Nibius - 70-ая часть

Костя оглядел смурно атамана, туманным взором и... его автомат полетел в одну сторону, а сам гордый атаман в другую, хорошо шмякнувшись об плитняк площадки, -
- «Вот тебе моё первое слово. А теперь передай своему атаману, что прячется где-то за углом, что каждое слово сказанное тут от тебя и меня, что каждое действие, что тут произойдёт, что вид этих забитых заложников, может стать достоянием гласности перед всем миром, а не твоим мелким убогим кишлаком. И мир рассудит сам и здраво, кто тут человек, а кто скотина. В Азии сейчас какое-то великое правление образовалось, вот так ты этому правлению подарок хороший устроишь с резнёю людей, как баранов. И потом, во всём мире не единая собака даже не захочет поссать в вашу сторону, нация дебилов-дикарей, у которой богом даже и не пахнет. Ты тут взялся судить человека с автоматом в руках, герой? Что ты этим докажешь? Что Азия нация диких ишаков и шакалов, а не людей. Хочешь чтоб об всём этом узнал весь мир?».
Абреки, разве что не палили, тыкая в его сторону автоматами и строя страшные и грозные физии и Косте было от этого скучно.
- «Браво! Что за пламенные речи! Аплодисментов и оваций только не хватает. Только ты друг любезный на нашей территории и тут находишься под нашими законами. И зря ты блефуешь, никто ничего в мире не увидит и не услышит, кроме того, что мы пожелаем миру представить. И в каком виде. А потом Азия давно уже решила тебя убить и она это сделает в любом случае. Так можешь петь тут как соловей, но последнее решение с твоей участью будем принимать мы. Так вот герой Константин Адамович!», - вышел из-за спины абреков-боевиков какой-то военный чин, с неизвестными Косте нашивками и знаками различия, но видимо что прыщ из знатного азиатского рода и что видно немало время провёл с русской аристократией скорее из эгиды теневых акул. Костя лишь мельком глянул в его сторону и отвернувшись ответил в пустоту, -
- «Я тут Константин Адамович, а не чей-то блеф. И потому, что тут вы решили про какого-то вашего там Адамовича из ваших фантазий меня не интересует. А то, что тут скажу и решу я, – узнает мир. Если ты полагаешь, что у вас тут глухой эфир и отсюда ничего никому передать невозможно, то блефуешь ты, а не я. Да, я простой человек и меня убить можно при желании, но то, что вы сами себе подписали смертный приговор, это не моя заслуга. Так что живите и радуйтесь пока ещё на этом свете, ибо на том свете вас рай ждать не будет и не мечтайте. Так я сказал, Константин Адамович. Даже этим несчастным и забитым поставят каков памятник, а вас будут проклинать всём миром, вот ваш – погребальный рай. И в истории вы останетесь как кусок дерьма сатаны. Страшнее смерти - есть проклятие потомков. Вы выбрали – смерть, а не человека, так что же вы ждёте? К чему все эти демагогии? Я ещё пока ничего не решил, но вы так и не ответили на мой вопрос».
 Офицер грациозно прошёлся заложа руки за спину и встал против Кости пронзительно смотря ему в лицо, -
- «Ты быдло, Адамович! И ты тут, уже принял решение расстрелять этих заложников, разве не так?».
Костя оглянулся на заложников стоящих не живыми и не мёртвыми и едва держащимися на ногах и посмотрел с любопытством людоеда в лицо офицеру, -
- «Если ты настоль тупой, то поясняю, я говорил о достоинствах. Для них смерть была бы более достойным исходом человека, чем жизнь хуже забитой собаки. Вы же не умеете создать человеческих условий для жизни и поставить достоинства человека, а стрелять и бить каждый дикарь и идиот умеет. Так и где твои достоинства? Что ты тут форму какую-то напялил?».
 Офицер некоторое время рассматривал с ненавистью лицо Кости, но тот и глазом не повёл, скучно отведя глаза в сторону.
- «Да испокон веков и человека делала только сила и превосходство в силе. Именно она выражала достоинства и заставляла уважать сильного. Возникали целые империи и рушились целые империи от превосходстве в силе. Ты тут червяк и не более, и сила тут на нашей стороне. История помнит и уважает сильнейших, но не помнит того, кто бездарно помер стараясь сохранить какие-то достоинства. Какие достоинства эти заложники могут дать твоему всему миру? Достоинства человека? Пусть полюбуются на эти достоинства в твоём мире!», - высокомерно заявил офицер и Костя просто пожал плечами, - «Значит ты хочешь что бы это всё увидел мир? Весь мир, а не какой-то наш или ваш мир. Мне только это и надо было услышать от вас, а не эти великие демагогии. Моё дело было предложить, а ваше дело принять или отклонить моё предложение. Это и есть разговор. Вы мне предлагаете заложников, а я вам славу ваших достоинств силы перед всем миром взамен. Сейчас всё равно никто тут не выиграет и не проиграет. Результат станет ясным позже. И всем твоим словам великим, тоже будет свой итог. Я тут не пришёл решать за вас, вы сами за себя тут уже всё решили. А за меня вам ничего решить всё одно не удастся. Ну так будем петь славу грубой силе?».
- «Вот ты какой Адамович! Спрятался за спину мировой общественности, герой! Ну что ж, я с тобой тут торговаться не стану!», - презрительно выдал офицер и повернувшись к абрекам, дал тем команду, - «Покажите этому ишаку его стойло!».
 Его били прикладами автоматов, а он вертелся как уж на плитняке площади с невозмутимой физиономией, пока не набежали орлы с верёвкой, чтобы повязать Костю.
- «Привяжите его к столбу!», - командовал офицер и когда Костю тащили к столбу сказал ему, - «За тебя, мне дадут большой кусок твоего мира!».
А Костя изловчившись вывернулся раскидав пару абреков, ответил, -
- «Смотри не подавись! А то харя треснет. Мне-то терять нечего, я один как перст божий».
Несколько абреков бросились колотить Костю, но офицер их остановил жестом руки, -
- «Ты не знаешь идиот, какими мы возможностями обладаем и какие у нас тут достижения техники и сюрпризы...», - начал офицер и... потом началась такая свистопляска и светопредставление, что впору было и голову потерять.

 Заложники обессиленно и обречённо повалились на землю, а Косте это было безразлично, ибо он был тут не в своей пьесе, как посторонний и смотрел лишь чтоб не попасть под дурную руку обезумевших абреков. Наблюдать со стороны за работой психо-техники интересно, но попасть самому в этот эпицентр, совсем другое кино, и весьма мало приятное. Главное сохранить психушку, а значит желательно ни на что не реагировать по возможности. Это была ни его война. Когда Костя пришёл в себя, всё было кончено. Оказалось в подземелье под базой лежал ядерный заряд, который мог грохнуть в любую минуту, но современная техника, могла обезвреживать такие заряды. По плацу площади гуляли воители азиаты из войска Кости и пару воинов-инту. В небе висел один ящер. Костя сидел на земле и тряс головой, приходя в себя. Заложники сбились в кучу и ошарашенно озирались во все стороны не понимая что произошло, но на них никто внимания не обращал. На базу подкатило пару бронемашин и с борта одной из них соскочила Ирен и увидев Костю, подбежала к нему, став его тормошить и расспрашивать как он себя чувствует. Видно было как она за него переживала всё это время. Костя отмахивался от Ирен, говоря что ему нужен только покой и она успокоилась тоже. Ирен поняла свою ошибку, что он мужчина, а такие не любят признавать свои слабости перед женщинами, тем более что он прирождённый лидер. Один из стариков заложников заметив, что на сидящего Костю никто не обращает внимание тоже, решился и подошёл к нему и осторожно спросил, -
- «Уважаемый? Я уж старец и мне мало хлопот за свою жизнь. Я больше переживал за более молодую родню. Я видел, как тут тебя допекали эти боевики и они что-то говорили насчёт нас, заложников. И ты что-то говорил им тоже насчёт нас. Я не понимаю что тут происходит и что за участь нас ожидает теперь? Может ты что-то мне скажешь? Можешь говорить всё и прямо, мне уж терять нечего!».
  Костя странно поглядел на старца, Ирен стояла рядом немного обеспокоенно оглядывая Костю и подумав, Костя махнул рукой про себя, -
- «И ты хитрый старец ничего не слышал, что я говорил и что говорили абреки? Если ты хочешь говорить начистоту, то скажи, что ты слышал, что бы я понял что тебе ответить лично».
 Старец опустил печально голову и помолчал, но потом решился, -
- «Ну да, я слышал что эти боевики как-будто предлагали нас заложников тебе, за что-то там. Но ты сказал вроде того, что мы уже такие тут доходяги, что и горсти монет не стоим, чтобы из-за нас что-то сделать для боевиков. И скажу прямо, что ты вроде как и вообще нас убить предлагал, что меня и встревожило. Так нас теперь что, убьют? Или я совсем ничего не понимаю?».
 Костя сомнительно оглядел старца, -
- «А что с вас проку, даже с молодых? Ты вот сам погляди. Вы наверное давно как полуголодные, истерзанные, измученные, одни лохмотья одним словом, ни живые ни мёртвые. Так что бы ты сам предложил за себя и за других заложников, а не только за свою родню? Я например, ничего кроме жалости не вижу. Но я жалости и не подаю».
  Старик молчал теперь дольше и потом сказал, -
- «Ну я надеюсь у нас какая родня ещё и осталась и может и в России и хоть за самых молодых дали бы выкуп. А мне так всё одно помирать скоро, я бы и жизнь не жалея отдал, чтоб только молодые дальше жили...».