Праздник. Гл. 3, 4

Начало:  http://proza.ru/2013/12/17/248
         http://proza.ru/2013/12/18/145

3
Наталья взяла мобильник в руки, отложила. Снова взяла. Что тянуть дальше? Уже двадцать девятое, три дня осталось. Пора расставить точки над «i». Повисла в воздухе – ни вдова, ни мужняя жена. Как-то всё это незаметно начиналось: ну, перепалки, ну ссоры – у кого не бывает? Потом его отъезды к «мамуле» – на день, на два, потом уже на неделю-другую… Потом вдруг какая-то Лиза стала в речах проскальзывать.
- А кто эта Лиза?
- Да так, соседка у мамули по дому. Мамуля на неё не нахвалится. На цветах они сошлись, всё луковицами обмениваются.
Так, понятно, откуда ветер дует. Почти десять лет женаты, а «мамуля» его, Алевтина Савельевна – тьфу, и не выговоришь, – всё не успокоится никак: какую обиду единственный сыночек Андрюша нанёс любящему материнскому сердцу! Жениться вздумал на какой-то шалаве, на пять почти лет себя старше, с внебрачным ребёнком… о таком ли мечталось! И что скажешь? Объяснять станешь, что девятнадцать лет было, что любовь была, что жениться Алексей ни на ком никогда не собирался и не собирается – такой человек, с тёщенькой дорогой всего два месяца когда-то выдержал; что на сына исправно алименты платит, что Наташин ребёнок Андрюше обузой не был? Станет она слушать… Алевтина Савельевна из тех матерей, которые невесток – любых, самых распрекрасных, тем более распрекрасных! – изначально ненавидят лютой ненавистью, как соперниц. Можно сколько угодно поминать, как терпеливо сносила с Андреем самые тяжёлые голодные, безработные времена; как не попрекала безработицей этой; как с халтуры делила бумажки – это на Женю, это на Дюшу, а себе – ничего, перебьюсь… Сейчас уже «не актуально».
А теперь ещё претензия – ребёнка Дюшеньке не родила. Так ведь был момент, был шанс, а Дюшенька набычился: «Какой ребёнок? Самим есть нечего! Мне не надо!» А собственная мать, Августа свет Васильевна, так и зашипела гадюкой, так руками и замахала: «Замолчи! Слышать, знать ничего не хочу! Ещё одного на мою шею повесить вздумали?!» Что теперь об этом говорить, теперь это дело прошлое, никому уже не нужное больше – «заслуги» твои былые.
Почти год прошёл, как Андрей живёт не здесь, а у «мамули». Пытается «найти себя», а Алевтина Савельевна – найти ему другую жену. Помоложе, чтоб ребёночка, который теперь стал вдруг нужен, родила. Какую-нибудь Лизу с луковицами. Что же, это можно понять… но от этого не меньше больно – вот тут, где, говорят, сердце находится…
Наташа поглядела тоскливо в громадное зеркало старинного шкафа. Ну и кто ты такая против какой-нибудь Лизы? Так, ничего особенного. Не уродина, но уж красавицей вряд ли кто назовёт. А звал ли кто? Она печально усмехнулась: только один случай и помнится… Прибежала к Дюше на свидание, с гигантским, рискованным опозданием, уж бог знает теперь, почему. Наверное, одевалась для него особо тщательно, в любимое: огненная блузка и чёрная юбка-карандаш с высоким поясом, лодочки на каблучках – это вот отпечаталось. Жаль, что блузка не сохранилась – смастерила из неё, лет через пять, классический «оранжевый абажур» над обеденным столом: уж так хотелось, чтобы словно при бабушке… Мобильники тогда только у «новорусских» были – Дюша метался от телефона к телефону, названивал каждые десять минут, с ума сходил от тревоги. Увидел, бросился к ней, глаза сияют: «Ты ОЧЕНЬ красивая, но… ты опоздала на сорок минут!» А теперь… издалека только можно сойти за «девушку», всё ещё так и окликают, ни морщин явных, ни седин в светлых растрёпанных кудрях, но нечто неуловимое изменилось…
Поиски Дюшины, видно, не совсем удачно складываются – то молчит месяц, даже не звонит; то говорит, как с заклятым врагом; то прибегает восторженно-нежный и без умолку былое ворошит. А на развод пока не подал… И вот – Новый год. Семейный праздник. Если и в Новый год она будет без него… что ж, тогда всё ясно. Когда же и выяснить всё, как не сейчас: замужем она, в конце концов, или нет?!
Наташа набрала номер и затаила дыхание, слушая гудки.

4
Женя вырубил Инет и плюхнулся с размаху на диван.(...)
Не, ну это жесть – тридцать штук почти выложить за гитарку, а через три месяца ей кранты. Хорошо ещё, что мать футляр к себе забрала, а то баба Гутя втихую могла и на помойку его снести, это у неё просто. Вот теперь футляр и понадобится – надо везти к мастеру, самому не справиться, инструмент нужен. Или попробовать самому? Кусачки есть… тиски…
В дверь поскребли. Это мать – Гутя всегда колотит чуть не кулаком.
- Да! – крикнул Женя, роясь в ящике с железом.
Мать вошла понурая, глаза в пол.
- Женя… я вот что хотела спросить… Ты в Новый год где будешь?
- Ну где? – Женя дёрнул бровями. – Здесь. Семейный ж праздник. А с друзьями – в Инете празднуем.
- А институтские твои… что, разве не отмечают? У нас, я помню, такие были…
- Знаю, знаю – пьянки!
- Ну зачем пьянки? Просто собирались у кого-нибудь, танцевали…
- Ага, тусовались-обжимались…
- Гм… а тебе это не надо?
- Нет! – отрезал Женя. Мать усмехнулась.
- Что же, у вас студенты и не собираются вовсе?
- Собираются… – Женя нехотя пожал плечом. – Будут пить и обжиматься. Ясно?
- Ясно… А Игорь, Петя – они где?
- Игорь с родителями… а с Петькой мы расплевались.
- Как?! Такой серьёзный мальчик… Что это вы?
- Неважно… Что ты, баба Гутя, что ли, – всё вызнать надо? Ты говори прямо – тебе надо, чтоб я ушёл?
- Нет, что ты, что ты! – перепугалась Наталья. – Будешь дома – очень хорошо, я только обрадуюсь.
Женя внимательно поглядел на мать.
- Случилось что? Что-то ты больно нерадостная… Дюша чего-нибудь отмочил?
Наталья закусила губу и посмотрела в потолок.
- Дюша не придёт. Отказался.
- Да ну? – Женя бросил инструменты, взял мать за безвольную руку. – Ну ладно, не расстраивайся ты так. Может, ещё передумает. У него ж семь пятниц на неделе.
- Да я ничего, ничего, – Наталья благодарно пожала Женины пальцы. – Переживём…
- Ну да! – я знаю, как тебе без него хреново.
- Жень, я подумала… может, папу позовём? Если он, конечно, не на даче будет у своего Волкова, как всегда…
- Папу? Гм… – Женя поскрёб в затылке. – Чтоб Дюша локти кусал? Ха-ха… извини, шучу… Да я в принципе не против… если Лёшко не у Волкова – там лыжи, баня, купание в проруби.
- А сам-то не поедешь к Волкову? Папа каждый год зовёт…
- Не, мать, ты знаешь, это не для меня. Они там все повёрнуты на здоровом образе жизни, только об этом и толкуют, придурки полные, каждый поставил себе цель – дожить до ста лет, во что бы то ни стало. Можно, конечно, позвать Лёшко… Только жалко его – на съедение Гуте отдавать. А? Она ж его задолбает за трезвость. Может, в гости кого пригласишь?
- Да все по домам, семейно, или в театры-музеи, за бешеные деньги, – уныло отвечала Наталья, но вдруг хмыкнула: – Знаешь, я тут говорила уж со своими Котоусовыми. Марина моя вдруг звонит, радостная такая: «Таська, как эта хрень называется новогодняя? Сама зелёная, на концах красная, мы с моей отроковицей пошли купили, в горшке? У меня склеразм, не могу вспомнить, как это обзывается!»
- Зелёное с красным? Арбуз, что ли? – усмехнулся и Женя.
- Сам ты арбуз! Запоминай, пока я помню и тоже в склеразм не впала, – пуансеттия!
- А, это… знаю. Бабская гламурная чепуха. Как раз для твоей Марины с её дылдой Татьяной – кошечки, бантики, цветочки, «ВКонтакте», болтовня в чатах, ни о чём…
- А помнишь, как Татьяна в пять лет к тебе цеплялась репейником: «Женя, ты на мне женишься?!» Теперь уж можно и подумать, ей семнадцать скоро, девица хоть куда.
- Ага, щас! особенно на ней… Я вообще ни на ком не женюсь. Они все дуры.
- Во как? Ничего, ещё передумаешь…
Женя фыркнул. Наталья скептически покачала головой.
- Я их позвала было к нам… Марина спрашивает: а кто у вас будет? Лёшка, Дюша? Нет, говорю, Андрей не придёт, и Лёша… знаешь, с кем встречает? Марина как загогочет: «С Дюшей, что ли?! Твои мужья спелись без тебя?»
- А что? – развеселился Женя. – Хы-хы… Это было б круто! Вон как они на твоей днюхе перетирали: Лёшко за «коммунизьм», Дюша за «либерализьм»… Жаль, им Гутя кран обоим перекрыла. А так – поговорят, может, к консенсусу причалят…
- Да ну вас всех, – слабо улыбнулась и Наталья, – лишь бы похихикать… Марина с супружником надеются на билеты в Джаз-холл, им обещали, а у барышни Татьяны своя компашка намечается… В общем, некого звать. У нас веселья мало. Баба Гутя всех отвадила своими ухватками, ты же знаешь… Ладно, на работу побежала.

(Продолжение http://www.proza.ru/2013/12/20/296)