Опохмелон по парковски

    Ехал, себе с утра в субботу на траллике, следующую: «Парк» объявляют. Не выдержал, Дай думаю, повидаю весёлую братию.
   Пошёл, как водится через ларёк, Француз, тут, как тут. Он, засветло встаёт, пункт наблюдательный у него напротив, мимо не только мышь, таракан не проскочит. « Сгораю!», молвит. Присели, мы на лавочку возле водокачки, разложили нехитрый скарб, и выпили по одной.
А, Французишко то  в авторитете, и те, кто по жиже, церемоний не разводит. Первую попросит, со второй сам наливает, а третью, могет быть на посошок и плеснёт, но редко, самому мало. «Как, Богдашка, корефанчик твой, сильно огорчился?», да дня два от него весточки нет , не говорит, не пишет, не звонит, гутарю в ответ. Француаза и говорит: «Искал, он, тута тебя на парке, с одеялом и водкой, загорать, да скупнуться сильно хотел, но Мамочка, видел тебя, раньше с ним, на ножи его ставить не стал и доложил мне Верховном»у.  Дак, я ему, бестолочи, говаривал, не ходи без меня на парк, не знакома тебе местная инфраструктура, чужой ты в энтом кластере, я ему в ответочку: «Живой, хоть?» Пошли мы на пляж, говорит Француз, тот- то загорать, купаться, а мне энто не к чему. Лицом я чёрен, а телом синь. Да наколочки, погоны фашистские, орёл со свастикой, а, поскольку в наблюдении должон  быть ларёк, с глаз людских не спрячешься, разморит, а какой-нибудь ветеран меня палочкой-то и приосанит. Лежим, жара, литру проглотили, рядом компания малолеток, забавляется. То открывашку, то спичек, а то и цигарку попросят. Не выдержал я тут, дайте нам голубым отдохнуть, пососать, друг у друга. А, у нас чай не Голландия, толерантностью близко не пахнет, пошла компашка за дрынами, смекнул я тута, пора сваливать, у Богдашки, пока он плескался, ненужную наличность из карманов выгреб, но два талона на траллек, которые мне мама на проезд в противотуберкулёзный диспансер, я ему положил, не пешком же Козловскому корешу, пешкодралом чопать. «Оконцовочка?», не выдержал, я. Я, так убежал, а другану, твоему пришлось через протоку, вплавь, а там он кричал: «Милиция», так его в трусиках, бедолагу, толь домой, толь в отдел доставили.
   Смех, веселье. Выпили по второй.
     Идёт, тут дядя Ваня, сосед Француза, одет по парковской моде. Это мы в благоустройках, соседей не знамо, как звать, величать, а тут все удобства на улице, на первых этажах живут, усё, досмотрено. Одет был он в галифе, лыжные ботинки на босу ногу и в тельняшке.  Насилу, вырвался, Валька, дура, совсем усю кровь выпила! Плеснули, конечно, старику, про лыжи допытовались, пошто без них?
Смех, веселье. Выпили по третьей. 
     Идёт, мимо нас, баба, бичеватого типа, неопределённого возраста. Беззубая, на роже безумная тоска и томность.
          Дайте, чеколдыкнуть, парни, а то трясунец измучил. Хотел, я было даму послать, а факир Француз из под завалинки достаёт фигурку водки  с ручкой, Богданчика, так, сказать презентацию.  Рядом зеленела бутылочка из-под под шампанского . На бутылку сядешь, налью, закомандовал, он. Тётя долго  в размышляхи не играла, бутылочку взяла, трусики приспустила, готово говорит.  Станиславский, тута взыграл во Французе, не верю, между ног,  падла зажала!!! Та, нагибается, юбку подымает, контрольный шелбан по донышку, нету обмана, всё по чесноку. Налили, куда денешься, опять же смех, веселье.
   Вышла, тута и тётя Валя, и мне плесните, говорит. Ему, в галифе, можно,  а я, чё, чужая? И, выходит тут, деваха на колонку по воду, а кто это? Так, Шоркина, новая жена. А, летом, можно в петушке ходить, не унимался , я?  А, Шоркин, признаться, из синепальцевых, с пистолетом пластмассовым ходил, врагов  куча мала у него была, убивать всех хотел, а главное, всё у него было всё ЛАСКОВО. Напьётся, подерётся, в свой, дом, тюрьму заедет, а всё у него ласково. Жил, он с какой-то с молоденькой, которые от зеков без ума. Братишка, его совместно с ним кров делил.
Пошла, Ласковая, как-то, история умалчивает, толи к мужикам, толи к подружке, без спроса!!! Сели, братья  Шоркины,  да и порешили, вопрос нужно решать кардинально. Побрили, её налысо, да головёнку зелёнкой намазали. До колонки и в петушке смогёт, а к мужикам не пойдёт, за тифозную примут.
И опять, веселье, да смех.
     Делает своё дело, товарищ водочка. Тётя Валя колдовать принялась. Два раза сю, сю, а потом на месте крутится, да до дома сбегала, газетку секретную про Марию Дюваль припёрла, шибко счастья от неё, коль медальон ейный подкуплю. Меня, признаться к тому времени на плотские утехи потянуло. Пошёл, я до одной девахи, а дома, кошек четыре штуки, да кот, зимой его приютили. Завитушки, всё макаронные лопают, баловал я их ливеркой, колбасой, с ума сходили, кувыркались, да дурели. А, кот, на макаронах, взровши, махонький был, я его декоративным звал. И, тупое «Васька», заменил на «Полкан». А, Полкашка, мне в благодарность, у крысы голову, откусив, принёс мне тушку в постельку. Домой, закричал, как Мальчиш-Кибальчиш, вызвал тачку и к себе в благоустройки, на тёплых толчках, да ваннах оттопыриваться.