка в корне перевернула всё представление о строении Вселенной и её законах. По всему выходило, что любая из ранее всеми принятых догм находилась под угрозой.
Знаменитый ученый Герберт Сюзар предложил свернуть все существующие ныне космические исследования и направить освободившиеся средства на планирование и совершение полета к чудо-планете. Кстати, имя ей дал тот самый студент, на правах первооткрывателя. Он назвал её Саёри. Нам не известна причина, по которой он дал ей такое имя, но факт остаётся фактом – это название прочно закрепилось за планетой с одним лишь исключением – добавилась  цифра: Саёри-1. Предполагалось, что раз нашли одну планету-кольцо, то должны быть и другие. Поэтому этой присвоили числовое значение как самой первой, самой значимой из возможных последующих космических находок подобного рода.
Сюзар таки добился своего – средства на планирование и совершение полета к Саёри-1 текли нескончаемым потоком. Согласно первоначальным подсчетам, старт исследовательской экспедиции мог быть совершен не ранее чем через 25 лет с момента начала исследований. При этом было решено, что команду к полету нужно начинать готовить уже сейчас. После длительных споров, которые нередко заканчивались драками и полетами канцелярских принадлежностей по кабинету, было принято решение. Отобрали 6 детей, в возрасте 5 лет, интеллект которых значительно превышал показатели их сверстников. Им предстояло на протяжении 25 лет интенсивно обучаться по специальным программам, которые были составлены для каждого ребенка индивидуально. Спустя назначенный срок эти дети отправятся в самый длительный и опасный комический полет за всю историю человечества.
;
Глава 1.
Будильник противно запищал, чем спровоцировал резкий приступ головной боли. Я уже неделю не могу нормально выспаться. Только лягу в кровать ,и, сразу -  здравствуйте, тысяча и одна мысль! Как только нам объявили о старте подготовки к отлету, сон пропал не только у меня. Весь наш будущий экипаж резко приутих и сосредоточился на занятиях.
Кстати, о занятиях надо рассказать отдельно. Примерно в 6 утра мы бодренькой рысцой трусим вдоль сквера. Учитывая то, что сейчас зима, а по старинной русской традиции обледеневшие дорожки посыплют песком только через парочку недель, мы не бежали, а демонстрировали отрывок из соревнований по конькобежному спорту. Только вместо коньков на нас были кроссовки, да и мы не столько бежали, сколько летали кверху ногами. В 7 утра душ, потом завтрак, занятия по специализации, дневной сон, инструкции, тренировки, тренировки, тренировки… Я дико устала от ежедневного повторения одних и тех же действий! Поэтому новость о скором приключении необычайно меня взбодрила! И плевать, что придется продрыхнуть в липо-камере больше 70 лет, и всё равно, что впереди одна только неизвестность и море опасностей. Это я называю – вырваться из плена!
И как меня угораздило вляпаться в эти исследования…  Как сейчас помню тот отбор 25 лет назад. В большом душном коридоре была ни одна сотня детишек из разных уголков России. Здесь собрались все те, кто успешно прошел специальное тестирование у себя в детском саду. Ребятишки по одному заходили в кабинет под номером 8, проводили там не более 2 минут и выходили с кислыми лицами. Без слов было ясно – не прошли. Судя по номеру на бланке, у меня была 149 очередь. Поэтому раньше вечера попасть в тот кабинет я не ожидала. Однако, толпа очень быстро рассосалась, и я с улыбкой на лице и дрожью в коленях вошла в тот злосчастный кабинет. За столом сидела пожилая женщина в мятом белом халате и усталым улыбающимся лицом. Она молча показала мне на подсвеченную доску. На ней была масса символов. Задание, написанное под этими символами гласило, будто у меня ровно одна минута на то, чтобы понять, что изображено на доске. Меня смутило слово «изображено». И я незамедлительно поделилась этим с сидящей рядом тётенькой в белом халате:
- Мне кажется, я не справилась. Тут написано «изображено», но я не вижу рисунка…. Я вижу только слова. Никаких картинок. Мне можно идти?
- Слова? – женщина резко вскочила, позабыв про усталость, - ты видишь СЛОВА??? Дорогая, прочти мне, что ты видишь!
- Тут только фраза  «Добро пожаловать». – растерянно пробормотала я.
- Дорогая, как ты прочла это? – казалось, женщина сейчас лопнет от радости.
- Ну, это просто совсем – надо соотнести численное значение символов к порядковому номеру букв в алфавите. Можно мне теперь к маме? –было стыдно от того, что  я не смогла справиться с заданием. По сути, я даже смысл его не поняла. Но женщина сияла такой улыбкой, словно ей выписали отпуск с годичным содержанием.
-Детка, солнышко, как тебя зовут? – её голос дрожал.
- Свеееета. – протянула я.
- Светочка, ты умничка! Знаешь, зачем проводилось это тестирование? Ты хочешь полететь к звездам, когда вырастешь?
- Да, наверное. – откровенно говоря, я не совсем понимала о чем говорит эта странная тётя, я просто хотела домой. Но домой я не попала. Моим новым домом стала научно-исследовательская база, построенная под Калугой – колыбелью космонавтики. Очень символично – не правда ли? Родители жили вместе с нами, но от этого легче не становилось, потому как за ежедневными утомительными занятиями   терялось всякое желание общаться и играть. Всё время хотелось только спать. И постоянно болела голова по утрам. Врачи говорили нам, что это нормально, что это вызвано действием лекарств, подготавливающих нас к длительному липо-сну.
Саму схему полета объяснили ещё в первый день сбора. Нам, дрожащим от страха и волнения пятилетним детишкам, рассказали, что через 25 лет мы отправимся на орбиту Земли, где проведём ровно 1 год в испытаниях и тренировках. Затем ещё  1 год будем лететь по направлению к Саёри-1. Когда курс будет идеально скоординирован и необходимые координаты внесены в базу бортового компьютера, мы отправимся в липо-сон. Сном это состояние неправильно было бы называть, потому как фактически спать мы не будем. Нас просто отключат. Как отключают мобильные телефоны или компьютеры – нас обесточат. Подробности этой процедуры мне ещё предстоит рассказать членам нашей команды. Представляю их лица! Через 70 с небольшим лет мы будем вновь активированы и готовы к выполнению своей миссии. Какова наша миссия? Это нам расскажут непосредственно перед полетом, чтобы сохранить полную секретность. Широкой общественности объявили, что это научно-исследовательская экспедиция, длинной в 150 лет. Нехилая такая экспедиция получается, парой банок тушенки и коробком спичек не обойдешься.
Будильник вновь запищал, напоминая, что пора бы уже вставать.
Я нехотя сползла с кровати. Голова уже не болела, но появилась привычная сухость во рту. Липотадин даёт мерзкие побочные эффекты. Но если не принимать его в минимальных количествах каждый день, то та огромная доза, которую мы получим во время перелета, нас просто убьёт.
Серхио и Макс с кислыми лицами тащились по коридору, направляясь на пробежку. Я плелась в хвосте. Бегать не хотелось. Сегодня мне предстояло сдать заключительный тест по специальности. Тест тестов, как называет его мой куратор.
Привычно перебирая ногами я не старалась обогнать своих будущих коллег, другими словами -  откровенно халтурила. Мне, как медику-универсалу хорошая физическая форма была ни к чему. Даже будь я обладательницей дряблых мышц и парой лишних килограммов, всё равно и укол с легкостью сделаю, и операцию по удалению аппендикса проведу. На самом деле меня учили всему, даже проведению операций на мозге, где ассистентом выступал компьютер. Надеюсь, что серьёзнее ушибов и ссадин мне не придется ничего лечить, однако, знать надо всё. Кроме меня на борту никто медицинскими знаниями обладать не будет. А это налагает определённую ответственность.
Ребята бежали уже далеко впереди меня. Мы вшестером давно сдружились. Ни раз друг в друга повлюблялись, и столько же раз перессорились. В итоге нас связывала тесная дружба и богатая совместная жизненная история. 
К завтраку настроение немного улучшилось. Однако, увидев, ЧТО нам принесли, я поняла -  тест пойду сдавать на голодный желудок. Нам притащили белковую кашу, которой мы будем питаться в полете. Гадость та ещё, скажу  я вам. И тот факт, что она содержит полный набор микроэлементов, необходимых для организма, не делает её вкуснее.
На зачет я шла с  недовольно урчащим желудком. Куратор встретил меня легкой улыбкой  и сел напротив. Никаких билетов и тестов вопреки ожиданиям я не увидела.
- Светлана, - куратор всегда обращался ко мне полным именем, - ты добилась больших успехов в медицине. И, если бы не полет, могла бы стать единственным в мире врачом-универсалом. На борту у каждого члена команды будет своя роль. Ты, и только ты несёшь ответственность за жизнь своих коллег. Неизвестно с чем вам придется столкнуться. От души желаю тебе стать самым бесполезным космонавтом на корабле, чтобы твои услуги никому не пригодились! – с каждым словом голос куратора становился всё торжественней, как у директора школы при вручении дипломов. После последней фразы он выдержал театральную паузу, после чего встал и отдал честь.
-  Эээээ, - я была слегка ошарашена такой речью от немногословного куратора, - спасибо. А тест сдавать будем?
- Светлана, Боже мой, какой тест! Вам лететь через 3 дня! Не вижу никакого смысла его проводить! Думаешь, если ты его завалишь, полет отменят? Да в этот полет столько средств вбухали, что его даже зомби-апокалипсис не остановит! А другого такого спеца как ты в мире больше нет. – Казалось, вот-вот и у него из ушей от негодования повалит пар. И чего он так завелся?
- Ну, я тогда пойду? – мне  почему-то было очень неловко от слов куратора, и очень хотелось поскорее смыться из его кабинета.
- А ты ещё здесь?? – в притворном гневе, грозно воскликнул он, безуспешно пряча в куцых усах улыбку.
Едва ли не пританцовывая, я направилась в свою комнату. Мне предстояла важная миссия – выбрать те вещи, которые поднимутся со мной на борт. Их общий вес не должен был превышать 2 кг. После двухчасовых раздумий в контейнер опустился косметический набор, фотоаппарат с зарядкой, электронная книга с более чем 5000 произведений различных жанров и большущая пачка с цукатами и сухофруктами. Вообще-то правила категорически запрещали проносить на борт пищевые продукты. Но я милостиво сделала для себя исключение, завернув контрабандный груз в тонкий свитер. Авось и не заметят!
Личные вещи нужно было до отбоя отнести на корабль. Я решила пораньше забраться в нашу космическую шхуну и выбрать самое удобное место в дамском уголке. Конструкторы решили, что нецелесообразно каждому члену экипажа строить отдельный отсек. Получилось всего два полукруглых помещения в спальном отделении, девочки налево, мальчики направо.
Стараясь не привлекать к себе и своему грузу внимание, я мышкой проскочила сквозь раскрытый настежь шлюз и попала в центральный отсек. Я ещё никогда не поднималась на настоящий корабль. Точная его копия была у нас в исследовательском центре, и мы излазили её вдоль и поперек ещё детьми. Но на НАСТОЯЩЕМ космическом корабле я ещё не была. У меня возникло то чувство, которое испытывают девушки в коротких юбках, зашедшие в православный храм, да ещё и без платка. Неловкость не проходила, к ней добавилась начинающаяся паническая атака. Мне казалось, что  я одна в открытом космосе. Кислорода стало не хватать, в глазах зарябило, и я провалилась в темноту.





Мне было ужасно стыдно за вчерашнее. Кто-то даже предложил снять меня с проекта. Никогда раньше у меня не было панических атак – в открытом космосе это верная смерть.
Хельга – наш командир и психолог по совместительству, назначила мне нехитрую терапию – выпить валерианки с пустырником и повторно посетить корабль в полном одиночестве при закрытых шлюзах. Не сказать, что я испугалась, скорее слегка напряглась. Собрала всё своё мужество в кулак и, стараясь не очень громко стучать зубами, взошла по трапу на борт. С лёгким шипением за моей спиной закрылся внешний шлюз. Зажегся белый неяркий свет, меня обдало мощной водой дезинфекционного воздушного потока, и открылся внутренний шлюз. Я с наигранной легкостью вошла в центральный коридор и огляделась.
Строение корабля я могла нарисовать с закрытыми глазами. Капсула пассажирского корабля имела форму правильного овала. Центральный коридор выглядел как большой крест, расположенный ровно в центре. Тот проход, который начинался от входного шлюза, пересекал овал капсулы поперек и был шириной примерно 5 метров.  Коридор, пересекающий овал капсулы вдоль был уже почти в два раза, зато длинна его компенсировала этот недостаток. Слева от меня располагался отсек со скафандрами и комплектующими к ним, в том числе – ремонтными наборами. Справа – лаборатория нашего биолога (а по факту ещё и зоолога и химика) Серхио. В конце коридора так же две двери – правая вела в лабораторию геолога Лизы (очень склочная дама, с детства сохнет по Серхио), а левая дверь была от хранилища, где мы в перспективе должны складывать собранные в экспедиции неорганические материалы. Сейчас там на стеллажах и в холодильниках находилось море пустых контейнеров, колбочек и скляночек.
Я дошла до пересечения коридоров и нажала на правую панель открытия шлюза, ведущего в «Серый отсек». Там находились 2 наших спальни, стерильный медицинский отсек с изолятором, герметичное отделение с липо-капсулами и грузовая камера. В неё из пассажирской капсулы попасть было невозможно. Доступ туда  открывался лишь извне. В грузовой камере хранилось топливо на обратную дорогу и инструменты для изучения поверхности планеты. Панель открывания шлюза не сработала. Видимо, ещё не настроили категории доступа. Я развернулась в противоположную сторону и не спеша двинулась вдоль ряда открытых отсеков. По левую руку лаборатория генетика и чуть дальше просторная оранжерея, по правую  - логово Хельги и Пищевой отсек, совмещённый с зоной отдыха. В конце коридора два герметичных шлюза скрывали командный отсек с компьютерной начинкой, он же при необходимости мог бы стать и капсулой спасения.
Я решила, что дело сделано, развернулась и направилась к выходу. То ли успокоительное сделало своё дело, то ли я не увидела отличий от учебной модели корабля, но панической атаки не последовало. Я вполне успокоилась и больше не нервничала.
Мой спуск по трапу сопровождался бурными овациями членов экипажа и ехидными замечаниями наших кураторов.
После плотного обеда вместо традиционного дневного сна нас всех собрали в конференц-зале. Помимо экипажа там присутствовали только кураторы и научные руководители. Перед началом конференции мы были проинформированы о целях этого собрания. Каждый из нас должен дать краткий отчет о том, каково его место в экипаже и какие обязанности он будет нести. Мы хоть и весьма плотно общались все эти 25 лет, но толком не знали об обязанностях друг друга. Нет, мы конечно имели понятие о том, кто какую должность займет, но конкретики никакой не было.
Я, непонятно зачем, достала блокнот и приготовилась слушать.
Первой на трибуну взошла Хельга. На её лице была спокойная улыбка, весь облик излучал уверенность и спокойствие.
- Друзья, наконец-то настал тот час, когда я смело могу назвать нас единой командой. Всё это время мы узнавали друг друга, становились всё ближе, всё роднее. Мы не просто команда – мы семья. Да, именно так – семья. У каждого из нас своя роль в предстоящем полете. Расскажу о своих функциях. – Хельга поправила прическу, коротко вздохнула и продолжила, - Как вам известно, меня уже довольно давно назначили командиром экипажа. Специально для нашего проекта была разработана научная дисциплина «Космогоника». Я изучала её наряду с психологией, как вам известно. По результатам обучения мною получено право управления космическим кораблём, планирования и корректировки пункта назначения. Моё решение по любому вопросу является окончательным и обсуждению не подлежит. Необходимо, чтобы каждый из вас понимал, насколько важно чётко и беспрекословно исполнять мои приказы. Я несу полную ответственность за всё, происходящее на нашем корабле с того момента, как за последним членом экипажа закроется внутренний шлюз. Это краткая характеристика моих обязанностей. Прошу вас, задавайте вопросы.
Леса рук, как и ожидалось, не последовало. Все знали о том, какая роль предстоит Хельге. И никто ей не завидовал.
- Ну что ж, раз вам всё понятно, я уступаю место своему заместителю, борт-инженеру и физику Алексу. – Хельга быстрым шагом проследовала к своему креслу и ,аккуратно разгладив юбку, присела. Немного помедлив, со своего места встал Алекс и, смущенно улыбаясь, потопал к трибуне. Он долго и нудно повествовал о строении корабля, назначении каждого отсека. О том, как важно соблюдать инструкции и бла бла бла. Думаю, что во время его выступления все неплохо выспались. Я отвлеклась мыслью о предстоящем полете, и не заметила, как все члены экипажа выступили. Очнулась я лишь тогда, когда  в зале наступила полная тишина и несколько десятков глаз уставились на меня с недоумением. Тут до меня дошло, что неплохо было бы уже оторваться от кресла и поведать всем присутствующим великую тайну липо-сна. К слову сказать, коллеги давно меня донимали на предмет рассекречивания 70-летнего сна в холодном растворе, но я упорно молчала, зная, что по головке за разглашение не погладят. И вот настал мой звездный час.
Я, конечно же, неоднократно споткнулась, поднимаясь на трибуну, рассыпала свои листки-шпаргалки и где-то посеяла ручку. Слегка растрепанная и раскрасневшаяся от стыда, я таки вскарабкалась на положенное для выступления место.
- Раз, раз, нормально слышно? Хм, ладно,– весь текст тщательно спланированного выступления разом вылетел из моей головы, -Ээээ, как вам известно, перелёт нам предстоит весьма длительный. Я бы сказала весьма-привесьма. Советую поскорее открыть валютный вклад в банке – к нашему возвращению накапают нехилые проценты, знаете ли! – ответом на мою попытку пошутить были каменные лица присутствующих. Могла бы и догадаться, что это не та аудитория, где в чести непринуждённое повествование. – Как вам известно, с первого дня пребывания на этой научно-исследовательской базе мы получали на ночь инъекции липотадина. У него немного неприятные побочные эффекты, как то утренняя головная боль, сухость во рту и иногда рвота. Все вы задавались вопросом – для чего такие мучения? Эти инъекции готовили наши организмы к принятию 6 литров раствора липотадина внутривенно. – Я увидела окаменевшие от шока лица своих коллег. – Прошу вас, не пугайтесь! Данная процедура неоднократно тестировалась как на животных, так и на людях. Смертельных случаев почти не было. – Вот зря я сказала «почти». Кажется, Лиза сейчас расплачется. – Итак, процедура такова: нас помещают в липо-капсулы, предварительно обработав кожные покровы специальным составом. Автоматизированная система капсулы делает подкожную инъекцию препарата, замедляющего жизненные процессы в наших организмах. По сути, мы приближаемся к состоянию, похожему на глубокую кому. Спустя 6 часов наша кровь начнет замещаться липотадином. Этот препарат нас, так сказать, обесточит. Остановится дыхание, работа сердца и мозга. В таком состоянии мы пробудем ровно 70 лет и 10 месяцев – столько необходимо, чтобы приблизиться на необходимое расстояние к Саёри-1. Когда сработает внутренний таймер системы, нам будет сделана инъекция ещё одного препарата, запускающего наши остановившиеся жизненные процессы. Мы вернемся в состояние глубокой комы ещё на 1,5 месяца, пока постепенно липотадин полностью не будет замещён кровью. А потом мы очнемся примерно в одно время, плюс-минус несколько часов или дней. Вопросы есть?
Вопросы были.
- Сссвета, мы что, умрём? – с трудом сдерживая истерические нотки взвизгнула Лиза.
- Ну, если смотреть с технической стороны вопроса, то да. Но! Представь такую ситуацию. Вот у человека на операционном столе внезапно останавливается сердце. Врачи запускают его работу при помощи реанимационного набора. В нашем случае всё будет почти так же. С одной оговоркой. Между нашей фактической смертью и воскрешением пройдёт чертова уйма лет.
- А наш мозг при этом не пострадает? Наши органы не станут разлагаться? – неуверенным голосом спросил Серхио.
- Вопрос даже обсуждать не хочу – нас не зря столько лет пичкали липотодином – он нас как бы законсервирует. Отрицательное влияние нашей отключки на организм будет таковым, как если бы при остановки сердца нас реанимировали в течение нескольких секунд. Бояться совершенно нечего!
Затем осмелевшие коллеги закидали меня ужасным количеством повторяющихся по смыслу вопросов, которые можно было бы объединить в один «А мы точно не умрем?».
 Я жутко устала после этой конференции, с трудом дотащила своё уже почти спящее тело до комнаты, и без сил завалилась в  кровать. Завтра последний день на Земле. Последние 24 часа перед полетом.

Продолжение следует.