19. Белоколенка

Майским поздним вечером, когда тени удлинились и в лесу разноголосым хором заливались соловьи, к базу подъехал синенький скрипучий грузовичок.

Привезли гнедую кобылу без имени. Кобыла, как кобыла, некрупная и ладно сложенная. Но выходила она из кузова автомобиля по сходням явно с трудом и сильно хромая. На обеих коленках передних её ног, зияли огромные открытые раны, сочащиеся сукровицей.

Хозяин сам осмотрел раны, промокнул их матерчатой салфеткой и обильно смазал несолёным гусиным жиром, с помощью гусиного же пера. Не туго забинтовал широким медицинским бинтом, а сверху бинтом эластичным.

Кобылу не стали пускать в общую леваду к остальным лошадям, поставили в отдельную загородку. Каждое утро и вечер, хозяин перебинтовывал её коленки и смазывал свежим жиром. Через неделю раны перестали сукровить, затянулись тонкой, блестящей, ещё не кожей, но плёночкой, похожей на тонкую нежную кожицу.
 
Кобыла повеселела. Примерно через месяц, когда на коленках кожа была уже почти настоящей, кобыла забеспокоилась, стала нервно носиться по загону и призывно ржать. Она «пришла в охоту», жеребца ей надо было.
 
Жеребец тоже забеспокоился, он слышал кобылу, отвечал ей через кирпичную стену разделявшую их. Свели их не сразу. Сначала приехал ветеринар и осмотрел кобылу.

У лошадей тоже бывают венерические заболевания, и хозяин не хотел рисковать здоровьем жеребца, а значит и всего табуна. Получив добро ветеринара, стали готовить случку.

Для жеребца отвели просторный загон с другой стороны конюшни. Невесту он не видел, как и других лошадей, но слышал. Дали жеребцу освоиться на новой территории.

Дело в том, что при случке животных, будь то лошади, коровы, или собаки, всегда приводят самку к самцу, а не наоборот. Делается это для того, чтобы самец не отвлекался, чувствовал себя хозяином положения.
 
У животных сильно развит инстинкт охраны территории. И как бы призывно не пахла сука, кобель обязательно осмотрит и пометит территорию, а потом, может быть, и обратит внимание на гостью.
Если привести самца на территорию самки, где всё ей пропахло, у самца даже может возникнуть к ней агрессия, как к возможному конкуренту, за обладание территорией.

Когда жеребец обвыкся в новой обстановке, к нему привели гнедую кобылу. Процессом руководил Андрюха, конюх бывалый и опытный, поэтому всё получилось с первого раза и как надо.
 
Через три дня кобылу, для контроля, ещё раз запустили в загон к жеребцу. На этот раз она его совершенно не заинтересовала. Значит, всё в порядке, гнедая кобыла беременна.

Через некоторое время коленки её зажили совершенно, и следа не осталось от прежних ран. Только шерсть, на тех местах, где эти раны были, стала белой. Андрюха прозвал кобылу Белоколенкой.

Только-только Андрюха привык, было, к новой подопечной и уже собирался перевести её в общую леваду, к остальным лошадям, как приехал тот же самый скрипучий синий грузовичок и увёз её в неизвестном направлении.

Ни Андрюха, ни Люська, ни другие лошади, не знали, откуда взялась и куда делась Белоколенка. Знал только хозяин. Но никому не рассказывал.
Ему было стыдно.
 
Ранней весной, когда Дон разлился и затопил низины по левому берегу, хозяин наведался на конюшню к своему приятелю, жившему в черте города Ростова на Левбердоне, недалеко от многочисленных ресторанов и баз отдыха.

Приятель зарабатывал на жизнь и содержание лошадей тем, что катал верхом и в расписной коляске, многочисленных туристов и отдыхающих этих самых баз и посетителей ресторанов.

Вешняя большая вода окружила конюшню и левады со всех сторон, только по высокой насыпной дамбе можно было добраться до места его обитания. Да и то, только на Ниве. По этой дамбе, кое-где переезжая потоки неглубокой воды, и приехал к товарищу хозяин.

Попили чайку, обсудили дела, поговорили о погоде и международном положении. Осмотрели лошадей, сгрудившихся в сухом углу левады. Лошади были разные, были и хорошие. Хозяин похвастался своим породистым жеребцом. Его приятель пожалел, что разделяет их больше ста километров, а то бы он непременно просил покрыть своих кобыл.

Говорить было больше не о чем, а уезжать рано. Светило солнце, в тихой мелкой воде отражались деревья, кусты и облака. Хозяин попросил подседлать ему лошадь, вспомнил, как путешествовал по полоям в Сальских степях.

Приятель кликнул конюха, сам принёс высокое казачье седло.
Подседлали нестарую ещё, но спокойную гнедую кобылу и хозяин отправился путешествовать.

Пик разлива уже прошёл, вода была неглубокой, по колено лошади. Она уже потихоньку сходила обратно в Дон, была тёплой и прозрачной. На воде и в воде кипела жизнь. Часа три путешествовал хозяин. Кобыла была привычной к воде и не боялась. Она смело шла вперёд, высоко поднимая ноги.

Ветра не было, светило солнце, бесконечное блестящее зеркало воды, раскинулось до горизонта. В нём отражались голые ещё тополя, кудрявые кусты дикой маслины, прошлогодний камыш и белые облака, спокойно и неторопливо плывшие по синему яркому небу.

Неожиданно выстреливали из камышей утиные пары, поднимавшиеся почти вертикально и делавшие широкий круг над всадником. Ярко расцвеченный селезень впереди, за ним – коричневатая с пестринами, неброской раскраски уточка.

Чёрные лысухи, с белой нашлёпкой на носу, не могли взлететь так быстро, им нужен был разбег. Шлёпая ногами по воде и оставляя на ней длинный след, часто-часто хлопая короткими крыльями, они производили при взлёте столько шуму, что даже лягушки на время умолкали, слегка испуганные.

Недаром эту птицу считают первой  добычей начинающего охотника. Очень уж легко выцелить этот живой гидросамолёт. Но лысуха, наконец, взлетала, лягушки опять включали свой неумолчный хор, пели птицы.

На широкой досточке, прибившейся к торчащему из воды пню, на весеннем солнышке,  грелась целая вереница болотных черепах. Они вытянули шеи при приближении лошади и беззвучно скользнули воду.

В воде было довольно много мусору, плавали веточки, щепочки, обломки прошлогоднего камыша, сухие мокрые листья деревьев.

Над водой поднимали свои небольшие, как будто отлитые из мгновенно состарившейся бронзы, или вырезанные из восковой коричневой  бумаги, головки степные колокольчики, называемые казаками «рябчики».

Кое-где уже показал из воды ярко-зелёные стрелки, устремлённые к небу, молодой камыш. Осока ещё не достигла поверхности воды, но уже видна была в прозрачной её толще.

Возле одного из таких осоковых подводных кустов, хозяин заметил огромного сазана. Рядом с ним было несколько рыб поменьше размером. Это сазанья самка, в сопровождении кавалеров, вышла на икромёт. Рыбы помельче, сновали у самых ног лошади.

Над головой послышался странный, лёгкими волнами разносившийся неземной звук, ласкающий ухо. Подняв глаза, хозяин увидел  пару белых лебедей, летящих по голубому небу словно ангелы.

Он знал, что эти «ангелы», уничтожают всё живое на двести метров от своего гнезда. Для мелкой птицы – лебеди, хуже всякого хищника. Недаром киргизы зовут их - «белые волки». Но всё равно было красиво.
 
Устав сам, и притомив лошадь, путешественник вернулся на остров. Подъехав к конюшне, он спешился, осмотрел лошадь и был удивлён и озадачен тем, что на мокрых коленях лошади, розовели огромные раны.

Кожа, вместе с шерстью, была, как будто срезана острым ножом. Подошедший хозяин конюшни объяснил, что это мусор. Вернее его действие.

Плавая в воде на уровне колен лошади, щепочки и веточки, действовали как наждачная бумага, отрывая от плоти микроскопические кусочки, за три часа путешествия содрав с коленок по большому лоскуту лошадиной шкуры. Погуляй он по воде подольше, дело могло дойти и до костей.

Хозяину было крайне неудобно за причинённый ущерб, жалко было лошадь, 
пострадавшую от его прихоти и молча сносившую эти страдания. Он предложил приятелю забрать лошадь к себе на время и вылечить. Приятель не соглашался.

Только обещание случить кобылу с породистым жеребцом, убедило его. Кобылу погрузили в старенький и ржавый грузовичок, выкрашенный синей, краской и отправили в хутор.

Так обитатели хутора познакомились с таинственной незнакомкой, получившей в дальнейшем от Андрюхи имя «Белоколенка».