Золото тёщи!

Золото тёщи.
Вспышка – весеннее солнце над головой, на льду лесного озера стоят несколько кибиток, и ни души! Обходя проталины подошёл к телеге и откинул полог: на него смотрело дуло маузера – холодок пробежал по спине.
– Кто такой, мандат имеется? – спросил человек в кожанке.
Достав из кармана пропуск, протянул незнакомцу.
– Яшин Егор Ильич, слесарь БМЗ. Смотри-ка, похож! – читая и всматриваясь в фотографию, воскликнул мужчина. –Так, что в лесу делает мой коллега?
– Я установил петли на зайца, вот проверяю. Увидел табор, решил посмотреть, – лукавя ответил Егор, сам не понимал, как тут оказался.
– Хорошо что ты появился, – сказал незнакомец, засовывая маузер в кобуру. – Посмотри, что в соседней кибитке. Времени у нас мало, нескольким верховым удалось уйти.
«Это не цыганский табор, а зажиточные люди в спешке уезжали!» – сделал вывод Егор, перерыв скарб в повозке. Выпрыгнув на лёд, он оказался рядом со стоявшим в раздумье незнакомцем. Тот крикнул: «Галя, что у тебя?» – «Василий Иванович, у меня только вот это!» – от дальней кибитки шла девушка в кожаной куртке и с красной косынкой на голове, размахивая пачкой царских купюр. – «К чёрту! За эти банкноты мы гнули спины на заводах. Нет больше монархии в России. Скоро напечатаем свои деньги, с тружениками на них. Но где же золото?»
Комиссар в сердцах пнул, опиравшуюся оглоблями на конскую дугу, двуколку. Та покатилась, и угодив колесом в проталину, завалилась на бок. Водовозная бочка, стоявшая на ней, с грохотом раскололась: золотые монеты с профилем Николая Второго, покатились по льду.
Втроём ползали по мокрому льду, собирая монеты в дамскую сумочку и на овечью шкуру. Уже перетрясли тряпки, что укрывали клад в бочке, когда за деревьями, затрещали выстрелы. На берег, лошадь вынесла седока. Комиссар выхватил маузер и выстрелил: офицер, с погонами на плечах, упал замертво, а лошадь ускакала. «Заявились, золотопогонники! – воскликнул Иванович. – Берите золото и несите в город. Сдадите товарищу Зубову. Ступай, коллега, береги Галю! Я тоже работал на заводе, пока в двенадцатом году не призвали в армию – оружие так и прилипло к руке. Да, вот ещё», – и протянул обоим по портсигару, с замысловатым вензелем.
Егор поднял куль: все концы шкуры животного были собранны воедино. «Тяжёлый какой! – мысленно воскликнул он. – Вон и у девушки сумка перетянула плечо вниз. Золото оно всегда было желанно и доставалось с трудом».
– Подожди, парень! – окликнул Иванович, и подбежав, вложил в руку Егора наган и гость патронов, выдохнул: – Спрячь! В этой круговерти не поймёшь, где свой, а где чужой. Нашего комиссара родной брат предал. А запасные патроны не стрельнут, я их сварил, мало ли что.
Уходили по лесу, за спиной разгорался бой. Перекидывая из одной руки в другую, Егор проклинал осточертевший куль. Девушка выглядела измученной: она постоянно оглядывалась, держа наготове револьвер. Набрели на родник, журчавший под пригорком. С удовольствием попили и сели отдохнуть. Галя прислонилась спиной к берёзе и задремала: револьвер выпал из уставших рук. Подчиняясь шестому чувству, Егор заменил патроны в её пистолете на негодные, а затем, прижавшись к плечу попутчицы, и сам уснул.
«Вот, голубки – спят!» Егор открыв глаза, и увидел троих конных. «Оставили золото и отошли!» – приказал один из верховых, с «золотыми» погонами на плечах. – «Петр, это же я, Галя! – воскликнула девушка, ставя сумку и срывая косынку с головы. – Помнишь, как мы встречали рассвет на Ивана Купалу? Давай всё бросим и уедем отсюда. Золота хватит нам и нашим детям». – «Я так и поступлю, но без тебя. Дай сюда твой пистолет и забери у напарника!» – жестко приказал офицер, с чёрными юношескими усиками. – «Это случайный человек. Он не вооружен», – умоляюще произнесла Галя, подавая наган Петру.
Офицер вырвал протянутое оружие и выстрелил из него в грудь девушки, потом в её напарника. Егор кубарем покатился за молоденькую елочку и, достав наган, дважды выстрелил в офицера, спрыгнувшего с кобылы за золотом. Увидев как гимнастерку любимого заливает кровь, Галя тихо охнула и свалилась на землю.
Прицелившись, Егор послал две пули в ближнего кавалериста. Тот уронил голову в конскую гриву: конь взвился на дыбы и понесся прочь, за ним поскакала кобыла Петра.
Третий верховой сдёрнул с плеча карабин. Но Егор выстрелил в лошадь. Протяжно заржав, животное завалилось на бок, придавив собою седока. Как кошка, Яшин прыгнул к поверженному противнику и, подхватив отлетевший карабин, выстрелил в пытавшегося освободиться от стремени врага.
Он оттащил тела убитых в ямку от вывернутого ветром дерева, и закидал хворостом. Галя сидела, обхватив голову руками. Тронув девушку за плечо, сказал: «Это я заменил в твоем пистолете патроны. Пошли!» – «Я останусь тут. Пётр в меня стрелял, а я так его любила! Уходи! Возьми и мою сумку».
Егор долго брёл по лесу. «А куда я иду, и зачем?» – остановившись, спросил он себя, и повернул назад. Солнце клонилось к закату, когда он, уставший, вышел к месту захоронения: Гали там уже не было.
Уложив золото под трупы офицеров, до темноты носил дёрн укрывая могилу. Прощально посмотрев на выровненную поверхность, сказал: «Вы хотели золото? Оно ваше – охраняйте вечно!»

– Егор, ты что, уснул? Пошли! Поезд стоит всего три минуты, – тормошила за плечо жена.
Познакомились они в Сибири. Жена родилась в Башкирии и была старше его. Вначале перестройки уехали в его город. И вот, на старости лет, он решил погостить у её родственников.
После застолья хозяйка, седовласая сестра жены, принесла объёмистый альбом.
– Вот, зятёк, полюбуйся – это твоя тёща! – указывая на пожелтевшую фотографию, гордо представила она. – Галина Семёновна, ушла в красную армию в пятнадцать лет. А в сорок первом встретила нашего отца.
– Сестра, ты мне не показывала эту фотографию, – сказала жена Егора.
– Эх, дорогая моя сестрёнка, неужто ты забыла, своё послевоенное детство? Работа, работа и ещё раз работа, не до того было!
Егор рассматривал фотографию: среди мужиков, с красными бантами, девушка в алой косынке.
– Это девятнадцатый год! – подсказала хозяйка. – Красноармейцы после митинга. Боевая была наша мама!
Он не верил своим глазам: на него, смотрела та, что так безутешно рыдала на могиле любимого, когда он уходил навьюченный золотом. От волнения, он вынул портсигар, что всегда был с ним, пытаясь достать сигарету, лихорадочно размышляя: «Так что, временные порталы существуют на земле! А люди попадая в них ни чего не помнят вернувшись, – а я-то помню!»
– Ой! – воскликнула сестра жены, и достав из трюмо такой же портсигар, положила рядом. – Этой вещью, мама очень дорожила.
Все с недоумением смотрели на два одинаковых замысловатых вензеля. А на фото Галя улыбалась, словно и не было тех тяжелых испытаний, что выпали на её хрупкие девичьи плечи