Соломенная звёздочка к Рождеству гл. 37

                XXXVII

    В Архангельской области ещё вовсю царствовала зима. Ядрёные морозы сковали застывшие в летаргическом сне лесные угодья. С мощными пластами сугробов едва справлялась снегоуборочная техника. Поэтому тщедушный «УАЗик», попавшийся мне под руку в виде оказии, добирался от вокзала до Рождественского не привычные двадцать минут, а практически все сорок.
    В нотариальной конторе было жарко натоплено, пахло свежесваренным супом, офсетной бумагой и новой мебелью. На окнах – красивые современные шторы, полы чисто вымыты, подоконники пестрели по-домашнему уютными горшками с кустиками живых цветов.
    Навстречу мне вышла довольно плотненькая и рыжеволосая молодая женщина с зелёными глазами.
   – Ой! – по-детски непосредственно всплеснула она пухлыми ладошками. – Здрасьте! Вы, наверно, Егор Палыч?
   – Он самый, – радушно отозвался я, снимая с головы ушанку.
   – А я – Настя. Анастасия Фроловна, дочь здешнего старосты, – смущённо улыбнулась она.
   – Очень приятно!
   – Взаимно!.. Меня отец предупредил, что вы сегодня приедете. Раздевайтесь, Егор Палыч. Проходите, располагайтесь. Вот ваша комната.
   – Спасибо, хозяюшка! – любезно кивнул я и прошёл в свои казённые апартаменты.
    Просторная комната с большими современными окнами уже полностью была «упакована» новым мебельным гарнитуром. Удобная кровать застелена чистым бельём и накрыта синим покрывалом. Трёхстворчатый шкаф, комод, тумбочка с телевизором, стол и стулья с нетерпением дожидались своего хозяина. «Ну вот и прибыл, – тихо выдохнул я, с благоговением осматривая уютное жилище. – Принимай меня, контора. С новосельем!»
    Между тем Настасья загремела на кухне металлической посудой.
   – Егор Палыч, мойте руки и идите обедать! – бодро выкрикнула она через перегородку. – Вы, небось, устали с дороги. Поешьте и отдохните.
    Причесавшись, я вышел из «личной берлоги». Невольно улыбнулся, глядя, как моя будущая помощница проворно хлопочет около кухонного стола.
   – Садитесь! Кушайте! – повернулась она ко мне.
   – А вы?
   – А я уже пообедала. Могу чайку с вами попить. Сейчас только варенье достану…
    Через десять минут мы уже, не стесняясь, вовсю разоткровенничались. Сразу перешли на «ты», без всяких там отчеств. Нахваливая Настину стряпню, я расспросил о текущих делах, о ближайших планах и перспективах работы нашей нотариальной конторы.
   – Если ничего не помешает, то на следующей неделе можем открываться, – с гордостью доложила молодая женщина. – Осталось освоить новое оборудование, подключить Интернет, подготовить архив и… Будем ждать первых клиентов.
   – Замечательно! – расплылся я в неподдельной улыбке. – Как быстро ты всё здесь обустроила, Настя. Молодец!
    Покрывшись румянцем, собеседница благодарно посмотрела на меня и поправила:
   – Да ну! Невелика заслуга. Это в основном папанька старался. Он тут с мужиками порядки наводил. Хотел, чтоб по высшему разряду. Как в городе.
   – Понятно…
    Мы ещё немного поболтали, после чего я, поблагодарив Настасью за угощение и радушный приём, направился в правление общины. Чтобы доложить о своём прибытии и обсудить с Фролом Петровичем насущные проблемы и наметить планы на ближайшее будущее. Так началась моя новая работа в новой должности и в новой конторе…
  …Незаметно подошёл к концу февраль, пролетел март, наступил апрель. Наше юридическое заведение функционировало более чем успешно. Мы с помощницей старались, как могли. И клиенты, похоже, в целом оставались довольны. Живи, как говорится, да радуйся. В принципе, я и радовался. Вот только вечерами и в выходные,  когда контора пустела и я оставался в здании один, накатывала на меня неподдельная  тоска. Вспоминал о родителях, о Максе, о родном городе. Но прежде всего отчаянно тосковал по Ксении, с которой держал постоянную мобильную и компьютерную связь. За прошедшее время я так сблизился с этой женщиной, что уже не представлял своего будущего без неё. Ксюшенька обещала приехать в Рождественский на майские праздники, погостить здесь немного в семейном доме Дарьи. И я с нетерпением ждал её предстоящего визита. Признаться, никогда ещё не ощущал такого возвышенно-нежного влечения к представительнице прекрасного пола, как к моей обожаемой «Снегурочке». Подаренная ею искусственная ёлка каждый вечер сияла своими гирляндами в моей комнате. Несмотря на то, что уже наступила весна…
  …Однажды в разгар рабочего дня дисплей на моём мобильнике высветил незнакомый номер. Я подумал, что это Ксюшка звонит с какого-то постороннего аппарата. Но ошибся. Звонила её сестра Дарья. И, судя по тону молодой женщины, разговор не предвещал развлекательно-приятного общения. С первых же фраз Даша «окатила» меня суровым холодом отчуждения.
   – Значит так, гражданин Шиков, – резко начала она. – Я не буду растекаться по древу, а сразу хочу расставить все точки над «i». Что у вас было с моей дочерью? Она ночевала у вас?
   – Когда? – обомлел я, чувствуя, как в глазах меркнет свет.
   – Точную дату назвать не могу. Со свечкой не стояла, – саркастически заметила собеседница. – Но дочь говорит, что это было после похорон вашей матери.
   – Да, Ульяна заходила ко мне, – попытался я взять себя в руки. – Мы посидели на кухне, помянули маму, поговорили. Потом она уехала к себе в общежитие.
   – Угу, вот как? А у меня, знаете, другие сведения. Более, так сказать, достоверные, – ехидно заметил абонент. – И даже есть доказательства, что вы переспали с малолеткой. Потому что Ульяне восемнадцать исполнится только в августе.
   – Да что вы такое говорите? – начал закипать я. – Какие доказательства? Это исключено! Поскольку ничего не было. И быть не могло.
    Я резко встал из-за рабочего стола и быстро удалился в свою комнату, чтобы не смущать помощницу и посетителя конторы. Закрыл за собой дверь.
   – Если не верите, то я вышлю вещдоки по электронной почте, – продолжила меж тем Дарья. – Прямо в правление общины. Пусть добрые люди полюбуются, какой вы оборотень на самом деле. И староста пусть посмотрит.
   – Не понимаю, чего вы добиваетесь, Дарья? Что вы от меня хотите? Почему нагло порочите моё имя? Мою репутацию? – приглушённо спросил я.
   – Имя? – фыркнула женщина. – Посмотрим, что вы запоёте после отправки моих файлов. А добиваюсь я вот чего. Послушайте внимательно и запомните. Что бы ни случилось, я свою дочь замуж за вас не отпущу. Ни за что! Слышите? Даже если она беременна. Не для того я растила дочурку, ночей не спала, чтобы разным не молодым уже ловеласам отдавать её на поругание. И жизнь ей ломать. Уле ещё учиться надо, диплом получать, на работу устраиваться. Но вы, взрослый и солидный мужчина, который в отцы ей годится, ответите по закону! Что надругались над несовершеннолетней, что обольстили глупую и неопытную девчонку, выросшую без отца. Поняли? Всё ясно? Вот так!.. Если будет нужно, я вас из-под земли достану. Так и знайте!..
    Не успел я и рта раскрыть, чтобы достойно отпарировать на эту тираду, как в трубке послышались короткие гудки. Дарья отключила связь. Взмокшими пальцами и я нажал на кнопку отбоя.
    «Вот это дела-а! Полный абзац! – обхватил я руками пылающую голову. – Надо же так вляпаться! Ё-моё… Правильно говорил Макс – не связывайся с этой Ульянкой, держись от неё подальше, не доведёт она до добра. Ну и шту-учка! Тихоня, мать твою! Ох и бестия!.. Воспользовалась моей добротой и расположением, чтобы потом тако-ое учудить. Дрянь! Ненавижу, гадину! Под статью решила подвести. Ну не стерва ли?.. И эта тоже, клуша заполошная. Мамаша чокнутая. Дура набитая. Не разобравшись толком в ситуации, сразу давай хай поднимать. На всю провселенную. Угрожает опозорить перед общиной. Наверное, уже и Ксюша в курсе. А это будет побольнее всего, удар ниже пояса… Вот незадача-то! Что делать, а? Как выползать из дерьма? Нужно что-то срочно придумать. Только… Не знаю, с чего начать…»
    Кое-как дотянул я до конца рабочего дня. На каких-то резервных биоэнергетических флюидах. Настасья, с тревогой и удивлением посматривая в мою сторону, наконец не выдержала.
   – Что случилось, Егор? – сочувственно произнесла она. – На тебе лица нет. Какие-то проблемы? Может, помощь нужна?
   – Да ничего, пройдёт… – с трудом выговорил я. – Переживём. А помощь… Если тебя не затруднит, слетай, пожалуйста, в сельпо. Купи сигарет, две пачки «Союз-Аполлон». И… Не знаю… Вина бы какого. Покрепче. Только никому не говори, что для меня. Вот тебе денежка…
   – Ладно, – Настя кинулась к вешалке, чтобы одеться. – Я сейчас, мигом.
    Через пятнадцать минут моя помощница вернулась из магазина с целым пакетом продуктов.
   – Ты, Егор, если выпьешь, то закусывай хорошенько, – деловито посоветовала она. – Хорошо, что завтра воскресенье. Отлежишься. А вообще… Спиртное – не выход из положения. Ещё муторнее станет. Ты лучше с отцом моим поговори. Он мужик толковый. Всегда подскажет, что делать. Когда тяжело.
   – Постараюсь, учту…
    Во дворе конторы дважды просигналил автомобильный гудок. Настасья зыркнула на оконные рамы.
   – О! Мой уже подъехал. Ну ладно. Побегу я. Держись, Егор! Не кисни. Давай, пока!
   – Пока. Спасибо тебе, Насть! – подавленно пробормотал я.
   – Да не за что.
    Когда помощница скрылась за дверью, я запер входной замок и вместе с пакетом переместился в свою комнату. Плотно закрыл занавески. Тяжело вздохнув, откупорил бутылку «Кагора», выпил, закусил и закурил. Начал обмозговывать информацию, которой ошарашила меня Дарья. Затем выпил ещё. Машинально набрал номер Ксюши, чтобы услышать её родной голос и хоть как-то оправдаться. Но из трубки казённый женский голос возвестил, что абонент недоступен. Это первый раз после Рождества. Я всё понял. К компьютеру можно было тоже не подходить…
    Не помню, сколько времени просидел я так, отрешённо глядя в пустоту. Из состояния «анабиоза» вывел меня громкий стук в дверь. «Кого ещё там нанесло?» – недовольно подумал я и убрал в тумбочку атрибуты застолья. Пройдя в коридор, щёлкнул замком. На пороге стоял наш староста, Фрол Петрович. Лёгок, как говорится, на помине.
   – Добрый вечер, Палыч! – пробасил он, сметая веником грязь с сапогов. – Можно к тебе?
   – Конечно! Заходите, – стараясь держаться бодро, ответил я, чувствуя, что визит этот далеко не праздный. – Раздевайтесь.
   – Ты знаешь, я по-простому. Разговор есть. Мужской, – приглушённо сказал Казаков и, вынув из-за пазухи чекушку, поставил её на стол. – Закрой получше окна и садись.
    Без лишних предисловий я принёс из комнаты рюмки и закуску. Староста, шумно посопев, разлил водку по стопкам и, перекрестившись, выпил. Я последовал его примеру.
   – Прости меня, Господи, грешного! – тихо просипел мужчина и захрустел солёным огурцом. – Не люблю я, Палыч, вокруг да около. Поэтому сразу к делу.
    Он вытащил из внутреннего кармана пиджака свёрнутые в трубочку листы бумаги и положил их перед собой.
   – Тебе Дарья сегодня звонила? – блеснув глазами из-под густых бровей, спросил он.
   – Да, звонила, – кивнул я, отводя взгляд в сторону.
   – Значит, в курсе. Тем лучше.
    Казаков налил ещё по одной. Молча выпили.
   – Это, конечно, не моё дело, – выдохнув, продолжил он. – Вы молодые, всяко бывает. Я тоже когда-то… Н-да… Так вот. Всё бы ничего, только вот невеста твоя совсем ещё соплюха. Девчонка несовершеннолетняя. К тому же безбашенная. Сказать по правде, не ожидал я, Палыч, что ты свяжешься с такой. Да ещё после похорон матери. Как-то не по-людски. Срамота одна, да и только. Если у неё, у этой Ульки, один ветер в башке и гормоны спать не дают, то ты-то мужик степенный, толковый, авторитетный. Как мог опуститься до того, чтобы с этой детсадовкой учудить такое? Тьфу! Прости мою душу грешную…
    Терпеть дальше позорящие меня оскорбления стало невмоготу. Решительно выпрямившись, я на одном дыхании выпалил старосте всю правду о том злополучном вечере. Всё, что помнил. От начала до конца.
   – Хорошо, допустим, – сдержанно пробормотал он. – А что ты на это скажешь? – и протянул мне бумаги, которые принёс.
    Это были принтерские распечатки фотографий, снятых в… моей городской квартире. Знакомый интерьер не позволял прийти к иному выводу. Присмотревшись повнимательнее, я пришёл в крайнее изумление. На снимках фигурировала практически обнажённая Ульяна, сидящая и лежащая на кровати рядом со мной. Она обольстительно  улыбалась, в то время как я, вальяжно развалившись в трусах и майке, вполне различимо «кайфовал» в эротической близости от неё. Только с закрытыми глазами и полуоткрытым ртом. Признаться, изображения выглядели довольно сексуально, если не сказать, что тянули на откровенную порнуху.
    С неприязнью просмотрев эти «весёлые картинки», я всё окончательно понял. Студентке до такой степени было наплевать на собственную репутацию, так ей страстно хотелось заманить меня в сети Гименея, что она не погнушалась ничем. Даже тем, что человек только что потерял свою мать. «Ничтожество! Чтоб тебе в аду сгореть!» – мысленно обругал я Ульяну и вернул снимки Казакову.
   – Да мне эти прелести ни к чему, – сделал он упреждающий жест рукой. – Можешь оставить себе. На память. О собственной дури. Скажи только одно, Егор. На этих фотках именно ты? Узнаёшь себя?
   – Скрывать не буду. Да, это я. И Улька, – обескураженно шмыгнул я носом. – И даже догадываюсь, как всё это было сделано. Могу поделиться соображениями.
   – Знаешь. Я тоже тёртый калач, – хмыкнув, ответил Фрол Петрович. – И скумекал уже, что к чему. Тебя хорошенько опоили, раздели и уложили пьяного в кровать. Так? Остальное – дело техники. И хитрости.
   – Ну… В принципе, вы очень близки к истине. С одной лишь разницей: раздели меня уже пьяного и спящего.
   – Ясно. А насчёт истины… Она есть только у Бога. Запомни это, Палыч!.. А тебе вот какой мой наказ. Поскольку в посёлке уже зашушукались на твой счёт и сарафанное радио заработало на всех перекрёстках, я решил, что это грязное пятно надо как-то выводить. Или ацетоном, или керосином, а то и вовсе скипидаром. А если серьёзно, то я велел секретарше из правления уничтожить в компьютере все эти бесовские послания. Чтоб и духу от них не осталось! Однако шила в мешке не утаишь. Поэтому, Егор, если у тебя осталась совесть, собирайся и поезжай к своей… девочке.
   – Она не моя! – в сердцах бросил я. – И никогда не была моей.
   – Не важно! – отмахнулся староста. – Раз так получилось, тебе следует разобраться во всём. На месте. И… Либо жениться, либо мирно разбежаться. Иначе можешь в тюрягу загреметь. Так и знай!.. А я со своей стороны все эти разговорчики потихоньку прикрою и буду ждать твоего возвращения. До чего вы там договоритесь с Дарьей и Ульяной – ваше дело. Но поступай честно, по совести, по-мужски. Иначе можешь больше здесь не показываться. Люди не простят. И Господь тоже… Видит Бог – отпускаю тебя с великой неохотой. Ты мне здесь позарез нужен. Но… Так надо! Как-нибудь сдюжим. Лишь бы у тебя всё получилось. По-человечески. Вот и вся музыка…
    Староста кашлянул и снова плеснул в рюмки.
   – Давай по последней и… В добрый путь! Буду ждать от тебя хороших новостей. Смотри, не плошай там. Чтоб больше не было посторонних кляуз.
    Мы выпили и закусили, не глядя друг на друга. После чего Казаков встал, оделся и, молча пожав мне руку, вышел из конторы. Я запер дверь на замок и, устало присев на стул, глубоко задумался. И вновь пришёл к выводу, насколько был прав Максим. Вот у кого следует поучиться жизни!..
    Пить я больше не стал. И курить тоже. Вымыв и убрав на место посуду, собрал свои нехитрые пожитки в дорожную сумку, чтобы с утра отправиться на вокзал. Здесь, в Рождественском, делать уже было нечего. Во всяком случае – сейчас.