Зачем дуракам дороги?

Сначала  у Тамары даже   мысли не возникало: «Люблю, не люблю?». Она была кроликом, попавшим под гипноз удава.



Хотя  Генка, на гигантского монстра   не тянул, скорее на ужа- желтопузика, те же полтора метра вертлявого недоразумения. Но никаких  ущербностей за собой он не чувствовал- жил легко и беззаботно. Поэтому в гостях у него постоянно тусовались мальчишки, да и девчонки тоже. Мать Тамары не раз  шептала соседкам: «Господи, кому  только этот чудик в зятья достанется?»



            Один раз придумал он  порох  жечь в кастрюле – типа, фейерверк. Что-то долго  не разгоралось, и Генка полез посмотреть. Открыл резко крышку, а оттуда как пыхнет – вся ребятня без бровей, без ресниц осталась. Испугались неимоверно, только Генке хоть бы что, со смеху угорает: «У нас теперь рожи на жопы похожи, в темноте вообще не разобрать!» Сперва все обиделись, а потом  ржали друг над другом до мокрых штанов.



 Вошедшие  в моду восточные единоборства, давали Генке дополнительный бонус. Ну какой, к примеру, Брюс Ли из бугая Шохова или из длинноногого Ромки? А Генка маленький, ловкий - вылитый китайчик. Он сам себя посвятил в ученики  мастера Кунг Фу  и освоил  стойку «крадущийся тигр».



          Встретились как-то раз им с Шоховым   угрюмые  пацаны с нехорошими намерениями. Генка  сразу – х-ха!- «тигра» и  пока у тех оторопь не прошла, непосвящённый Шохов навешал по- простому:  кому - в ухо, кому - в нос.



Позже Генка своей компании заливал как он этих хмырей  на «кия-я-я!» взял. Да ещё с такими  комментариями, что вся толпа от хохота валялась. И Шохов тоже.



Знали, конечно, что Генка врёт. Ну и что? Зато весело. Вот Тамарка и досмеялась, расслабилась…  Погладила Генку  по плечу ласково:



- Ну, ты, Генк, даёшь!



 Девчонки от Генки как от кавалера,  понятно, сторонились. Посмеяться, поприкалываться- это пожалуйста, но лишний раз к нему интереса не проявляли: «Ещё привяжется, не дай Бог!».



А он, действительно, хитрый, тут же Тамаркину ручку - хап! Прилепился к ней, как клещ - не оторвёшь, к тому же девчонка симпатичная – многие пацаны на неё тайно поглядывали. Оккупировал Тамарку плотно: из школы - вместе, во дворе – вместе, никого  не подпускал. И болтал, болтал. Ничто  не могло его остановить. Кроме ямки на дороге… Была у Генки особенность: оступался в одной и той же колдобинке. Десять лет в школу отходил этим маршрутом, даже нарочно запоминал место, но в последний момент обязательно забывался и – бац! Тамара хохотала: «Какой же ты прикольный!» И всё больше привязывалась к нему.



Теперь уже Тамаркина мать растерянно отбивалась от соседских намёков:



- Не всерьёз у них! Ему ещё в армию идти, за это время чего только не случится!



Но ничего чудесного  не случилось. Тамарка ежедневно строчила письма и никакие уговоры, слёзы, просьбы «не позорить» не действовали. Дочка дежурила у почтового ящика и там же вскрывала пухлые конверты с рассказами о том «как я чуть не погиб, при  передислокации пусковых установок». Генка действительно служил в ракетных войсках.  В самой, что ни есть «горячей точке»… В кочегарке военного городка. Всем это было известно. Только Тамарка оставалась глупым ушастым кроликом.



Поняв, что дочка не собирается завязывать с «чудиком», мать стала безнадёжно молиться:



- Хоть бы он в армии поумнел чуть-чуть. Или подрос…



Генка вернулся в шикарной парадке, с всевозможными значками и нашивками, в аксельбантах, развешенных по всей длине его метра шестьдесят четыре. Такому красавцу только под венец идти! Что и случилось под  горькие всхлипывания матери Тамары.



К семейной жизни, молодая отнеслась ответственно. В выделенной  в многосемейном бараке комнатке она собственными силами сделала  ремонт, завела хозяйство. А что же Генка? Он остался верен себе: плакат с Брюсом Ли занял центральное место на свежевыкрашенной Тамарой стене. Генка работать не отказывался, но и не навязывался. А чего навязываться? У Тамары и так всё спорилось, ладилось, к тому же она продолжала млеть от его басен. Говорит она ему, к примеру:



-Генк, помоги  обои поклеить.



Гена жалобную рожицу корчит:



-Томочка,  не люблю я эту возню липкую! У меня от неё воспоминания тяжёлые.  Знаешь, как я майору кабинет клеил?



Тамара пожимает плечами, а ему того и надо.



- Короче…



И понеслось! Тамара комнату клеит, Генка байку травит.



 Другой раз просит она его:



- Ген, иди ковёр вынеси, выбей!



Вернулся Генка назад бледный, без ковра:



            -Том, я, кажется, ребро сломал…



Тамара в испуге: «Как?! Что?!». Полуобморочного Геночку - в кроватку, скорую вызвала. Надеялась: шутит как обычно. Ну как можно ребро сломать, выколачивая ковёр? Скорая приехала, свозили Гену на рентген: действительно - сломал! Бедный Геночка! Тамара себя так винила: «И зачем я его только отправила?!»



            Три недели, пока ребро срасталось, прислуживала ему как королю: витамины, фрукты, фильмы с Брюсом Ли. На скопленные деньги  гардероб  Геночке обновила.



 Поправившийся Генка  отправился в обновках за больничным листом. Вернулся, а на  новых туфлях - дырка.



- Генк, как ты умудрился-то?! – сокрушалась Тамара.



-Тамарк, ты не поверишь,- захлёбывался Генка в эмоциях.- Иду, слышу, сзади кто-то хрипит. Оборачиваюсь: вот такенная псина несётся, харя огромная,  пасть как пропасть, слюна - по сторонам! И она  – на меня! Ну, я не растерялся - сразу в стоечку, и с разворота ей – в мордас, на! Блин, видела бы ты, как она покатилась! Спасибо, что у меня реакция хорошая, другого  разорвала бы, к чёрту! А туфлю, Тамарк, скотчем заклею, и кремом сверху чёрным…  Нормально будет!



Тамара повздыхала: наверно опять на колдобину налетел. Туфли хорошие были, жалко...  А Генка, действительно, скотчем дыру залепил, гуталином замазал и через месяц на свадьбу к другу в них пошёл. Лучший друг Шохов  женился - такое событие!



Ещё на входе во Дворец бракосочетаний Тамара почуяла специфический запах, но не придала этому значения. Мало ли… Люди волнуются… Когда прозвучали слова: «Объявляю вас мужем и женой»,  она, опустив глаза, чтобы смахнуть набежавшую слезу,   заметила коричневые отпечатки  на ковровой  дорожке, тянувшиеся к Генке. Понятно  откуда запах! Тамара пробралась к нему и тихонько толкнув, указала на пол. Генка тут же ввинтился в толпу гостей и  с безобидной миной оттёр подошву о ковровый ворс. Тамара в бешенстве хотела треснуть мужа кулаком, но ринувшиеся поздравлять молодожёнов гости оттеснили её и равномерно растоптали зловонный след по прекрасным узорам. А Генка уже тем временем первым расцеловал жениха и крепко пожал руку невесте.



 Шохов через полгода развёлся, а Генка утешал друга: «Не переживай, у вас сразу всё пошло как-то… Дерьмово…»



После того случая на свадьбе в Тамаре что-то щёлкнуло и Генкино очарование стало терять баллы. Рассматривая его теперь  какими-то другими, новыми, глазами, она вдруг увидела беспардонного, ленивого болтуна, а не весёлого добряка как раньше. Вот тут и возник вопрос: « А люблю ли я его?»



«Наверно, люблю…» -  ответила сама себе, когда неделю спустя делала Генке примочки на нос: он пытался снять осиное гнездо в сарае и ему всё лицо искусали осы.



- Тамарк, лучше б они мне бицуху (бицепсы) покусали.- Сожалел, раздувшийся Генка.- Прикинь, я бы тогда на Шварца (Шварценнегера) был похож!



Тамара невольно рассмеялась: « На дурака бы ты был похож!»



На следующий день, возвращаясь от матери, Тамара заметила на улице подозрительное движение. Соседи вышли из своих домов, и  обеспокоено переговариваясь, принюхивались к ветру. Какой-то жуткий запах  полз по округе…  Ни о чём конкретном ещё не думая, она вошла к себе. Жилище встретило жарко натопленной печкой и мирно пялящимся в телевизор Генкой.



- Ты  печку топил?!- Удивилась Тамара.



- Да, Томк, чего-то меня знобит. Наверно  из-за осиного яда…



- Гена…- Тамара чётко помнила, что дров в сарае не оставалось. – Гена,  чем ты топил?



- Так на общем чердаке, вон,  хламья всякого старого: сапоги, шубы, тряпки. Сама ж знаешь. А чего? Горит – отлично, жара- моментальная.



У Тамары непроизвольно открылся рот, она представила себе эти слежавшиеся, загаженные голубями чужие лохмотья, которые её муж притащил в их, пусть бедный, но прибранный дом:



- Свинья ты чёртова!- Тамара, схватив  швабру, принялась тереть пол, и поносить Генку уже не выбирая выражений. В конце концов, она плюхнулась на пол и расплакалась. Неужели этот крест до конца дней?



- Тамар, ты чего так завелась-то?- Гена присел  рядом.- Ты лучше подумай, какая выгода из этого тряпья. Дрова экономим, чердак расчищаем. Может, ещё  полезное что-нибудь найдём…



- Ага! Хороший тычок по зубам мы найдём. Сначала ты, как заводила, а потом  я, как дура, которая тебя слушает.-  Тамара кисло ухмыльнулась.- Там люди на улице задыхаются от вони,  вот вычислят по дыму из трубы и придут... Принесут тебе полезное.



Гена стал смеяться над опасениями жены, хохмить насчёт людей и запаха, объяснил, что в их дымоход ещё четыре соседские трубы подведены, так, что зря она паникует. Тамара послушала, поразмыслила: а может, действительно  напрасно она распсиховалась? Договорились, что Генка всё-таки займется заготовкой дров.



Зимой Тамара устроилась работать ночным продавцом в ларёк. Готовила с вечера пропитание Генке - он же полночи фильмы смотрел - и до утра уходила. В тот вечер она наварила кастрюлю борща, поцеловала застывшего на очередном просмотре «Путь дракона» Генку и отправилась по морозцу на автобус. К ночи похолодало ещё больше. Тамара продрогла в своём скворечнике и с нетерпением ждала конца смены. Мечтала дома отогреться. Но потеплело  раньше, даже ошпарило:



- Тамарка!- сменщица ворвалась в магазинчик в четыре утра.- Езжай скорей домой! Мне тётка моя звонила, у вас дом горит!



«Да как же это? Да как же?» - Только и стучало в висках, пока ловила машину, пока  упрашивала раннего водителя, пока ехала. «Неправда, неправда, нет никакого пожара!» Огня действительно уже не было. Пожарные, перекидываясь короткими матюшками, занимались проливкой чёрного дымящегося остова. Напротив пепелища стояли соседи: свои -  перепачканные сажей,  с вымученными лицами  и с ближайших домов – сочувствующие, но довольные - слава богу, не у нас. Отдельно от всех, возле кучки пожитков, окружённый родственниками сидел Генка, в обгоревшем ватном одеяле.



- Генка! Как ты? – кинулась к нему Тамара.- Цел?!



- Что ему сделается…- Прошептал кто-то вслед.



-Доченька, моя родная!- Это мама со слезами бросилась  к Тамаре и зашлась в причитаниях.- Говорила я тебе - не послушалась, сошлась с этим шалопаем! Вон он, недоделанный, дом угробил, чуть людей не спалил!



- Да почему это сразу он?!- Взвилась в ответ свекровь.



-А кто же?!- Подтянулась одна из пострадавших соседок.- Взрыв был ночью! Какому ещё дебилу придёт в голову химичить по ночам?!



- Какой взрыв?! Сама ты дебилка!- Вступил свекор.



Против него выпятился муж соседки и другие погорельцы. Тут пошла такая перепалка, что остальные присутствующие перестали наблюдать за пожарными и перетекли в новое шоу, где представлялась возможность лично выступить. Не участвовали только двое: Тамара и Генка. Тамара не знала, что сказать, а Генку никто не слушал. Крики оппонентов крепчали, и диспут уже достиг своего логического пика, когда на помощь зовут кулачную артиллерию. Но классику жанра испортили закончившие работу пожарные:



-Эй-эй! Кто тут пострадавшие?- Заорал в мегафон, видимо, главный  огнеборец. Люди  с откровенным сожалением отвлеклись от не начатых артобстрелов и повернулись на зов. Пожарный продолжил, уже без усилителя голоса.-  В общем, мы закончили. По предварительным заключениям возгорание произошло из-за неосторожного обращения с огнём. Конкретно с печкой. Да. Скорей всего, с печкой. Всё.



Пожарные загрузились в машину и уехали. Пострадавшие и сочувствующие молча, переваривали услышанное. Ожидали чего угодно, но только не такой кислой бытовухи.



 В этой тишине проявился какой-то странный звук…  Будто кто-то скрёб металлом о металл. Десятки глаз пошарили в поисках источника и остановились на Генке. Тот  стоял крепко прижав к животу кастрюлю, ту самую в которой Тамара вчера сварила борщ,  и активно орудуя половником, наворачивал суп… 



Если быка дразнят красной тряпкой, то у него наверняка, меньше агрессии вырабатывается, чем выплеснулось у Тамары в тот момент. Она, подскочив к супругу, вырвала из его рук кастрюлю и швырнула об дорогу с такой силой, что странно как только не образовалось в асфальте дыры. И тут же с растёкшимся по земле борщом, из Тамары ушли все чувства к Генке:



-Дебил!- Только и сказала. Больше она  ничего не хотела ему говорить. И  слушать его не хотела, и жить с ним не хотела, и видеть его...



Они встретились потом, через десять лет. Тамара приезжала в этот город на могилу матери. На автобусной остановке её окликнули, она обернулась, к ней радостно хромал Генка.



- О, ты не меняешься!- Поприветствовав его, кивнула на гипс.



- Да это я на работе…- Засмеялся он.- Прикинь, короче…



Генка в красках рассказал, как его переехал автопогрузчик, которым он же сам и управлял. Чудеса в стиле Генки! Тамара развеселилась, от грустного настроения не осталось и следа. Стали смеясь вспоминать прошлое. Потом Генка спросил:



- Ты чего тогда,  после пожара, взбесилась-то? Расстроилась что ли?



-  А ты что не понял?!- Уставилась на него Тамара.- У нас  дом сгорел, кстати, до конца так и не выяснили по чьей вине, а ты из всех вещей, только кастрюлю с супом вынес! Да ещё стоял на пепелище и спокойно жрал  борщ!



- Ни фига себе спокойно!- Возразил Генка.- Я может эту кастрюлю как раз из-за стресса вынес! А то что суп ел… Ну так что ж? Есть захотел. Я ж живой человек! – Генка поджал губы и вроде как обиделся.



Подъехал автобус, они кинули друг другу безликое «Пока!». Всю дорогу Тамара думала о Генке и потом, когда домой шла тоже.



«Может зря я его тогда бросила?»- Размышляла она. – «Может   я его никогда не понимала? Он, наверно, страдал, а я  ещё и обзывалась…». Тамара так завинила себя, что готова была ехать назад, просить у Генки прощения.



Тут она не заметила ямку на дороге и сильно оступилась еле удержала равновесие. Ругнувшись на дорожную колдобину, Тамара поняла, что все её  плаксивые сомнения улетучились в момент, и она уже не хочет никуда ехать, и тем более  виниться перед Генкой. Она заулыбалась своему неожиданному открытию: «Ямы на дорогах, просто жизненно необходимы! Зачем? Затем, чтобы дурацкие мысли в голове  долго не задерживались»