Зелёная лампа

В память о моей первой учительнице 

Моя первая учительница – Нина Дмитриевна пришла первый раз в первый класс сразу после педагогического училища. Стройная,  с пышными светлыми волосами, первоклашкам  она казалась самой красивой. Нам  нравилось в ней всё: как она входила в класс, как сдувала со лба выбившуюся прядку волос, её одежда. Одевалась Нина Дмитриевна как настоящая учительница; тёмно-вишнёвое платье с кружевным белым воротничком и такими же манжетами, а на торжества – шёлковая белая блузка и чёрная строгая юбка. Но самым изумительным был её голос. Опыта у неё не было, и его отсутствие она заменяла строгостью. Особенно строго оценивала наши работы по чистописанию; если одна палочка была написана не под тем наклоном, или петелька у прописной буквы «у» толще остальных, в ход шёл красный карандаш, и нужно было переписывать всю строчку. На уроке мы сидели, положив руки на парту. Парты были цельные, и скамейка, и столешница с  наклонной  крышкой. На парте были выемки для чернильницы и ручки. «Не стучи партой» - такую фразу сейчас в школе не услышишь. Откидывающаяся часть крышки, если её не придержать, громко стучала. Мы партами старались не стучать, правда, это не всегда удавалось. Однажды наша учительница прочитала рассказ о лампе под зелёным абажуром, которая стояла у Ильича на столе.


   Перед каникулами наша Нина Дмитриевна заболела, и мы всем классом пошли к ней в гости. С собой взяли прописи.  А у меня случилось несчастье, все строчки в прописи были  ровными и красивыми, и только на последней - красовалась клякса. Мы писали деревянными ручками с пёрышком Звёздочка. Нужно было обмакнуть пёрышко в чернильницу, осторожно отряхнуть лишние чернила и только после этого писать. А я поспешила. Всей семьёй решали, что же делать? Решили, что нужно переписать всю страницу.


 Нина Дмитриевна  лежала на никелированной кровати с шишечками, закутанная в шерстяной платок, и улыбалась. Шепотом она расспрашивала; не балуемся ли мы на уроках, какие оценки получаем, смотрела наши прописи. В комнате, напротив кровати стояла этажерка с книгами,  у окна стол, и на  нём лампа под зелёным абажуром.  Перед уходом нас напоила чаем с шанежками,


   Дома меня подробно расспросили, как чувствует себя Нина Дмитриевна. Моим родителям она тоже очень нравилась, думаю,  за строгость. Я всё рассказала: и про здоровье, и про то, что у неё нет голоса, и о  чае с шанежками. Рассказала и о лампе под зелёным абажуром, такой же, какая была у Ленина в кабинете. Ко  дню рождения мне тоже подарили такую лампу. Мягкий, зеленоватый свет лампы создавал ощущение уюта. Зимними вечерами я любила читать при свете этой лампы.


   Прошло много лет, я жила в другом городе, и, теперь уже, в другой стране. Вечером, возвращаясь с работы, смотрела на освещённые окна. На втором этаже одного дома  часто светилось окно мягким зеленоватым светом. Я вспоминала мою первую учительницу и свою лампу под зелёным абажуром. И почему то думалось, что тут должна жить учительница. Однажды я случайно попала в этот дом. Меня встретил пожилой мужчина и провёл в комнату. Я осмотрелась. Возле одной стены стоял большой кожаный диван, в большой кадке фикус под потолок. Всю противоположную стену занимал стеллаж, заполненный книгами  от пола до потолка. На полу лежал потёртый ковёр, возле окна стоял стол и простенькое кресло. А на столе - лампа под зелёным абажуром.  Мы пили чай и разговаривали. Я смотрела на лампу, мужчина перехватил мой взгляд, улыбнулся и сказал: «Это лампа моей жены,  она была учительницей младших классов, говорила – лампочка Ильича. Эта лампа как память о ней».

   Однажды, возвращаясь вечером домой, по привычке, посмотрела на окно второго этажа. Оно ярко светилось,  это был свет люстры. И на следующий вечер в окне не появился мягкий зеленоватый свет. Я поняла, что нет больше мужа учительницы младших классов, и лампа Ильича больше не живёт в этом доме.  С тех пор, проезжая вечером мимо, стараюсь не смотреть на это окно.