Сказка северных земель

Она лежала на спокойной и гладкой поверхности воды, легкая и невесомая, как туманное облачко. Её уносило всё дальше и дальше, а прохлада проникала не только под кожу, но и в самое сердце. Не принцесса, не королева, не ведьма и не фея, а просто душа кого-то ещё невинного, только что оставившего город Узере на том берегу… Девушка не боялась…Она знала, что такие, как она, встречают за гранью лишь самих себя, чтобы переосмыслить свой опыт земной жизни и поцеловать себя же в губы в знак вечной благодарности… По поверью северных земель, надо благодарить каждое воплощение себя на землях, ибо ты не знаешь, какой путь твой дух выберет дальше. Сказать «спасибо» за всё и отпустить суету бытия… И больше никого там не будет, на том берегу. Перед тем самым мигом, как стать частью мироздания. Она ждала.

Облако её души относило всё дальше, и под  плотно сомкнутыми веками умершей для того мира мелькали калейдоскопом красок в последний раз все те лица, что волновали или беспокоили её, те кто был мил и те, кого она боялась, а может даже ненавидела. Но чётче всего Лиля видела ЕЁ лицо…Лицо этой женщины. Властной, неприступной и красивой, но такой одинокой. Сколько раз ей хотелось поцеловать гладкую, но всегда холодную руку королевы. Но она не смела… И вот теперь навсегда оставляет свою голубушку одну в этом страшном городе. На том берегу. Как страшно. Она с ужасным трудом и даже болью разлепила крепко сомкнутые веки, и её глаза тут же заслезились – над рекой, по глади которой её несло, будто несчастную Офелию, нещадно светило белое солнце. Такое солнце, какого никогда не было над северным городком Узере. Глубоко вздохнув, Лиля прогнала прочь клочки призрачных видений. Отпустила всё прошедшее, кроме одного. Её рука. Рука её прекрасной королевы. Один поцелуй... Вот бы поцеловать её руку, а потом сжать тонкие пальцы с острыми коготками! Больше ей ничего не надо.
Как в ответ на мысли девушки, над её головой пронеслась быстрая маленькая пташка. Она коротко чирикнула, блеснув ярко-желтым неземным оперением, и неслышно опустилась на грудь уплывающей душе…

- Королева, пора! – вежливый голос камердинера возвестил величественную особу о том, что всё готово к пышным похоронам её любимой сестры. Это был Мартин, её лучший и ближайший слуга, которого она так давно хотела наградить за верность, но сейчас… Сейчас это всё неважно. Она просто не могла поверить, что это случилось. Несчастная. Её жизнь теперь имеет ещё меньше смысла, чем в последние десять лет. С тех пор как она овдовела…
Расступаясь, пропускали её слуги, кланялись горничные, а в воздухе залы разливалась заупокойная органная музыка. Подол чёрного платья королевы волочился за нею по полу в то время, как мысли – одна мрачнее другой, не хотели оставлять её сознание. Как билось сердце. Билось и обливалось кровью! Господи! Сестра! Единственное существо, что любило её, чувствуя родство их душ. Ах, ну почему она не сказала? Не сказала этой девочке, что та вовсе не прислуга. А такая же, как и она, госпожа, что они одной крови. Разве было сложно сказать? Руки женщины, как безвольные плети, свисали вдоль её стройного тела. Ей казалось, что жизнь по крупице покидает её, с каждым вздохом. Она всё ближе к смерти. Здравствуй, забвение!
Королева печально улыбнулась, когда они с прислугой оказались у самого креста, в центре церковного отпевального зала. Мальчики-хористы лет семи-десяти в белых накрахмаленных рубашечках стояли по левую руку, боязливо глядя на королеву. Они умело выводили сложные партии, а монах-дирижёр поощрительно щурил свой подслеповатый глаз.

Королева подошла к приоткрытому гробу Лили в то  время, как священник начал читать молебен.
Вдруг свет свечей, хор мальчиков и толпы слуг вместе с простым людом исчезли…. Что с нею? Она тоже умерла? Королева глубоко и успокоено вздохнула. А хоть бы и умереть. Это же не страшно. Лучше, чем жить в грехе и горе. Гораздо лучше. Довольно быстро кромешная мгла превратилась в густой, но светлый, туман. Из тумана её поманила рука… «Рука сестры» – понимала, как в бреду, королева – «рука моей сестры….»

Они стояли посреди огромной дворцовой спальни. Лиля или же её дух ( как назвать эту юную деву, кем её считать теперь, королева не знала) опустилась на колени и крепко прижалась отчего-то теплыми губами к слабой руке женщины. На её губах тут же расцвела такая светлая улыбка, какую имеют дети, только что расцелованные маменькой на ночь или же получившие в подарок желанную игрушку.
Королева видела, что её сестра исчезает… Так же быстро и едва заметно, как и пришла. Но она не успела ей сказать… Не успела! В висках застучала кровь. И она сказала это.
«Забери меня. Забери меня. Забери…»

Темнота, падение…Приятная вода укачивает её…И рядом сестра…Любимая Лиля. Единственная, кто любит её.

Мартин с искаженным страхом лицом склонился над потерявшей сознание госпожой. В зале началась страшная суета. Простой люд и слуг выгнали из зала. Мальчики и монах ушли. Остался лишь верный камердинер и священник.
Оба широко распахнутыми глазами вглядывались в стремительно бледнеющее лицо королевы.
Мартин распрямился над телом…И обессиленно произнёс: "Сомнений быть не может." Из его глаз полились горькие слёзы. По этой одинокой и такой величественной особе. Он столько лет любил… Столько лет. Нельзя поверить в произошедшее.

Рука священника молитвенно перекрестилась, а потом мягким, но чётким движением опустила веки на навсегда застывшие голубыми льдинками глаза.
- Прими рабу свою, Господи! – вымолвил он…

Где-то над городом Узере пролетела, звонко щебеча, желтая птаха.

18 декабря 2013