Исчезнувшие. запечатлённое время антона касимова

Антон Касимов схватывает время конца 80-х, правильно выбрав фотографическую оптику. Это как бы ожившие чёрно-белые снимки, сделанные вручную.

Чтобы их сделать, нужно было в темноте (в ванной или в специальном «рукаве») самому вставить плёнку в фотик «Смена-8М»; с точностью снайпера угадать, сколько метров от объектива до объекта съёмки; правильно развести химикаты, слегка подтравившись их запахом; проявить плёнку, повесить сушиться; достать и собрать фотоувеличитель, выключить свет и зажечь красную лампу; считать вслух или про себя, засветляя через негатив фотобумагу; опустить её попеременно в четыре ванночки: проявитель, простая вода, фиксаж, снова простая вода… прилепить сохнуть на стекло… Целое дело, непростой процесс, полный цикл которого проживаешь ты сам. За ним пропадает излишняя сентиментальность и смакование. Приходит точность без перебора эмоций.

Череда персонажей: Коля Цоеман, целиком сотканный из воздуха «того кинематографического лета 1989 года», «явившийся как бы из ниоткуда» - из  самого этого воздуха, надо думать; дворовые ребята, родственники героя, друзья отца – свердловская богема… Пионерлагеря, секции шахмат, видеосалоны, чужие районы и пацаны, напёрсточники, первый рок-концерт («Нау») и первая виниловая пластинка («Ночь»), ночной показ «Зеркала для героя»… Всё удивительно узнаваемо. По стечению обстоятельств, герой книги, автор и я – одного года.

Свердловск ли, Коркино или Москва – разница непринципиальна. Время оказывается важнее места. Был у меня в Москве даже такой же, как в книге, каток, на котором в совершенном одиночестве играл в хоккей мужик в новогоднюю ночь. Эта картинка стала самой яркой иллюстрацией одиночества на долгие годы.

Касимов путешествует по времени легко, как будто скользит по льду того самого новогоднего пустого катка. Со свободой Кундеры, перескакивает из конца 80-х в наше время, не в конце повести, как это сделало бы большинство авторов, а в середине; потом вдруг забабабихивает целую статью про музыку и описание альбома группы даже не героя текста, а «передавшего рукопись» друга героя. Снова возвращается в 80-е, чтобы снова вернуться в «прекрасное далёко», и закончить – ещё одним альбомом группы со странным названием «Невидимки, смотрящие на ботинки».

С нарочитым упорством – трижды, если не ошибаюсь – в книге упоминается Гайто Газданов («белое» отражение Гайдара).

Мы пережили невозможное. Четырнадцатилетними мальчиками потеряли страну, стали эмигрантами, но в отличие от Газданова, оставаясь при этом всё в той же точке пространства.