Часть третья. Глава 13

     Дня аудиенции Арамис ждал с нетерпением. При этом он уже и сам не мог сказать, чего хотел больше – решить свою судьбу или перестать видеть стены комнаты Атоса и унылую физиономию Гримо.
     Атос временами отлучался, а бедному Арамису оставалось довольствоваться компанией слуги.
     В назначенный день Тревиль прислал за Арамисом. В Лувр они вошли с малого подъезда и были проведены в небольшую приемную. Капитан шепнул, что король всегда принимает здесь, когда речь идет о не слишком значительных людях и не особо серьезных делах. Обижаться на это не стоит, в их положении спокойная обстановка только на руку.
     Арамис чувствовал, как по его телу пробежала дрожь, и предательски несколько раз дернулось веко, но пути назад уже не было.
     Король удивил его своей молодостью. Арамис знал, что Его Величество всего несколькими годами старше его самого, но почему-то ему казалось, что государственные заботы должны сделать монарха почти стариком.
     У короля было очень приятное и приветливое лицо, вопреки тому, что о нем говорили. Никакой скуки и недовольства, взгляд был живой и заинтересованный. Арамис не без удовольствия отметил, что волосы короля очень похожи на его собственные – черные, густые, блестящие, и король, судя по всему, гордится своей шевелюрой.
     Арамис, приняв почтительную позу, молча слушал беседу. Капитан настоятельно просил его помалкивать или отделываться односложными ответами, если король спросит о чем-то. Тревиль обещал, что сам все объяснит Его Величеству.
     Арамис знал, что прямо смотреть на короля, а тем более его рассматривать – недопустимая вещь. Он пытался смотреть в сторону, но взгляд то и дело возвращался к изящно одетой фигуре. Тревиль несколько раз хмурил брови, но Арамис ничего не мог с собой поделать – когда еще он увидит Его величество так близко?
    - Значит, молодой человек желает послужить своему королю? – Людовик, наконец, повернулся к Арамису. – Тревиль?
     Капитан вежливо склонил голову и обратился к молодому человеку:
    - Он давно мечтает об этом, не так ли? Отвечайте Его Величеству.
    - Это мое единственное желание.
     Людовик улыбнулся.
    - Тревиль, Вы называли мне имя, я не расслышал.
    - Он желал бы служить Вашему Величеству под именем Арамиса.
     Король поднял брови:
    - Арамис? Это Ваше имя?
    - Да, Ваше Величество.
    - У Вас, полагаю, есть и другое. Вы сообщите его нам?
     Тревиль бросил на Арамиса тревожный взгляд, призывающий к молчанию.
    - Ваше Величество, имя этого молодого человека, возможно, известно Вам, хотя вряд ли столь незначительное дело могло привлечь Ваше внимание.
    - Незначительное?
    - Да, эта пустяковая история на Фран-Буржуа…
     Король сделал нетерпеливый жест, показывающий, что у него нет никакого желания выслушивать пустяковые истории.
    - Если Ваше Величество примет господина Арамиса, то получит прекрасного солдата. Молодой человек недурно владеет шпагой, отлично стреляет, он смел и предан Вашему Величеству.
     Арамис покраснел, и это не укрылось от внимания короля:
    - Тревиль, дайте сказать ему самому.
     Капитан был вынужден замолчать. Арамис почтительно поклонился королю:
    - Ваше Величество не найдет более преданного и верного слуги, чем я.
     Король пристально посмотрел на него:
    - Какая горячность.
     Арамис склонился еще ниже. Людовик отошел в амбразуру окна и сделал Арамису знак приблизиться. Тревиль остался на месте, бросая встревоженные взгляды на Арамиса.
     - Как Ваше имя? – повелительный тон Людовика не оставлял возможности уклониться от прямого ответа.
     Арамис побледнел. Король ждал.
    - Шевалье д’Эрбле, Ваше Величество.
    - Я знаю Вас?
    - Вы знали, и, смею надеяться, были благосклонны к моему отцу.
    - Вы выглядите таким юным. Тревиль говорил мне о храбром и ловком дворянине, а привел юношу, который…– Людовик улыбнулся. – Ну, не буду смущать Вас. Шевалье д’Эрбле? Что-то знакомое… и Ваше лицо... – король сделал неопределенный жест.
    - Мне говорили, я очень похож на отца.
     В глазах Людовика мелькнула тень какого-то воспоминания. Он задумчиво кивнул:
    - Да, вероятно, я знал Вашего отца. Что ж, молодой человек, он был преданным слугой, я рад, что его сын тоже предан мне. Мне будет приятно видеть Вас в рядах моих мушкетеров.
     Король жестом отпустил Арамиса, который почтительно склонившись отошел, и подозвал де Тревиля:
    - Тревиль, – король говорил вполголоса, так что Арамис не мог разобрать ни слова. – Я вспомнил, д’Эрбле это тот, кто убил де Ла Гранжа, так?
     Тревиль покаянно склонил голову:
    - Да, Ваше Величество.
    - Незначительное дело, сказали Вы? Пусть так и будет. Я действительно знал его отца. Знал и очень ценил. Как Вы сказали его имя? Арамис? Значит, с сегодняшнего дня в моем полку новый мушкетер. А шевалье д’Эрбле, видимо, предпочел покинуть Париж. К тому же, господа де Ла Гранж должны помнить, что полагается за участие в дуэли. А я не склонен делать исключений ни для кого! Ведь это была честная дуэль?
    - Никаких сомнений.
    - Как я могу требовать послушания от других, если мои офицеры будут первыми подавать дурной пример! Господам де Ла Гранж придется удовлетвориться тем, что я позволю, в память о лейтенанте, не затевать расследования.
     Тревиль поклонился. Судя по всему, аудиенция была окончена, но король не уходил. Капитан не сводил глаз с Людовика, но тот поглядывал на склоненную в поклоне голову Арамиса и, казалось, колебался. Но потом вздохнул и молча удалился.
     Капитан медленно выпрямился и перевел дух:
    - Идемте, Арамис. Король благоволит Вам, постарайтесь не разочаровать Его Величество.
     Вернувшемуся Арамису Атос не стал задавать никаких вопросов. Сияющее лицо и то, как лихорадочно Арамис собирал вещи, чтоб вернуться к себе, объяснили все без слов.
    - Атос, я благодарю Вас за все и я…
     Атос молча кивнул и махнул рукой в сторону двери.
     Стук каблуков по ступеням был похож на барабанную дробь и звук поспешных шагов вскоре затерялся в конце улицы Феру.
     Атос откинулся на спинку стула и некоторое время сидел закрыв глаза. Затем жестом подозвал Гримо и приказал откупорить бутылку. В квартире воцарилась непривычная за последние дни тишина.
     Арамис ворвался к себе, едва не сбив с ног Базена. Будь слуга чуть менее расторопным, новоявленный мушкетер, пожалуй, не сумел бы дождаться, пока откроется дверь и снес бы ее с петель.
     Бросив на пороге узел со скромными пожитками, Арамис нетерпеливо огляделся. За время его отсутствия Базен успел разложить и расставить все, что было принесено со старой квартиры. Вещей было очень мало и квартира выглядела нежилой. Только кухня и столовая выглядели достаточно прилично. В гостиной мебели было явно недостаточно, а в спальне ее стоило поменять. Но Арамиса не интересовал интерьер. По всей видимости не найдя того, что искал, он обернулся к Базену. Тот невозмутимо ждал, но Арамис не привык командовать слугами, а этот человек к тому же был старше его.
     Арамис не знал, как начать разговор. Базен же считал неприличным первым затевать беседу с барином. Молчание грозило затянуться. Базен понял, что в этом случае будет простительно погрешить против правил хорошего тона. Он оправил полы своей одежды и степенно доложил:
    - Вещи я все пересмотрел. Одежда в порядке. Мебель здесь поменять не помешает. Гостей к Вам не было.
     Арамис жалобно переспросил:
    - Не было?
     Базен подумал и добавил:
    - Приходил какой-то тип. Я не открыл. Я его не знаю, а от Вас распоряжений не было. Он в окна заглядывал, я хотел звать на помощь, но он ушел. Потом опять приходил, стучал – я не открыл.
     Базен казался воплощением важности и достоинства и Арамис вдруг почувствовал себя как тогда, когда им командовал Пютанж в первую пору их знакомства.  Чувство было неприятным. Он нахмурил брови и сдержал желание наброситься на Базена с расспросами.
     Базен снял жилье по поручению Мари. Этого человека, по сути, наняла она, Базен как-то связан с герцогиней – Арамису ужасно хотелось все узнать, а еще больше, иметь возможность говорить о ней, но он только вежливо поблагодарил Базена за хлопоты. Физиономия слуги отразила удовлетворение. Сдержанность молодого барина была ему более по вкусу, чем порывы, после которых двери слетают с петель.
     Арамис распорядился подать обед. Базен не выразил никакого удивления и преспокойно отправился на кухню, оставив молодого человека одного.
     Арамиса ситуация начала забавлять. Было странно чувствовать себя барином, но Базен ничего странного в этом не видел, а значит, у него теперь есть слуга.
     Внезапное и неодолимое озорное желание заставило Арамиса крикнуть:
    - Базен!
     Слуга тут же явился. Арамис спросил о какой-то ерунде и махнул рукой:
    - Идите.
     Но как только Базен скрылся за дверью, Арамис опять не выдержал:
    - Базен!
     Тот снова появился на пороге. Арамис с трудом удержался от улыбки:
    - Нет, ничего, я передумал.
    - Базен!
     Слуга в третий раз заглянул в комнату. На лице у него было написано сдержанное недовольство: «И долго Вы намерены так играться?»
    - Не надо обеда, я решил пройтись.
     Оставив позади неодобрительно покачавшего головой Базена, Арамис выскочил в сад – его душил смех: «Интересно, если бы я продолжал его вызывать, на который раз он бы возмутился? Неужели Атос тоже так издевается над Гримо? Бедный Гримо! Никогда не думал, что у него такая тяжелая жизнь».
     Он вспомнил с каким мастерством и выразительностью вздыхает Гримо и засмеялся: «А я еще сердился из-за его унылого лица, пока сидел у Атоса. Нет, решено, не буду шутить над Базеном – если у него станет такое же постное лицо как у Гримо, я просто лопну со смеху, глядя на него».    Отсмеявшись, Арамис прошел по саду, чтоб окончательно успокоится и собраться с мыслями.
     Когда он вбежал в дом, его первым желанием и первым порывом было все бросить и бежать к мадам де Шеврез – он хотел упасть к ее ногам и молить о прощении за свое непростительное трехдневное молчание. Но слова Базена заставили его задуматься.
    Базен видел постороннего человека, наверное, того же, что и Гримо. Значит, за домом все же следили. А если вспомнить, что де Ла Гранж оказался приверженцем - да что там! шпионом кардинала! – то своим приходом Арамис мог запросто скомпрометировать герцогиню. Еще решат, что он убил де Ла Гранжа по наущению мадам де Шеврез. Она вправе сердиться на него за такое безрассудство и неосторожность. Правда, у него теперь другое имя… Арамис почувствовал укол совести – он всем обязан друзьям, а сам даже не поблагодарил Атоса как следует, а о Портосе и вовсе забыл. Ничего, в честь вступления в полк он закатит хорошую пирушку – Портос будет доволен, а сейчас надо решить, что делать дальше. Идти к герцогине нельзя, имя-то у него новое, да лицо все то же, история еще слишком на слуху, его могут узнать. Спросить бы у Атоса совета… Чтобы он сделал? Ответ был очевиден – послал бы Гримо с запиской!
     Арамис улыбнулся сам себе – он совсем забыл, что теперь тоже имеет слугу. Дело за малым – написать. Текст нужен такой, чтоб не вызвать подозрений, если его случайно прочтет посторонний. Но, в то же время, Мари должна понять, почувствовать, как он ждет встречи с ней, как любит и страдает. Такую записку не сочинишь вдруг…
    - Господин д’Эрбле!
     Арамис вздрогнул от неожиданности, сердце замерло, но тут же отпустило:
    - Базен!!! Называйте меня господин Арамис – это мое имя.
    - Господин Арамис!
    - Ступайте, Вы мне мешаете.
    - Господин Арамис!
     Арамис с досадой махнул рукой на Базена – возглас слуги отвлек его, и Арамис тщетно пытался удержать ускользающую мысль.
    - Я же просил не мешать мне! Уйдите!
     Базен не двинулся с места и Арамис, повернувшись к нему спиной, поспешил углубиться в садик. Ему в голову пришла удачная фраза для записки, а вид Базена не давал сосредоточиться.
    - Господин Арамис!
    - Да что это такое! Я занят! Слышите – занят! Мне некогда Вами заниматься! У меня сейчас нет времени!
    - Даже для меня?
     Секундное замешательство и Арамис рухнул к ногам Мари де Шеврез. Он не мог ни говорить, ни дышать, только судорожно обнимать ее, уткнувшись в ароматный шелк платья. Она опустила руку ему на голову и улыбнулась:
    - Я больше не могла ждать, я приехала сама.
     Базен, до сих пор спокойно стоявший неподалеку, решил, что продолжение сцены не предназначено для его глаз. У него и без этого дел полно. Он отправился готовить обед.
    Базен был прав – обед еще никогда и никому не помешал. Он убедился в этом, когда спустя час подавал на стол и глядел с каким аппетитом ели господа: «А Жанна говорила, они совсем не едят. Гм, если это называется совсем не есть, то уж не знаю что буду делать, если у них аппетит появится. Придется попросить дополнительные средства на питание».
     Если Арамис еще не совсем освоился со своими новыми обязанностями барина, то герцогиню не надо было учить. Легко и просто она навела порядок – Базену было приказано убрать посуду и убраться самому.
     Так же легко и просто господа снова оказались в спальне. Устроившись на постели как двое котят, довольные, сытые и ленивые, они наслаждались теплом и покоем. Арамис не сводил влюбленных глаз с герцогини, а она насмешливо его поучала:
    - Вы, шевалье, должны во всем меня слушаться. Разве Вас не учили, что чего хочет женщина, того хочет Бог? А если Вы будете упрямиться, я Вам уши надеру! Вот так!
     Ее пальчики ухватили розовую нежную мочку:
    - Ой! Тут ранка! Я не заметила раньше.
    - Вы смотрели на другое, – улыбнулся Арамис.
     Герцогиня погрозила ему пальцем:
    - Как Вам не стыдно, шевалье! Вы научите меня краснеть. Но все-таки, что это?
     Арамис соскочил с постели и подошел к массивному, уродливому шкафу, который хозяйка с гордостью именовала «старинный кабинет».
    - Закройте глаза!
     Герцогиня, смеясь, честно прикрыла лицо ладонями, прислушиваясь к скрипу дверцы и постукиванию крышки.
    - Вот, – Арамис коснулся жемчужины, вдетой в мочку уха, – только скажите откровенно, что Вы об этом думаете.
     Герцогиня растерялась. Такого она еще не видела и совершенно не знала, как реагировать. Она даже не могла понять нравится ей это или нет:
    - Похоже… похоже… Я не знаю, на что похоже! Как будто жемчужина в раковине, в красивой розовой раковине. Я видела, как жемчуг носил Вилльерс. Люинь тоже иногда вдевал, но у них серьги были длинные, а это… Она почти в самой мочке! Если опустить волосы, то и не видно совсем.
    - Вам нравится?
    - Мне… да, скорее нравится!
    - Я хотел, чтоб было не очень заметно. У меня есть знакомый ювелир, он придумал, как это можно сделать.
    - Я тоже так хочу! Вы мне ее вернете?
     Она протянула руку, уверенная, что отказа не последует, но Арамис так побледнел, что герцогиня расчувствовалась:
    - Вам так дорога память обо мне? Ну, хорошо. Я снова дарю ее Вам, теперь уже открыто. Вы так милы, что я хочу еще кое-что для Вас сделать.
    - Что Вы задумали?
    - Узнаете после! – герцогиня развеселилась. – Мучайтесь от любопытства! Так Вам и надо! А теперь позовите Базена, он знает, где я оставила карету, пусть сходит. К сожалению, мне пора. Я обещала Ее Величеству сегодня непременно быть у нее. Знаете, после той истории в амьенских садах у них с Его Величеством произошло некоторое недоразумение. Королева нуждается в поддержке и сочувствии.
     Герцогиня пристально посмотрела на Арамиса, но тот слушал совершенно спокойно, ничем не выдав своих мыслей.
    - Вы ничего не слышали об этой истории?
    - Я не знаю о чем Вы, Ваша светлость. В Париже много болтают, но я не охотник до сплетен.
     Герцогиня одобрительно улыбнулась – это был именно тот ответ, которого она ждала.
    - Вы очень умны, шевалье. Умны и преданны. И я готова любить Вас.
     Последние слова она прошептала Арамису на ухо, крепко обняв его за шею.
     Кучеру, которого позвал Базен, пришлось подождать некоторое время, пока герцогиня де Шеврез, наконец, была готова ехать.
     Вечер, ночь и утро Арамис провел в мечтах. Все устроилось будто само собой – у него прекрасная, теплая и уютная квартира, отличный слуга, он – мушкетер Его Величества и сверх всего, его любит Мари! С тех пор, как он ее узнал, жизнь не перестает его баловать. Она, положительно, волшебница!
     Арамис уже не помнил ни своих мучений под окнами особняка, когда герцогине было недосуг его принимать, ни мук ревности, при виде блестящих господ, которых она дарила своей благосклонностью, он помнил только ее шепот «Я люблю» и все что она делала, чтоб доказать это.
     С небес на землю его вернул Базен: герцогиня прислала записку. Королева как никогда нуждалась в обществе своей подруги и не намерена была отпускать ее от себя. Весь день мадам де Шеврез придется провести в Лувре. Арамис быстро оделся и отправился знакомой дорогой через Новый мост. Только придя в Лувр, он сообразил, что в покои королевы его никто не пустит, так что остается либо ждать неизвестно чего, либо оставить на время попытки повидаться с герцогиней.
     К тому же мушкетеры уже приветствовали его как своего, и он опять почувствовал угрызения совести – он так и не поблагодарил друзей за помощь.
Пришлось убираться восвояси, потому что ни Атоса, ни Портоса сегодня в карауле не было. На полпути Арамису пришла в голову мысль, что он опять не туда идет. Друзья наверняка сейчас сидят в «Сосновой Шишке».
     Он не ошибся, оба были там и искренне обрадовались появлению Арамиса. Только Портос, здороваясь,  чуть не оторвал ему руку, а Атос ограничился кивком и улыбкой.
     Предложение Арамиса отметить его вступление в мушкетеры приличной пирушкой, было встречено с умеренным энтузиазмом. Портос озабоченно потер лоб:
    - Это было бы неплохо, даже очень неплохо. Но, понимаете, друг мой, какое дело. Давайте перенесем это на другой день. Я сегодня занят и мне было бы досадно пропустить Вашу пирушку. Если Вы ничего не имеете против, давайте перенесем.
    - Я тоже не могу, – добавил Атос. – Меня звал на обед капитан. Так что предложение Портоса мне кажется подходящим.
    - Похоже, сегодня никому нет до меня дела, – грустно улыбнулся Арамис.
    - Не расстраивайтесь. Тем больше времени будет у Вас, чтоб подготовить все как следует. Если хотите, я сам все закажу.
    - Благодарю, Атос, я буду очень признателен. Знаете, друзья, я очень благодарен Вам за все…
     Атос, протестуя, поднял руку, а Портос с улыбкой пробасил:
    - Завтра мы посмотрим. Только предупреждаю, из баранины я люблю только филе, каплуны должны быть жирными, а вино… Ну, с вином Атос разберется сам. А сейчас, прошу простить меня, но должен Вас покинуть.
     Атос тоже поднялся:
    - Подождите, я тоже иду. Арамис, увидимся завтра.
     Друзья ушли, оставив Арамиса в раздумьях.




Художник - Стелла Мосонжник. Иллюстрация размещена с ее разрешения.