Годковщина. Касты

На "Разительном" годковщина была. Не настолько буйная, как например та. о которой рассказывал мой одноклассник Гера Чилашвили. Он служил на старом, еще послевоенных времен эсминце. На его ржавом корыте шла бесконечная война этнических азиатских банд при полном попустительстве командира и офицеров. У нас все было как-то не совсем по-настоящему. Без лютой ненависти моряков друг к другу.

На нашем корабле экипаж был немного другого сорта. И офицеры и моряки. Во всяком случае, явных кандидатов за решетку не было. Большинство рядового и старшинского состава были вполне адекватными людьми, а офицеры и мичманы служили профессионально и почти никогда не поощряли применения "годковского закона".

Может наш Командир имел блат в Управлении кадрами? А может быть "Разительному" просто везло.

***

"Годковщина" явление многоликое и отвратительное. С ним неустанно и безрезультатно боролись, провозглашая "уставные отнощения" высшим приоритетом в жизни флотских экипажей. Но победить гидру до конца так и не смогли.

Мешали принципы.

Во-первых, годковщина была основным следствием системы формирования экипажей на основе срочной службы. Во-вторых, она была извращенным вариантом отношений в коллективе молодых не очень образованных людей, перегруженных бытовой поздне-советской модой на тюремно-лагерную романтику и лексику.

Весь этот компот выродился на флоте в систему "законов и подзаконных актов", базирующихся не на уставах и штатных расписаниях, и даже не на личных качествах моряков, а на строгой иерархии по срокам службы. Это напоминало индийские касты и отечественные тюремно-лагерные деления на "паханов и шестерок", "воров и сук".

***
 
Моряки со сроком службы, отличавшимся всего на полгода, редко водили дружбу. Так было "не положено". Положено было дружить только со "своим годом".

Деление было очень строгое и соблюдалось неукоснительно.

Новоприбывшие назывались "духами". Им было положено носиться по кораблю, растворяться в воздухе или материализоваться из него по первому ленивому зевку годочка, подгодочка, полторашника.

Духов периодически "учили". Система обучения была проста. Очередной годочек выражал желание поделиться знанием корабля. Задавался вопрос. Ответ, как правило, был неточен или вообще неправилен. После чего следовало: "Так, ты, душара! Побежал и узнал что находится в первом (например) тамбуре. Найдешь меня и доложишь!"

"Духи" бегали по кораблю, размазываясь в коридорах по переборкам, драили палубы и медяшки, красили переборки, мыли умывальники и гальюны. Это были чернорабочие корабля. Рабы годочков.

Не стать "духом" было легко. Достаточно было быть физически сильней или смелее местных паханов. Но многие ли из вчерашних десятиклассников могли похвастаться косой саженью в плечах? К сожалению, смелых "духов" тоже было ничтожно мало.

Хоть закон и берег годочка, но многие из них побаивались полностью полагаться на этот воровской "Табель о рангах". Теоретически можно было загреметь в штрафбат за "неуставные отношения".

Вчерашние деревенские пацаны, придя на корабль, попадали в знакомую со школы иерархическую колхозную систему и просто терпеливо ждали, когда наступит их час и можно будет отыграться за свой позор на свежеприбывших "духах".

Прослуживши полгода, "дух" превращался в нечто без названия. Кто-то по-старинному называл таких моряков салагами, кто-то по-солдатски черпаками или на флотско-украинский манер чумичками. Точнее, это были уже слегка "оборзевшие духи". Им по-прежнему было "не положено" ходить в увольнения, сидеть в кубрике в присутствии годочка, иметь свою собственную ложку. Но эти люди уже все знали о корабле, по крайней мере, в объеме знаний годочков, чтобы на любой вопрос был сразу готов ответ. Они уже умели "шхериться" и могли иногда отдыхать от отеческой опеки. Но они еще не могли никем командовать. Даже настоящими новыми "духами". Не положено еще!

После года службы годочки уже не приставали. Начиналась нормальная служба. Уже можно было иногда исподтишка попробовать отправить духа на поиски чего-нибудь тебе нужного. Но от работы и распорядка еще никто не освобождал. Надо было работать много и хорошо, чтобы годочки были довольны. Увольнения полагались только в составе группы, организованно отправлявшейся в культпоход.

"Полторашники!" Это самые борзые люди. Наконец-то их место заняли молодые! Закон уже позволяет командовать "духами" и иногда ходить в увольнения. Полторашная прокладка между духами и годочками ведет себя как самостийная республика, живущая якобы по своим уложениям, но в счастливых снах видящая как через полгода перейдет в касту подгодочков и осторожно примерит на себя годковскую пурпурную тогу.

"Подгодочки", те, кто прослужил два года, но еще не дотянул до двух-с-половиной, это пока еще бесправные лентяи. Работать уже не хочется, а закон на подгодочков, в плане освобождения от службы, не распространяется. Приходится иногда напрягаться и ждать еще полгода.

"Годочки" или "годки". Этим все положено. Выше их никого! К несчастью, срок неограниченной власти над людскими душами короток. Всего каких-то шесть месяцев. Насладиться не успел, а уже превратился в "гражданского" и поехал в родной колхоз убирать говно из под коров.

***

Такая вот далеко не полная схема деления экипажа на касты. Иногда можно узнать, что подгодочку уже положено носить гюйс торчком с заглаженными стрелками, но набивать каблуки для увеличения роста еще пока не положено. И еще много того, что изобретательный молодой ум придумывает, чтобы как-нибудь подчеркнуть свою значимость и выгодно оттенить себя на фоне своих меньшеслужащих коллег.

Наибольшее удивление в этой ситуации вызывает то, что по закону "годковщины" жили по сути дела мальчишки от 18 до 21 года. И эти охламоны в 20 лет считали себя намного старше тех, кому было 19 и позволяли себе издеваться над ними на том лишь основании, что "меня били и я буду". А младшие сносили все молча, так как законом были повязаны не только рядовые и мичманы, но, порой даже, и офицеры.

Нередко бывало, что офицер, получивший от отчаявшегося "духа" тихую жалобу, приказывал тому же годочку-мучителю разобраться с жертвой и решить проблему. Побитая жертва забывала о жалобах и уходила в себя на полгода в ожидании смены состава экипажа и перехода на следующую ступень в годковской иерархии.

----------
Годковщина - морской аналог дедовщины - неуставные взаимоотношения, в основе которых лежит деление по сроку службы.
Тамбур - переходное помещение, как правило между верхней палубой и внутренними помещениями.
Переборка - перегородка, стенка между помещениями и отсеками.
Гальюн - туалет.
Шхериться - прятаться, скрываться.
Гюйс - форменный синий воротник с тремя белыми полосками по контуру.