Проблеск солнца

По узкой мощеной улице южного города шел молодой человек. Высокого роста, стройный и красивый. В руках он нес пляжную сумку из джинсовой ткани, на шее у него висели серо-стальной фотоаппарат-мыльница и темно-зеленые очки от солнца. Одет он был в светло-бежевые длинные, ниже колен, очень свободные шорты и такую же просторную зеленую футболку. Он выглядел беспечно-веселым, слегка улыбался уголками рта: видимо, ему предстоял день удовольствий и развлечений, приятный день в южном курортном городе. Даже походка его казалась легкой, летящей.
Пройдя мимо нескольких старых кирпичных домов, он повернул за угол. Здесь улица становилась шире, ее пересекала почти под прямым углом другая улица и за ней виден был типичный южный базар: будто кто-то расстелил на земле яркий ковер.
Лотков здесь почти не было: продавцы сидели на пустых ящиках или складных стульчиках, прямо на тротуаре; товар лежал на земле у их ног. Продавали огромные, яркие, светящиеся, как маленькие солнца, помидоры и нежно-оранжевые мясистые перцы; громадные, как колесо, желтые тыквы и похожие на удивительные школьные глобусы арбузы. Горой лежали гроздья крупного фиолетового и зеленого винограда, дыни, яблоки, груши, вишня, черешня, айва, мандарины. Отдельно торговали живой рыбой: она плавала в жестяных чанах и больших алюминиевых бидонах из-под молока.
Здесь были болгары и греки, с темно-оливковыми лицами и блестящими, как лакированные, черными волосами; почти черные турки-месхетинцы; коричневые молдаванки и цыганки в пестрых платьях; тонкие горбоносые абхазы и грузины; армянки с миндалевидными глазами и полные светловолосые украинки.
Несмотря на ранний час, базар уже жил полной жизнью, только покупателей было меньше, чем продавцов: поэтому торговки, как коршуны, набрасывались на каждого проходящего, и над рынком стоял гомон, как на птичьем базаре.
Сходство с птичьим базаром усиливалось множеством птиц: подлетали даже чайки, очень крупные, ослепительно белые, с выкаченной грудью, с красивыми светло-серыми крыльями и длинными желтыми клювами-крючками, с круглыми злыми глазами. На чаек и ворон яростно лаяло несколько обтерханных тощих шавок. По асфальту, прямо под ногами людей, прыгало несметное множество воробьев, чинно расхаживали толстые сизяки.
Когда молодой человек подходил к базару, небо закрывала дымно-серая, с высвеченной по краю солнечной каймой, туча. Но когда он подошел совсем близко, туча разорвалась посредине и солнце залило землю своими жаркими ласковыми лучами. Молодой человек остановился, жмурясь от солнца, выжидая, пока можно будет перейти улицу.
Прямо перед ним носились в воздухе воробьи, гоняясь друг за другом. Просто ли они играли или это был брачный ритуал, этого он не знал. Один крупный красивый воробей особенно рьяно преследовал свою самочку: опьяненный солнцем, летним жаром, запахом спелых плодов, он носился за ней, как метеор, закладывая немыслимые виражи. Молодой человек с улыбкой наблюдал за этим танцем радости, танцем жизни.
Вот пара воробьев на невероятной скорости пронеслась над его головой, заложила крутой вираж и, словно листья, гонимые бурей, помчалась дальше. Вдруг воробьиха, летевшая чуть впереди, резко свернула.
В это время по улице проезжала допотопная красная машина с огромными выпуклыми, как рачьи глаза, фарами: переднее стекло у нее было не косое, а прямое – как стекло в окне дома. Пьяный от радости воробей, ничего не видя, кроме своей подруги, не заметил этой машины: он резко вильнул и налетел прямо на лобовое стекло – машина двигалась ему навстречу, и крошечное тельце отбросило далеко вперед.
Машина проехала. Воробьиха улетела. Воробей неподвижно лежал на асфальте, чернея темной маленькой точкой.
Никто, кроме молодого человека, ничего не заметил. Дорога в этот момент была свободна: он быстро подошел к воробью, поднял его. Тельце было теплым, воробей еле слышно пискнул, лежа на ладони вверх лапками, но двинуться не мог – только крылышки чуть трепыхались.
Молодой человек вернулся назад и остановился в тени большой липы, у стены ближайшего дома. Здесь было сыро и полутемно, как на кладбище: крона дерева почти не пропускала света.
Воробышек неподвижно лежал на ладони. Он умирал, жить ему оставалось несколько секунд. Молодой человек понимал это.
Он подумал: вот только что это существо было совершенно счастливо. У него было все: сила, здоровье, тепло, вдоволь еды, подруга. Он жил полной жизнью. И вот, спустя несколько секунд, у него нет ничего и он умирает. Сейчас он умрет. И никто не вспомнит о нем, даже его самочка: она найдет другого воробья. И все будет по-прежнему, как будто его и не было на свете. Будет светить солнце, летать птицы: все будет так, как всегда.
Странно, ведь он знал все это и раньше! Почему же только сейчас, когда крошечная беспомощная птичка умирает на его ладони – только сейчас он по-настоящему понял это?
То место, темное, сырое, где он стоял, было как будто другим миром, отдельным от мира, залитого солнцем. И молодой человек почувствовал, как словно какая-то тень сознания прошла над его душой, и все, что было кругом, отодвинулось далеко-далеко – и далеко отодвинулась вся его жизнь. Он будто смотрел на все – и на себя – со стороны.
Вот сегодня он собирался купаться с девушками, фотографировать их на пляже: в бикини они такие хорошенькие и соблазнительные. Потом пойти с ними в киношку, посидеть в кафешке; может быть, сыграть по маленькой в казино.
Чем отличается он от этого воробья? И чем будет отличаться его смерть от этой бессмысленной случайной смерти? Изменится ли что-нибудь в мире от того, что он в нем жил, или он проживет и уйдет, как эта маленькая птичка: повеселится, попразднует – а потом его не станет, и никто этого не заметит?
Молодому человеку стало страшно. Его будто пробрало могильным холодом, все тело трясло от озноба. А ведь правда – это так и будет! Никто не заметит, если он умрет. И эти веселые девушки забудут о нем: на свете немало других парней.
Воробышек на его ладони сильно затрепыхал крылышками и в последний раз жалобно пискнул, потом тельце его вытянулось, головка откинулась, лапки вытянулись вверх и крылышки опали.
Молодой человек почувствовал слезы у себя на глазах. Он вытер их, постоял еще немного: тельце воробья постепенно остывало.
Он нашел на земле палочку, достал носовой платок, завернул в него трупик, выкопал ямку, опустил туда тело воробья и засыпал землей. Потом встал и долго стоял, не двигаясь с места.
Откуда-то снова принесло серо-сизую мрачную тучу, она закрыла полнеба и вдали уже погромыхивал гром: надвигалась яростная теплая молниеносная летняя гроза. Стало темно, как ночью.
Молодой человек вышел из-под дерева и пошел не туда, куда направлялся прежде, а в противоположную сторону.
Поднялся сильный ветер, заговорили листья деревьев, по земле несло пыль, бумажки, сухие травинки. Молодому человеку казалось, что ветер говорит ему о серьезности человеческой жизни, об ее быстротечности. Ему казалось, что с тех пор, как он поднял умирающего воробья, прошли долгие годы, и все изменилось и он сам стал другим.
И он подумал: «Спасибо тебе, маленькая бедная птичка! Я никогда не забуду урока, который ты мне дала!»
Он оглянулся: ветки липы метались под ветром. Молодой человек вернулся назад, нашел круглый камень и положил его на могилку воробья, потом воткнул рядом ветку липы.
Громко ударил гром, и почти тут же хлынул ливень: будто опрокинулось над миром огромное полноводное озеро. Молодой человек стоял неподвижно; он дышал всей грудью, по его лицу бежали капли дождя, одежда мгновенно намокла.
Потом он вышел из-под дерева, еще раз оглянулся, повернулся и медленно побрел по улице, еле видимый в струях яростного ливня.