Никогда не кончится июнь Главы 37-38

                начало здесь - http://proza.ru/2013/12/06/2300




Глава тридцать седьмая



             На другой, <живой> стороне кафе уже смеркалось. Порог избушки начинал тонуть в сгущающемся вечернем мраке. Зажав оставшийся шлепанец в руке, я понеслась босиком через стремительно тускнеющий под заходящим солнцем луг, слыша в тишине лишь неровный стук собственного сердца. Вековые дубы, беззвучно шелестя, кивали мне издалека своими огромными кронами. <И они не кончались… Они нигде не кончались!  Они лишь сужались где-то на едва различимом горизонте.

             Больше никогда… никогда… - тяжелым колоколом звенело в голове.>

            Страх гнал меня вперед. Он нес меня на своих воздушных парусах и придавал отчаянную скорость. <Пока я еще здесь, на этом лугу, он не отпустит меня…>

            Острые шипы каких-то растений кололи мои ноги, но я этого не замечала. Я чувствовала за своей спиной десятки невидимых рук, тянущихся к моей одежде… Те самые липкие, жадные, <голодные> взгляды прожигали дыры в моём тонком сарафане, оставляя метки между худыми лопатками. Мне казалось, что те, кому повезло больше, успевают коснуться меня губами… Отвратительными, влажными, мертвыми губами…

            Я ощущала кожей эти ожоги… и язвы, в которые превращаются следы поцелуев…

            … Вдруг мои ноги сами собой взлетели на пригорок, и я, от неожиданности споткнувшись на последнем шаге, распласталась на

                <дорожном асфальте.>   

           От резкого падения мысли в голове рассыпались, как фигурки детской пирамидки. 

            С трудом приподнявшись, тяжело дыша, я села прямо посреди темной дороги. Машинально потрогала окровавленные ступни. Потом придвинула к себе отлетевший в сторону «Календарь нимф». И только тут сообразила, что <луг, наконец, кончился.>

           <И преследовавшие меня существа остались позади.>

           В душу неуверенно прокралось тихое ликование.

           <Они остались там!

           Я СВОБОДНА!>

           И над лугом, лежащим подо мной, над далеким дубовым лесом, над дорогой, на которой я сидела  -  пролетел мой громкий торжествующий крик.

           Он еще не успел утихнуть, когда на левое плечо легла тяжелая рука.

           И сзади, отрубая слова, как куски от скалы, прозвучал мужской голос:

           <- А теперь вставай. Я давно тебя жду. И уже заждался.>

           Крик повторился. И теперь это был вопль смертельного ужаса.

          Я поняла, что у меня не хватит сил обернуться.

          <Ловушка захлопнулась.>

          - Даша! Даша! – затряс меня кто-то за плечи. Голос… он какой-то знакомый… И лицо, белеющее передо мной, тоже знакомое. Это…это…

          - Даша, вставай, милая! Это же я… Я приехал на машине… С тобой всё в порядке?

           Полубезумным взглядом я уставилась на Степину белую рубашку.

           - Это ты?.. – хрипло прошептала я.

           - Вставай… - он взвалил меня на плечо и потащил куда-то. – Сейчас, сейчас, тут близко…

          И в следующую секунду я, как сноп, рухнула в салон «пятерки» Стаса Ревицкого.

          Свет внутри салона больно ударил меня по зрачкам. Я невольно сощурилась.

          Через мгновение за рулем появился Степа. Все эти ощущения были нечеткими, и картины плыли, как в тумане.

          Машина тронулась, кресло подо мной качнулось, темнота за окном встала высокой стеной.

          Сбоку раздались какие-то звуки. Я медленно повернула голову и увидела Степино довольное лицо, шевелящиеся губы и руку, трясущую ключами от машины.

          - Дубликат ключей… дубликат ключей… - шибануло по мозгам.

         Я посмотрела на эту руку в веснушках и на неприятно дребезжащие ключи.


         <Мы слишком далеко зашли.>       


               
Глава тридцать восьмая



              - …Зато теперь я знаю код, - закончила я рассказ, лежа в постели с компрессом на голове и чашкой кофе на тумбочке.

              И рюмочкой виски рядом.   

             Запоздалый нервный озноб, настигший меня уже на пороге дома, сейчас почти прошел. Мне было тепло, уютно и даже спокойно. Рядом в кресле восседал веснушчатый Степа и озабоченно смотрел на меня.

             Домой я явилась босиком. Оставшийся шлепанец пришлось выбросить возле урны у подъезда. Бросить его прямо в урну, в гору бутылок, бумаг и окурков не поднялась рука. В другое время я бы очень сокрушалась о потере любимой обуви (эти шлепанцы с плетеными ремешками отец привез из Индии), но сейчас мне хотелось только одного – уснуть глубоким и ровным сном.

              <А проснувшись…

              Но нет. Этого-то точно не случится. Иначе мне стоило бы проснуться уже давно… 

               В роскошном номере итальянского отеля…>            

             - Значит, завтра ты уже сможешь закрыть пари на законных, так сказать, основаниях… - перебил моё мысленное лирическое отступление Степа.

             Образ итальянского отеля мгновенно разрушился, а вместо него в памяти возник металлический голос «госпожи секретаря» по телефону, и мое сердце покрылось тонкой, едва ощутимой корочкой льда. И живое биение его под этой корочкой чуть отдалилось…

             <Этот черный лес… этот луг с острыми колючками и тенями за спиной… мне придется посетить еще раз.

            Неужели никто не сможет закрыть пари, кроме меня?.. – снова всплыло на поверхность души горькое отчаяние.

            И в ответ ему из глубины памяти метнулся вверх умоляющий крик из письма: «Дарьюшка!..»>

            - Хорошо, хорошо... Борис Тимофеевич… - шепнула я будто на ушко невидимому призраку, вытягивая ноги и укрываясь одеялом до подбородка.

             <Замечая, что Степа бросил на меня озадаченный взгляд.>

              - Тут никого… - раздался над ухом после паузы его успокаивающий юношеский басок.

              <Наверно, он подумал, что я заговариваюсь… Или испугался, что по квартире вновь бродит тень его покойного дяди, и вот-вот в определенном месте большой темной комнаты характерно скрипнет паркет…>

              Лента мыслей оборвалась на полуслове, накрытая крепким и быстрым сном.

             - Дарьюшка… иди сюда, Дарьюшка! – вдруг раздалось над самым ухом.

             <Что это?!..>

              Я вскочила на постели и протерла глаза. Повела глазами туда-сюда… А где Степа?.. И почему так светло?..

              И нахмурилась в недоумении…

              <Но я вовсе не сижу на постели!>

              Я стою на пороге квартиры № 96, отчего-то в полушубке и замшевых сапогах, которые упокоились в мусорном бачке еще три года назад.

              А сейчас они снова на мне, на их носках – налипший снег, я, как гимназистка, румяная и чуть пьяная от мороза, и заливисто смеюсь…

              Приветливо глядя на стоящего в кухонном проеме…

                <Бориса Тимофеевича Залевского, с полотенцем, перекинутым через плечо.>

              А в окне за его спиной метет и метет снег… Внутри кухни маячит маленький столик, на котором стоят две чашечки ароматного кофе (запах разносится на всю квартиру),  а посреди … что это там?

              Я прищурилась, пытаясь разглядеть с порога заинтересовавший меня предмет.

               - Проходи, Дарьюшка!.. – старик подходит ближе, и я совершенно его не боюсь… Уверенным движением я снимаю и вешаю полушубок, ставлю сапоги – надо же, откуда они взялись?! – на полочку для обуви и прохожу вслед за гостеприимным хозяином на кухню.

               И теперь я наконец-то ясно вижу то, что лежит посреди стола.


                продолжение  - http://www.proza.ru/2013/12/19/1603