История о любителе книг

Апрельское утро отличается от любых других своим тёплым ветерком, чередующимся со свежим дыханием недалёкой парковой зоны.
Парень стоял перед балконом, опершись о раму двери, и о чём-то думал. Буквально через несколько минут, словно скинув с себя оцепенение, он потянулся, звонко зевнул и, причмокнув, поплёлся в душ.
День задался, если с утра тебя встречает чашка горячего чая с фруктами, а не дикий ор матери, недовольной поздним пробуждением, причиной которому стала очередная книга. Но, к моей тихой радости, она уехала на работу, а это значит, что и вечер тоже удастся на славу.
***
Телефонный звонок разбудил меня, удивившись свой способности уснуть на кухонном столе, я поплёлся в комнату и поднял трубку. Звонил старый знакомый и приглашал за город на пикник. Особого желания я не испытывал, но он настоятельно советовал, да и погода к этому располагала.
В общем, я согласился.
За город мы ехали в машине, битком набитой людьми. Музыка гремела и звякала своими грубыми переходами, и я в тихой мольбе о том, что бы мы скорее приехали, пытался заглушить этот бедлам, мыслями.
Место выбрали замечательное. Здесь, у изгиба реки, где ветви диких ив сплелись, будто оплакивая утекающие воды. Время замедляло ход , птицы самых невиданных цветов, щебетали на все лады. И даже самые далёкие от природы кадры нашей компании не захотели включать музыку здесь.
Расстелили поляну, покидали вещи и прилегли отдохнуть. Девушки готовили закуску, парни разливали алкоголь. Под раздачу попал и я, не сказать, что бы был сильно в восторге, но всё-таки, почему бы и да.
***
Олег. Парень самый старший среди нас. Самый примерный забияка и хорошо подсевший на гердос. Силища в нём была бычья, вот и уважали его, и боялись, как огня, а заручившись его поддержкой, чувствовали себя всесильными и безнаказанными.
Я видел, как две мои знакомые подошли к нему и о чём-то заговорили. И да, девушки, да их язык не поворачивается называть девушками, две шлюхи, которые к моему громкому и неудержимому смеху, трахались с парнями для «коллекции». Они вели счёт и пока шли наравне. Повздорили из-за меня, но я обеим отказал.
Девушки прижались к нему с двух сторон, обняли, стали ласкать руками, тихо нашёптывая что-то на уши.

***
Мысли скатывались с пальцев, наблюдая за горящим костром, в голове всплывали старые мечты и детские желания. Стать космонавтом, например. Мгновенное чувство самоуверенности, перепрыгивало ветви, шумящих в высоте деревьев, взлетало до небес и так же мгновенно падало до уровня раскалённой магмы, окружающей земное ядро. Глаза искали хоть сантиметр, где бы мог прятаться скрытый смысл моего здесь пребывания. Хотелось уйти, убежать. Поддаться странному страху и нестись сломя ноги, куда-то в темнеющий горизонт. Но я не послушался и остался в этой компании.
Спокойствие внезапно прорвала резкая боль и чей-то сдавленный рык. «Что за!?»Не успев опомниться, удар со всей силой пришёлся в живот, да так ,что меня чуть не вывернуло, но вместо этого я упал и перевалился лицом на землю, сдерживая крики и стоны, вырывающиеся наружу.
Удар за ударом, рвал что-то внутри меня и доставлял крайнее неудобство. Банальный вопрос «За что!?» меня мало волновал. Мы были в пьяной компании, я был один, а они пьяны. Желание молить о пощаде прошло так же быстро, как и желание сопротивляться. Не было сил, не было сил встать, перевернуться. Молча, терпел каждый новый взрыв боли в боках, спине, голове и рёбрах.
Кровь начала заполнять мой рот и стекать с губ, а я пытался вырваться из этого бренного тела, терпящего такую боль и забыться в тишине и холоде. Близость костра, его жар начинал пылать на моих щеках, а сквозь оглохшую стену в моей голове прорывались лишь голос одного человека и звуки ударов, кои я сначала слышал, сжимался и терпел очередную порцию боли. Собравшись из последних сил, я открыл глаза, и увидел ещё нескольких парней, стояли неподалёку и во все глаза таращились на Олега, чувствовали, как пары алкоголя медленно растворялись в воздухе, а потом - ушли. Возле костра оставались ещё люди, но они не смотрели на меня, только две мои хорошие знакомые, мы были ими благодаря какой-то прекрасной книге, название которой уже стёрлось из памяти, подбежали .
Больше я не помнил ничего. Темнота и звенящая тишина заполнила меня изнутри, тёплое всё ещё сочилось изо рта и пачкало рубашку.
***
Кажется,  мы ехали в электричке, пустой и нагретой апрельским солнцем, правда самого солнца на горизонте уже не было. Уши заложило, а пейзаж я видел лишь изредка, когда удавалось открыть глаза.
***
Мы были около площади, девушки подхватили меня под руки и тащили почти на себе. Своего тела я не чувствовал, только острое колющее чувство в животе и припёкшуюся кровь на губах и шее.
***
Вижу огни синие и красные. Какое забавное сочетание. Они кружатся и переливаются, двоятся и троятся, множатся,  и скоро я не вижу ничего, кроме этих огоньков. В мой новогодний фейерверк вторглось озабоченное лицо в белой маске. Он что-то сказал, и в поле зрения появились те мои спасительницы. Вид у них был не лучше.
***
Ядовито-белый потолок, лампы в горизонтальный ряд… «Мы едем-едем-едем, в далёкие края», почему-то вспомнилась детская песенка, всё это было так абсурдно, больница и эта детская песенка. В животе всё ещё что-то болело, но рот заполнили какой-то влажной ватой, и она не очень приятно пахла, зато крови больше не было.
Глаза запредельно открыты, и зрачки замерли в одной точке, я вижу операционный стол, двух врачей и медсестру, которая забыла приготовить предметы, а лишь, смотрелась в зеркало и поправляла макияж. Один из врачей недолго думая, взял скальпель и разрезал кожу чуть ниже груди, где начинала синеть свежая гематома, кровь хлынула оттуда. Эскулап заорал на медсестру и та, спохватившись, стала подавать какие-то инструменты, вот зажим, а это, кажется, пинцет, снова скальпель, тампоны пропитанные кровью, очередные нечленораздельные вопли, долетающие до меня с задержкой.
Большего моё сознание не выдержало и оставило меня в покое, тепле и темноте.
***
Прошло уже несколько недель. Больница приняла меня радушно и, распахнув свои широкие двери, уложила на койку, в палате номер шесть. Хах. Иронично. Врачи стали недовольно хмыкать, спрашивая, о моём самочувствии и заглядывая в историю болезни. Я похудел. Сильно. Кожа приобрела бледно-фиолетовый оттенок. Еда входила и выходила, не оставляя и следа. Но меня это интересовала в самую последнюю очередь. Радостью для меня стал приезд мамы, которая, наверное, впервые по-настоящему жалела меня. Она привезла мне книги. Я был счастлив.