Эссе о кидайцах

Удивительная страна – Кидай. Природа, не обогащенная ураном. Приветливые люди с коллективным мышлением. Специальная небесная канцелярия для решения насущных и не очень проблем. Цветущее царство публичных казней и будущего коммунизма. Но и тут есть своя ложка дегтя.
Так уж повелось в мире: все всегда обижали кидайцев. Днями, годами, веками совершались набеги на великую страну разными грозными  супостатами. Они врывались в деревни и города, грабили, насиловали и убивали. Потом уезжали, чтобы вернуться вновь и остаться подольше. Оставались, наслаждаясь властью и чужим богатством. Расслаблялись в неге рабского почитания и убойной покорности. И вскоре ассимилировались, превращаясь в кидайцев нового типа старого сознания.
Поэтому, в целом, сами кидайцы были не против своих обидчиков. Конечно, где-то в темных закоулках, на внеочередных партийных собраниях, они громко возмущались засильем несправедливости и тиранией захватчиков. Такое поведение придавало стимул повседневной покорности.
Ныа абыжыных ваду ваозят, говорили они, коверкая русский язык, без конца таскали воду и по-настоящему обижались только тогда, когда их не обижали: как тогда понять, какие это беззащитные и добрые люди. Едва только их начинали обижать, кидайцы садились пить чай, громко сетовали на судьбу, покорно смотрели, как громят лавки соседей и смело дожидались героя.
Надо сказать, что в Кидае всегда был герой. Спасатель-выручатель. Всегда. Если его нигде не было, значит, плохо искали, и поиски надо продолжать. Встречались разные подвиды героев. Известный мастер кунг-фу, компенсирующий отсутствие потери девственности разбиванием голым кулаком гранитных плит. Справедливый доктор-натуропат, разрывающий кости так же умело, как и вправляющий их. Философ-поэт, чьи навыки общения позволили со временем выработать неповторимый языковой стиль единоборств. Загадочная красавица-дочь опального вельможи, затаившая месть и тренирующаяся на подвигах и добрых делах. Да мало ли кто. Если хорошенько вдуматься, в Кидае есть две неравных половины населения: пассивно ждущие и герои.
Отдельно стоит отметить вступивших на героический путь, но не рассчитавших силы – эдакий промежуточный этап. Они набирались из пассивно ждущих и отсеивались путем кровавых турниров и подпольных интриг. Самые живучие становились героями.
Хочется так же отметить, что в большинстве случаев кидайцев обижали те же самые кидайцы. Они были обижены первыми, до тех, которых обижали, и теперь срывали свою злость на еще не обиженных. Такой, знаете ли, природный круговорот. Цепочка, уходящая корнями в вечность.
Но вернемся к нашей истории.
Вы будете удивлены, но однажды в одном провинциальном городе Хе, где о Шангае знали только потому, что оттуда регулярно приходили войска пить, пытать и собирать налоги, обидели кидайцев. Обидели не так, как обижали раньше, не очень обидно. Но кидайцы обиделись. Поносили туда-сюда воду, сели и стали ждать.
Надо сказать, Хе был удивительным городом. Так считали все его жители без исключения. В остальном все было как всегда.
Как раз в это время мимо города в старой повозке, запряженной двумя преданными учениками, проезжал известный на весь Кидай мастер Вынь Пень Ло. Редкая удача для города Хе. Вынь Пень являлся доктором-костоправом десятого уровня, мастером семнадцати боевых стилей, включая бег на дальние дистанции, одновременно владел секретным приемом удушения большими пальцами ног, а так же до подпольной операции в горах был красавицей-дочерью тишбетского слепца поселка Сяо-Мяо, любившей в лунные ночи сочинять стихи о мстительной любви.
Ему было суждено встать на защиту обиженных кидайцев, так как список-расписание, висевшее на одном из покосившихся заборов, гласило: в ближайшие дни другие герои мимо города проезжать не будут. Две верхние фамилии были вычеркнуты подозрительно черной краской.
Вынь Пень, так гласят древние рукописи, смирился с участью и согласился следовать суровой карме. Кроме того, как опытный кардиолог, он прикинул, что до обеда все равно делать нечего, а на такой жаре лучше двигаться, чем стоять.
Настало время подношения даров. Любимое занятие обиженных кидайцев – поклонение идолу с раздутой неоправданной репутацией. Ло гордо сидел в позе лотоса, а возле него медленно, но верно росла гора из старой одежды, слитков черного дерева, горшочков с пареным рисом, шейками диких уток и медом. Мастер жадно косил глазом, однако твердо соблюдал клятву  - ни крошки во рту до великой, однозначной победы.
Листья опадали, гора росла и плесневела, Ло худел.
Обидчики не заставили долго ждать. В тот же год они вернулись в город. Изголодавшийся Вынь Пень смело бросился на врагов. Знатоки боя еще долго после обсуждали удивительный маневр. Вероятно готовя какую-то коварную, дерзкую хитрость, Ло побежал не в нужном направлении, а совсем наоборот. Однако эта удивительная, восхитившая ценителей, стратегия не удалась: врагов было много, и они окружили Мастера. Кольцо постепенно сужалось, и, когда Вынь Пень понял, что больше не может бегать по кругу без того, что бы не получить хороший пинок в область тазобедренного сустава, он принял неравный бой.
О! В городе до сих пор говорят об этой великой битве. Используя военную хитрость, Ло упал на колени и со слезами принялся молить о пощаде. Враги истощали себя смехом и плевали в него липкой густой слюной. Затем они кинулись на него, но поняли, что попали в хитроумно расставленные Мастером сети: оплеванный с головы до ног, он как масло выскальзывал из рук и ужом полз по земле, вырываясь из кольца блокады. Обидчики вошли в раж, когда туман ярости заволакивает глаза, а в ушах слышно лишь биение собственного сердца. Они не заметили, как стали избивать сами себя, драться друг с другом, а так же умножать земную скорбь путем расчленения себе  подобных.
Вынь Пень же, дрожа от холода в сорокаградусную жару, гордо сидел на пригорке рядом и наблюдал за их самоуничтожением. Пока шла битва, к великому Мастеру с поклонами и благодарностями успели подойти мэр города, достойный Жуль Ик Мень, магистрат в лице Чук И Гека и Нук Выня, а так же тридцать два чиновника, чьи имена летопись к счастью не сохранила.
Солнце клонилось к закату. Великий Ло праздновал победу. Но…
Сражение подошло к концу. Все враги оказались смертельно убиты и невыздоровимо искалечены, однако один, самый сильный и могучий, остался стоять на ногах. Это был Зверь Ян Ку, чьи черные дела прославили его далеко за пределами Поднаднебесной. И был он ростом более метра, весил до тридцати килограмм и имел яростно-испепеляющий взгляд двухмесячного тигра. Правда, в бою ему оторвали руки до самых плеч, а так же вырвали печень. Что не делало его менее сильным противником.
Вынь Пень вынужден был вступить в неравный бой. Забрызганный с ног до головы кровью, фонтаном бьющей из ран Ян Ку, Ло нанес врагу семьдесят два тайных удара, известных только в высокогорных районах Тишбета, но Ян Ку не упал. То ли потому, что был чудовищно вынослив, то ли потому, что спину его подпирала гора из ста двадцати одного трупа. Он не наносил ответных ударов, но его немигающий холодный взгляд по-прежнему был направлен на мастера Ло.
Битва титанов продолжалась семь часов и четыре с половиной минуты. Сраженный долгим голоданием, Вынь Пень Ло первый бездыханным упал на траву.
Но Ян Ку не на долго пережил его. Когда люди подошли ближе, они увидели, что он тоже мертв. Вероятно, умер от страха перед великим мастерством Вынь Пеня. Злопыхатели Мастера позже рассказывали, что труп Ян Ку был слишком холоден для только что умершего человека, но их быстро успокоили, закидав камнями их, их жен, их матерей, детей и уничтожив весь их род до пятого колена.
Так закончилась эта поучительная история о кидайцах, герое и великой битве. Мастера Ло со всеми возможными почестями похоронили недалеко от города, на берегу тихой реки, чьи воды текут в бесконечность.
Вскоре нашли тела двух его учеников. Их таки забыли выпрячь из повозки.