Безумный дождь

«Как же меня замучил этот дождь…Он всё идёт и идёт, и идёт, отгораживая меня от внешнего мира своей холодной, непроницаемой стеной. Хотя, я даже благодарна ему, если бы не это неприглядное погодное явление, то родители, уехавшие за врачом, были бы уже дома. Папа очень аккуратно стал водить машину, в прошлый раз мы врезались в дерево, нас занесло, обломки фар валялись сверкающими кусочками вокруг в траве, словно обломки голубого небосвода. Помнится, нам помог какой-то добрый человек, вытащить машину из кювета. Очень добрый, даже не позвонил в ГИБДД, папа забыл пройти техосмотр.
Но, а теперь я сижу здесь, в своей комнате, и смотрю на окно, по которому стекают капли, образуя, причудливо возводящийся, и, снова исчезающий, воздушный замок. Как же не хочу больше терпеть это. Ужасную пустоту, словно грозовое облако между моими рёбрами, в котором время от времени пробегают разряды молний, заставляя снова, бешено колотиться моё сердце. Как же не хочу…Не хочу…НЕ ХОЧУ!»
В стену летит очередная невинная тарелка, оставляя порезы на обоях, и, рассыпаясь мелкими осколками на полу. «Я вот так же, как и эту тарелку, разбила свою жизнь, свою любовь! Господи, какая же я дура!!Ну спрашивается, зачем!? Дура, несносная, тупая дура!» Сорвавшись с места,  бегу к осколкам, начинаю неистово топтать их ногами, только что зажившие ступни, снова начинают кровоточить, всё это время, то повышая, то понижая тональность, кричу себе о том какая же я идиотка, грубая и безответственная хамка, шлюха. Устав и расплакавшись, упала на гладкий, вымытый недавно мамой, кафель. Здесь до меня доходили холодные потоки воздуха, который немного успокоил меня. Сквозняк стал сильнее. «Неужели пришли родители!? Черт. А хотя, они уже привыкли. И всё таки, кто пришёл?» Поднявшись на, совсем не держащих меня, дрожащих, ногах, неуверенно ступаю вперёд и тут же замираю, глядя на нежданного гостя. «Как ты? ТЫ! ТЫ!» Бегу вперёд к тебе и, не рассчитав своих возможностей, падаю на пол, ухватившись за твои колени. Не выдерживаю всех накопившихся эмоций и начинаю реветь навзрыд, пачкая потёртые джинсы, в которых я видела тебя в последний раз.
- Как же, как же я скучала по тебе! Прости меня, прости меня, умоляю…Я не могу жить без тебя.
Но ты молчишь. Стоишь, недвижим и спокоен.
- Родители считают, что я сумасшедшая,- раздаётся слабый истерический не то смех, не то хрипение.- А вот он ты. Я знала, я знала.
Покрываю поцелуями твои колени и не в силах даже поднять голову и посмотреть тебе в глаза. Но ты, высвободившись из моих крепких объятий, холодным взглядом прожигаешь меня насквозь, а потом разворачиваешься и уходишь, не проронив не слова, гордый и надменный. Только теперь у меня хватает сил посмотреть на тебя, остановившегося возле двери, замершего на мгновение, но этого мне достаточно. Я неловко поднимаюсь с пола, держась за стены, единственное, что осталось недвижимым в моём плывущем сознании. Восстановив равновесие, срываюсь вслед за тобой, поднимаюсь по лестнице вверх, бегу за твоим, то появляющимся, то исчезающим, силуэтом. Ты исчезаешь за дверью на крышу, да твоё любимое место, оттуда прекрасный вид, почти на весь город. Наш маленький и скромный город. Холод и дождь встречают меня, а ты стоишь, всё такой же прекрасный над пропастью в бесконечность и смотришь задумчивым и грустным взглядом в эту мглу, отделяющую мир этот и мир иной. Собравшись, со всеми, покидающими меня, силами делаю последний рывок и оказываюсь за твоей спиной, обхватив руками, словно последнее своё спасение. «Если, если он пожелает моей смерти, я спрыгну, даже не задумавшись. Только бы остаться с ним навсегда» Слёзы горя, радости всё это сливается в одни тяжёлые водопады из моих, опухших от частых истерик и бессонных ночей, глаз.
- Прости, прости меня, умоляю, я не смогу жить без тебя. Прости за все мои пошлости, дерзости, развязность, грубость. Я всегда любила только тебя и поняла это только сейчас, спустя столько времени. Я люблю, люблю тебя до безумия! Прости меня!
Всхлипывания и давно заброшенное желание говорить, не дают мне вымолвить больше, кажется, я забыла все слова. Ты повернулся, взял в ладони моё лицо, одарив тем же задумчивым взглядом, но полным этого океана нежности, о подводные рифы которого, разбивается сейчас моё сердце.
-Прощаю.
***
- Фух, ну и жарища, скажи, уважаемый?
Мужчина стоял, облокотившись о стену дома и устало вглядывался в небо, цвет которого был на грани серого и голубого, от затяжной жары и пыли , казавшейся теперь неотъемлемым атрибутом летнего полудня.
- И то, верно! Когда прекратиться, не известно! И хоть бы капельку дождя послал бы Отче, а то уже три недели, как из печки жарит. А то теперь ещё девчоночка эта. Молоденькая такая. Ей бы жить и жить.
Его напарник, присев на корточки, вглядывался в лицо мёртвой девушки, лежавшей сейчас на носилках.
- Ты смотри. Эвана что! Мокрая вся, как из-под ливня вернулась.
- Не заморачивайся, мало ли, может из душа, да на крышу и, Фьюить!
Первый изобразил пальцами слетающее с крыши тело, свернув губы в трубочку, засвистел, как ветер, разрезающий расстояние от земли до неба.
- Эх. Суровый ты, грубый. Мне девочку эту , ой как жалко.
- А что я, бездуховный?  И мне жалко. Хочешь я ей привет там у себя передам, мне же ближе всё таки.
- Ой, да иди уже. Не мешай людям работать.
Первый растворился в воздухе, словно тень, отбрасываемая могучим деревом. А его друг стоял ещё долго над ней и шептал про себя какие-то странные слова. Вокруг носилок толпились люди, слышался плач и стенания, вернувшихся домой,  родителей.
Солнце уже начинало спускаться к горизонту. Толпа почти разошлась, остались только бабушки, сидящие на скамейке и с выражением невероятного траура обсуждали умершую, не боясь, приписывали ей незаслуженные ошибки , обсуждали её развязное поведение, пока одна из вновь прибывших не пристыдила их. Тут уж замолчали все. Но близился вечер. Маленькие детишки, услышав кличи своих родителей, нехотя прощались с друзьями, разбирали игрушки и плелись домой к ,горячему, испускающему преприятнейший аромат, ужину.
А наш незнакомец, прошептав про себя несколько раз грустное и скорбное:  «Как же жалко, как жалко, такая молоденькая…», растворился во тьме.