Песнь соловья в пустыне каменной 5

* * *
   Уроки потекли вереницей. Тетради, опыты, вопросы и ответы – все выстроилось в строгую закономерность. Новые ощущения были приятны Елизавете. Она еще помнила твердь школьной скамьи и не привыкла к мягкому учительскому стулу. Часто ловила себя на том, что во время перемены бежит по коридору чуть ли ни вприскочку. Останавливалась, затем медленно шла, хотя ноги жаждали рвануться с места.
   В один из таких медленных переходов из класса в учительскую на нее налетели первоклассники. Словно тайфун пронеслись они, не затормозив, развернулись и унеслись в другой конец коридора. Попытка остановить ребятишек не увенчалась успехом, рука скользнула в воздухе.
   - Да-с, - нарочито громко сказал Николай Иванович, - наши дети подвижны и свободны. Мы воспитываем из них настоящих людей, которые не боятся ничего в своей жизни… - воровски оглянулся и перешел на шепот: - Вы правильно выставили Старикова. Он и в школе был зазнаистым. Ставку надо делать на солидных людей… Я вам могу помочь во всех вопросах обустройства быта, - он снова оглянулся, заложил большие пальцы рук под жилетку, совсем по-ленински оттянул проймы. - Если позволите…
   - Спасибо, не надо, - быстро ответила Елизавета и кинулась в учительскую.
   «Женихов пруд пруди, выбрать не из кого», - хохотала она про себя, вспоминая вороватые оглядывания Николая Ивановича. Перемена была большой, а потому все учительство Коскино было в сборе.
   - Вот молодой смене мы и доверим сделать доклад по новой книге генерального секретаря партии, - язвительно произнесла Екатерина Леонидовна, - как политинформатор я требую провести обсуждение книги на ближайшем педсовете.
   - Голубушка, - ласково запела Валентина Александровна, - еще не все изучили это произведение, потому что во всем поселке книга есть только у вас. Давайте ее размножим или попросим директора привезти побольше экземпляров из района, а пока есть более насущные проблемы.
   - Вы против изучения гениального творения нашего генсека?
   - Нет, конечно. Просто…
   - Как истинная коммунистка вы должны быть в первых рядах изучающих, - прервала Екатерина Леонидовна, от ярости ее голос сорвался на хрипящий свист, жилы на шее надулись, как у вырвавшегося из загородки быка. – Развели тут антисоветчину…
   - Между прочим, «Малая земля» рекомендована к прочтению на уроках истории, - сказала Елизавета, заполняя журнал. – И никакой тут антисоветчины нет. Не надо устраивать культ личности генсека, он об этом прямо сказал на съезде.
   Екатерина Леонидовна будто ждала возражения, она вскочила из-за стола, выбежала в центр учительской и, подбоченившись, стала кричать, словно торговка на базаре, её худая фигура заметалась между столами:
   - Умные какие в городах живут, где нам коскинцам до них. Практикантки телевизор смотрят, все знают, им в женихи принцев подавай. Разве им пара заведующий мехмастерскими?
   - При чем здесь заведующий мехмастерскими, - оторопела Елизавета, - если мы о книге генсека говорим?
   - Чей класс дежурный? – грозно вошел в учительскую директор. – В коридоре на головах стоят, и ни одного взрослого… Екатерина Леонидовна, разве не вы сегодня дежурите?
   Женщина зло глянула на практикантку и вышла, хлопнув дверью. Собравшиеся облегченно вздохнули и занялись своими делами.
   - Не обращайте внимания, - шепнула Елизавете Валентина Александровна, - Петька Стариков ее племянник, вот она и злится, а поселок доволен, что вы его отбрили.
   - Почему?
   - Больно гордые они. Никто им не ровня. Петька-то, когда окончил техникум, заставил нашего управляющего назначить его заведующим в мастерские. До него там заведовал Иван Розин.
   - Олега Розина отец?
   - Дед. Хороший, умный человек. Любому поможет: и трактор даст вспахать огород, и сено вывезти. Душевный, но на пенсии. Так Стариков до райкома партии дошел, кричал, что молодых специалистов зажимают, расти не дают. Вот его и пришлось назначить.
   - А управляющий что?
   - Куда ему было деваться, если из района приказали. Перевестов еще и выговор получил за Старикова.
   - Перевестов?
   - Наш управляющий – Перевестов-старший.
   - А младший у нас учится?
   - Это младший. Есть еще средний и старый.
   - Смешно.
   - Так уж повелось. Средний в райкоме работает, а старый на пенсии. Звали Перевестова-старшего на центральную усадьбу, не поехал, потому что старый заартачился. Хорошая семья, правильная.
   Зазвенел звонок, и все поспешили в классы. Пропустив вперед Дорбунову, учительница русского языка Татьяна Афанасьевна, многозначительно улыбаясь, полушепотом сообщила Елизавете: «Валентина-то собиралась замуж за Перевестова-старшего, а он женился на другой».

***
   Однажды утром сразу же после звонка в кабинет химии вошел директор, как всегда подтянутый, моложавый, но озабоченный. Жестом руки он посадил учеников, повернулся к окну и замер.
   - Мороз крепчает, - наконец заговорил он.
Снова помолчал.
   - У меня к вам, Елизавета Львовна, просьба, - многозначительно сказал директор и поднял палец. – Как вы относитесь к тимуровской работе.
   - Хорошо отношусь, – задорно тряхнула головой Елизавета, вспомнив, как в детстве они помогали бабушкам, мыли пол, убирали в квартирах.
   - Отлично! – встряхнулся Тренев. – Так, седьмой класс сейчас идет на физкультуру, а мы с вами посетим одного человека, в качестве тимуровской помощи, - помолчал и, словно советуясь сказал, - надо бы еще кого покрепче взять. Идите, Елизавета Львовна в свой десятый, они на математике, и возьмите Перевестова, Розина и Любина. Думаю - справимся…
   - Так, может без меня справитесь? Зачем урок срывать?
   - Тему нагоните потом. Вы у нас парламентером пойдете.
   Через десять минут тимуровцы подходили к полузаброшенному дому с крыльцом заваленным снегом. Печная труба тоже была покрыта снеговой шапкой. С улицы к дому тянулся запорошенный одинокий след.
   - Так мы к Прошке Глинову пришли, - засмеялся Любин. - Что делать то у него? Зайдем, а он нам еще и по шее накостыляет. Не-е, Федосий Алексеевич, я туда не пойду.
   - Не накостыляет, - неуверенно сказал директор, - тут еще неизвестно: живой он там? Бабы в магазине сказали, что у него печь четвертые сутки не топится.
   - Значит милицию вызвать надо, - приглушенно произнесла Елизавета.
   - Милиция-то в районе, - вздохнул Тренев. - Может Прошка еще живой. С ним такое уже было. Так что пошли, посмотрим.
   И шагнул в сугроб, скрывший бывшую тропинку. Преодолев снеговую преграду и кое-как открыв дверь, Тренев махнул рукой спутникам.
   Шагая в след за ребятами, Елизавета то и дело падала, и тогда Перевестов просто подхватил ее на руки и мигом внес в дом. Хотелось плакать, потому что на глазах учеников она, учительница не справилась с каким-то сугробом. В сапогах медленно таял снег.
   В промороженном доме отсутствовали следы присутствия человека. Холодная печь сверкала инеем, размороженное ведро со льдом коряво стояло на лавке. На грязном столе валялись куски хлеба и везде - полчища пустых бутылок. Дверь ведущая в горницу закрыта.
   Тренев покряхтел, помялся, но все-таки подошел к двери и толкнул ее. Ребята стояли у входных дверей, отвернувшись к окну.
   - Кто там хату мне выхолаживает, - послышался голос в мертвой тишине.
Посетители вздрогнули, Елизавета почувствовала, что у нее оседают ноги.
   …Посередине горницы стояла туристическая палатка, натянутая по всем правилам таежной жизни, только вместо колышков, в пол вбиты громадные гвозди. Стенки палатки выпирало что-то изнутри, возможно шубы и матрацы.
Десятиклассники захохотали.
   - Во Прошка дает, а Владимир Петрович голову ломал, куда у него палатка «ушла».
   Голос из палатки вновь спросил:
   - Кто шастает там, вот вылезу - ноги переломаю.
   - Никто, Прохор, здесь не шастает, - торжественно произнес директор школы, оставаясь на почтительном расстоянии, - поступил сигнал, что тебя давно не видят, а на улице мороз.
   - И чё? Имею полное право.
   - Вылезай, Прохор, надо печь затопить, ты же не пещерный человек.
У палатки немного расстегнулась молния входа, оттуда высунулась грязная рука.
   - Давай! А то не выйду.
   Замешкавшись, Федосий Алексеевич, вытащил из кармана бутылку водки и прикрывая ее полой пальто быстро поставил на руку Прохору, а чтобы заглушить бульканье водки, нарочито громко попросил ребят:
   - Затопите ему печь что-ли, человек все-таки.