Дом, который построит... 14

НАЧАЛО http://www.proza.ru/2013/11/24/1667
ПРЕДЫДУЩАЯ ГЛАВА http://www.proza.ru/2013/12/18/1145

14               

Катя выключила зажигание и поставила на ручник. Часы на панели показывали половину второго. В машине вскоре стало прохладно. За стеклом угадывались маленькие домики, которые уходили рядком куда-то в темную даль. Где-то внизу слышался шум падающей воды. Наверное, там была плотина. Единственным светлым пятном  в непроглядной темноте была белая стена монастыря, из которой словно вырастали сводчатые стены и голубые купола. Над ними в беззвездном небе  парили золотыве кресты. Кресты были еще где-то слева, внизу, за рекой.

На фоне этого мистического пейзажа все события последнего дня показались Мценской какими-то неправдоподобными. Она пыталась проанализировать собственное поведение, но не могла. Какая-то таинственная  сила занесла ее ночью за сто с лишним километров. Неужели это было всего лишь желание поскорее закончить стройку? Но ведь всего три дня назад она сама выгнала  нерадивых строителей. С чего она взяла, что новая бригада окажется лучше?  Выходит, дело не в стройке, а в бригадире.

Катя опустила ресницы. Ей было стыдно признаться самой себе, что именно он, этот восточный красавец,  и был той таинственной силой, которая заставила ее пуститься в столь  рискованное ночное ралли. Она взглынула на дисплей телефона: так и есть, пропущенный звонок от Олега-старшего и пять звонков от Олежки-младшего.  Интересно, что думают сейчас ее мужчины?

- Ну и черт с тобой! – вполголоса выругалась Катя по адресу супруга, но, покосившись в сторону монастыря быстро прибавила: - Прости, Господи!

Часа через три начнет светать. Можно будет стартовать в Москву и забыть про  бессмысленную погоню за призраком несбывшегося счастья.

Незнакомое место было неприветливо. На угадываемой улице  сонно брехали собаки. Прямо перед ней простилась необъятная черная даль,  а сверху – беззвездное небо.   

За сорок два года магистру экономики Е.С. Мценской пришлось  побывать во многих городах Отечества. Их лучшие гостиницы гостеприимно открывали двери перед   аудитором международной компании. Здесь  услугам постояльцев круглосуточно имелись горячая вода и даже бар, где в любое время дня и ночи посетителям предлагались прохладительные и горячительные напитки. Катино дело было простое - составить заключение о банкротстве какой-нибудь фабрики, которая и так дышала на ладан. Просидев в гостинице дня два-три, она со спокойной душой отправлялась в Москву. Она как-то ни разу не задумывалась,  каково будет людям, которые остаются в глубинке.  Ей как-то и в голову не приходило, что банкротство какого-нибудь камвольного комбината означало отложенную смерть целого города.
А ведь, наверняка, раньше в этом городке  свет был не только в монастыре, подумала она. В машине уже чувствовалась сырость. Впереди, над черной долиной показалась мертвенно-бледная луна. Сзади послышался душераздирающий  вой.

Катя вцепилась в руль и скороговоркой забормотала «Отче наш». Это была единственная молитва, которую очарованная странница помнила с еще детства.

Ей вдруг вспомнилось, как в детстве она боялась луны. Будто из тумана выходит страшный дядька и щерится ей прямо в лицо. У него бледная, как у покойника, физиономия, а в руке острый ножик. Этим ножиком он вертит перед самым ее носом. 

Потом острый месяц превращался в круглую рожу наглой луны. Та то тсмеялась ей прямо в лицо, то делала страшные глаза. Каждый ночной шорох превращался в чьи-то зловещие шаги. Маленькая Катя съеживалась на постели, закрывалась с головой и  обхватывала колени руками. От ужаса она  начинала тихо скулить и звать няню.

Из чулана в детскую выходила толстая няня Люба, задергивала по-плотнее штору, включала ночник и садилась на стул рядом с кроваткой. Она мелко крестила неспокойное дитя  и долго шептала какие-то молитвы. Катя потихоньку успокаивалась, но  все равно не могла заснуть до самого рассвета.

Долгими часами Люба сидела у ее изголовья, зевала, поправляла одеяло и, чтобы не заснуть, рассказывала свои бесконечные истории.  Она раскачивалась из стороны в сторону и растрепанная коса покачивалась на ее обвислой груди в ситцевой ночнушке. У няни был низкий грудной голос, от нее пахло чем-то животным, точно она была коровой или козой.

Одна из давних историй вдруг вспомнилась Кате во всех подробностях.

Няня рассказывала, как вернулся домой ее дядька. От него долго не было вестей, а потом оказалось, что его отправили в лагерь. В Германии, где он служил, ему понравилась одна девушка, и он захотел на ней жениться. Но тогда нельзя было жениться на немке, даже если она уже ждала ребенка. Из лагеря дядька  вернулся совсем больной. Его сестра, Любина мамаша,  дала ему иконку и сказала, что это икона не простая, а чудотворная.  Дядька икону брать не стал и сказал, что  жизнь у него все равно пропащая. Он отправился в город а там и совсем пропал. Дом, где жили Любины родственники, через несколько лет сгорел. На пепелище Люба случайно нашла икону. Она называлась «Неупиваемая Чаша». 

Няня приносила из своего чулана закопченную дощечку и о чем-то просила пречистую деву. О чем же она тогда шептала?

Кате вдруг вспомнилось, как ей все время было холодно в пустой квартире в огромном «Зеленом доме». Как она мечтала, чтобы мама поскорее вернулась с работы, а отец поскорее приехал из командировки.

Она вдруг почувствовала невыносимую жалость ко всем, кто окружал ее в детстве - к няне Любе, к матери, к отцу.  Няня всю жизнь промыкалась по чужим семьям. Отец всю жизнь обманывал мать. Мать не могла найти в себе силы уйти от него, потому боялась за нее, Катю. Когда Катя подросла, она стала бояться за нее еще больше. Узнав, что дочь связалась с иностранцем, мать заболела какой-то странной нервной болезнью. У нее вдруг отключалась памячть, и временами она становилась совершенно бесчувственной.  За полгода она стала до того рассеянной, что однажды не заметила самосвал, оказавшийся на перекрестке.

Жалость была и к незнакомому дядьке, пропавшему от несчастной любви, и  к голодной немке, полюбившей доброго русского, и главное – к себе самой – замерзшей и усталой девочке, оказавшейся темной ночью неизвестно где.
Она опустила голову на руль и затряслась от беззвучных рыданий.

В кармане зазвонил телефон, но Мценская не сразу сообразила, что надо сделать. Кое-как справившись со слезами, она ответила, ожидая услышать голос мужа, но мужской голос оказался чужим.  Этот развязный мужской голос предлагал ей встретиться через два часа возле железнодорожного вокзала. Катя не сразу поняла, чего от нее хотят.
– Ну, ведь это вы начет Нурбаева хлопочете? – несколько растерялся собеседник. Он явно был раздражен непонятливостью дамочки.

Мценская вспомнила про свою записку, которую она вручила служивому, и произнесла по слогам:
– Сколько вы хотите?
На другом конце, скорее всего, уже ждали этого вопроса и ответили так же по слогам:
– Пятнадцать.

Катя подумала. Наличности в таком размере у нее при себе не было. Свою карточку American Express она оставила в Москве, в другой сумке.
– Хорошо, - неопределенно произнесла она. - Только не в шесть, а часов в десять.
– Это почему же? – собеседник, явно, сам  привык диктовать условия. – У меня смена заканчивается в восемь, и чего мне ждать-то? Как хотите. Дело ваше.
– Да нет, вы меня не поняли, – попыталась объясниться Катя, чувствуя, что ее собственный голос вот-вот сорвется на плач. – Да, я и в самом деле хочу помочь Нурбаеву. Но у меня при себе нет такой суммы. Если бы вы смогли подождать до десяти, то я бы заложила свой браслет в каком-нибудь ломбарде.
Эта мысль пришла к ней совершенно неожиданно. Она даже не совсем осознавала, что говорит.
– Нет, я не буду ждать, - разочарованно протянул собеседник.  – Если вы за него в шесть не заплатите, то извините. Пускай его высылают, как положено. Или привозите деньги, или до свидания.
– Подождите! – Катя почти кричала. – Ну, нельзя ли что-нибудь придумать?
Мужчина  на другом конце что-то крикнул в сторону и, помолчав, равнодушно произнес в трубку:
– А сколько грамм в браслетке?

Катя потрогала правое запястье свободной левой рукой.
– Не знаю точно. Восемь или десять. Белое золото. С бриллиантами.
На другом конце раздалось заинтересованное  мычание.
– Ладно, хрен с вами,  – голос в трубке выражал усталость. – Считайте, что вам крупно повезло.

Дальше он объяснил, как подъехать к вокзалу, и где его ждать.
- Только без шуток, - предупредил он напоследок и отключился.
Катя посмотрела на дисплей. Все правильно. Номер засекречен.

У нее больше не было сил рвать эту липкую паутину. Сглотнув слезы, она расстегнула замочек на запястье.

ОКОНЧАНИЕ http://www.proza.ru/2013/12/19/2112