Сказы деда Савватея. Страсти по пастушку Даниле

СТРАСТИ ПО ПАСТУШКУ ДАНИЛЕ

   Девичья подушка Клавы улита горючими, страдальческими слезами. Всю-то ночь, придя из парка, с танцев, упав лицом вниз, она горько плакала. И ведь было из-за чего. Ну, это по её мнению, конечно.
   Уже месяц, как дружила, а по уличному - ходила Клава с Данилой. Он студент техникума, из города, а приехал к деду с бабушкой, на лето. У его деда друг, Пахомыч, - пастух, старик лет семидесяти. Вот и сговорились, что Данила попасёт вместе с ним стадо деревенское. Заработает себе на гитару, да и волнений меньше, под присмотром будет парень. У Пахомыча-то не забалуешь!
   Прогоняя как-то вечером стадо после выпаса, заприметил Данила симпатичную девчонку, вышедшую встречать корову Ночку. Познакомились. А на танцах уже разговорились о том, о сём и понравились друг другу. Стали встречаться каждый день. А что время-то терять, лето - оно ведь короткое, а потом расставание. В общем, влюбилась Клавочка «по - уши» в парня. Только и ждала вечера и встречи.
   Однажды произошло то, чего и не ожидала девчонка. Нарядившись, сбрызнув себя духами «Серебристый ландыш», запах которых так нравился Даниле, Клава достала из шифоньера новые туфельки. В комнату к ней зашла бабушка:
 - Не рано ли собралася? Намилуешься ещё, успеишь.
 - Ну что ты такое говоришь, ба?- возмутилась Клава,- Данила чуть свет встаёт, не высыпается. Приходится со встречами тоже не тянуть.
 - А поисть-та табе надоть?- напомнила бабушка.
 - Некогда!- отмахнулась внучка и уже в дверях услышала всегдашнюю присказку старушки:
 - Да-а-а! Кака у бабы жисть, как поужинашь - спать ложись, а кака у девки жисть - и не ужинашь убежишь. О-хо-хо!
   В парке Клава пошла по тенистой аллее к танцплощадке. Молодёжи много, толпятся. По сторонам - не танцующие, а остальные в центре, выплясывают. Стала Клавочка искать глазами Данилу, продираясь сквозь плотно стоящую молодёжь, приподнимаясь на носочки. На губах играла счастливая улыбка, Клава предвкушала встречу с милым. Наконец, увидела его на противоположной стороне, но не одного - с девушкой! Та приобняла парня, обвила рукой его шею и что-то вроде шептала на ухо или целовала нежно в щёку. Данила, наклонясь к ней, улыбался. Потом взял девушку за руку, и они растворились в толпе. Клаву точно кипятком обдало! Всё поплыло перед глазами, стало дурно. Немного отдышавшись в сторонке под деревом, она, набравшись сил, медленно обошла танцплощадку. Круг, затем другой. Ни Данилу, ни девушку эту так и не встретила. Видимо они ушли из парка. Опрометью бросилась Клавочка к дому, давясь слезами. Мысли путались, в голове сумбур.
 - Другую нашёл! Предал! Предал! Не хочу, ничего не хочу! Жить тошно!
   Забежав в комнату и стряхнув с ног туфли, она, не раздеваясь, рухнула на постель и заплакала навзрыд. Вдавливаясь в подушку, пыталась заглушать свои рыдания, чтобы родители не услышали, не узнали о её горе. Забылась тяжёлым сном только под утро, как в тёмную яму провалилась.
   Разбудил Клаву лучик солнца, заглянувший в тонкую щелочку между занавесок. Он скользнул по лицу и запрыгал зайчиком по подушке.
   Девушку не радовало ничего. В голове совершенно пусто, даже мысли все куда-то улетучились. Сердце тоже не щемило, молчало. Лицо представляло собой маску с опухшими веками. Полежав ещё с часок, бездумно глядя в потолок, Клавочка сползла с постели и вышла во двор. Родители давно на работе. Бабушка, как всегда взяв старое одеяло, очки и старинную книгу, отправилась к пруду сторожить гусят. Как бы коршуны не перетаскали.
   Медленно поплелась Клава к сараям, без всякой цели, просто так, потупив взор. Дверь в хлев открыта. Там пусто, корова в стаде. Оглядевшись, увидела Клава колченогую старую табуретку. Принесла и поставила её в центре хлева, под бревном переруба. Сверху примостила маленькую скамеечку, на которой мама сидя доила корову. Сооружение завихлялось, неустойчиво заходило ходуном. Со столбика стянула Клава обрывок верёвки, которым привязывали Ночку, чтобы ровно стояла во время дойки. Затем вскарабкалась на то, что нагородила, балансируя наверху, завязала петлю и проверив её крепкость, подёргав, засунула в петлю голову.
 - Ну, вот и всё,- подумалось ей, других мыслей не было.
   Под ногами угрожающе затрещала и задёргалась табуретка, скамеечка пискнув, слегка двинулась с наклонной поверхности.
 - Одумайся!- как бы предостерегали они.
   Грубая, пахнущая коровой верёвка, впилась в подбородок. Клава подняла вверх глаза и глубоко вздохнула. Табуретка тут же, отреагировала, даже на малейшее движение, затряслась. Клава перевела взгляд на щель между кровлей и стеной. Там виделся кусочек, точнее полосочка неба, вдаль уходящие огороды, забор.
 - В последний раз гляжу на белый свет,- судорожно сглотнув, высокопарно подумала Клава.
   Вдруг, почувствовала, что в огороде происходит какое-то движение. Пригляделась - действительно! Соседские, пошатущие и наглые козы, орудуют в их в капусте. Смачно отрывая, с утробным хрустом, слышным даже в хлеву жуют, брызгая слюной. Какая же хозяйка останется равнодушной в такой ситуации?
 - Вот чертовки! Опять в огороде!- пелена безразличия к своей судьбе неожиданно спала, Клава услышала звуки окружающие её, увидела мир в красках.
   Схватившись обеими руками за петлю, она решительно сдёрнула верёвку с шеи. Этого движения «карфаген» уже не выдержал, ножка табуретки окончательно подломилась, петля неумело завязанная соскользнула с бревна, и Клавочка грохнулась вниз, на унавоженный пол хлева. Конечно отбила себе бок, но тут же охая встала и прихрамывая заковыляла прочь, не забыв прихватить стоящую в углу длинную лозину, которой обычно загоняли гусей в сарай.
 - Ну, держитесь у меня, рогатые! Даром я пол лета воду под капусту таскала, надрывалась, чтоб вы всё сожрали, твари! Не получится!
   Козы, учуяв угрозу от приближающейся девчонки, привычные давать дёру, не заставили себя просить и ринувшись к приоткрытой калитке, толкаясь и блея, убежали. Клава медленно вернулась в хлев, и убрала всё на места.
   Расставаться с жизнью, что-то расхотелось.
   Возле дома стоял умывальник. Подойдя к нему, Клава заглянула в зеркальце над рукомойником и пришла в ужас от своего вида. Волосы всклокочены, лицо опухшее, а под глазами густо размазана чёрная тушь.
 - Чучело страшенное!- подумала о себе Клава и принялась с усердием умываться, густо намыливаясь и фыркая от удовольствия. Смыв остатки печали, она расчесала волосы, заплетя их в косы.
 - Вот, совсем другое дело,- удовлетворённо подумала она.
   Затем, на кухне, отрезала здоровый ломоть хлеба, щедро посыпала его сахаром, и чтобы не обсыпался, сбрызнула заваркой из чайничка с отбитым носиком. Налила кружку молока и осторожно, боясь расплескать, вышла на парадное крыльцо, выходящее на улицу. Там, сидя на скамеечке, вдыхая аромат цветов во множестве растущих в палисаднике возле дома, с аппетитом поела, забыв практически или точнее отрешившись от своего горя. Не успев утереть молочные усы и стряхнуть кристалики сахара с лица, услышала Клавочка хлёсткий щелчок кнута.
 - Стадо Пахомыч гонит, и Данила с ним,- пришла мысль и щёки запылали от волнения.
   Только вот звук какой-то непривычный, неумелый, ни как у Пахомыча с оттяжкой, звонко. Что-то не то.
   Вскоре послышалось и мычание коров. Клавочка подошла к калитке, облокотилась, вглядываясь.
   По центральной улице села шло стадо, поднимая клубы пыли. Коровы, отделяясь, по одной, сворачивали к своим дворам, призывно мыча хозяйкам. Мол, я пришла, открывай! Тут Клава увидела Данилу. Он шёл, хлопая кнутом, и подражая манере Пахомыча, покрикивал, стараясь сделать голос старческим и хриплым:
 - Куды шалава подалася? Иде твой двор, поди забыла? В проулок завяртай, дурёха! Гляди под капыту - посклизнёсси!- коровы испуганно-недоумённо косили глазами в сторону пастушка, но послушно, прытко, не желая нарваться на окрик Данилы, поворачивали, каждая к своему двору.
   Клаву разобрал смех, так чудно выглядел Данила в драной, дедовой соломенной шляпе и с кнутом.
 - Клавуня! Принимай Ночку!- прокричал Данила. Не желая отставать от стада, он бегом, опередив немного коров, поравнялся с калиткой, за которой стояла Клава, крепко поцеловал её в губы, сказав:
 - Сладенькая моя, молочная! Дед Пахомыч заболел, спина. Прислал вчера за мной, аж на танцы соседскую девчонку. А там шумно, я не понял, что она говорила. Пришлось бежать к деду домой. Вернулся, тебя не нашёл. Всё. Люблю, целую, до вечера,- быстро сказав это, Данила побежал догонять стадо.
 - Какая же я всё-таки дура!- в сердцах подумала о себе Клавочка.
   А ведь и верно!