Праздник. Гл. 8

Начало:  http://proza.ru/2013/12/17/248
         http://proza.ru/2013/12/18/145
         http://proza.ru/2013/12/19/318
         http://proza.ru/2013/12/20/296
         http://proza.ru/2013/12/21/262

8
С работы, после небольшого, наспех, фуршета с коллегами, Наталья вернулась на каком-то нервном взводе, с весёлой решимостью безвыходности. А нечего сидеть горевать: нас мало, трое всего, но мы есть, и мы вместе, мы – ядро, мы семья, а Дюши и Лёши как хотят, без них проживём, бывает хуже! Мы так просто не сдадимся, покажем кузькину мать… Засучим рукава, и за дело!
На кухонном столе торжественно лежали выложенные Августой напоказ покупки: лососевая икра, помидоры, огурцы, майонез, сливочное масло… Рядом длинный список, с вычеркнутыми строчками. Вот, дескать, я своё дело сделала, что могла. Ну и что со всем этим делать? Бестолковая она, беспомощная, и от беспомощности своей такая воинственная. Не горюй, мама! Сделаю я тебе праздник, будешь ещё хвастаться своей Ираиде. Наталья цапнула список со стола и крепко постучалась к матери.
Августа Васильевна, ссутулившись, сидела близко к телевизору, подслеповато всматриваясь в экран. В сердце кольнула жалость – старенькая стала, седенькая, бессильная, беспамятная…
- Мам, ты занята, нет? – Наталья с грохотом отодвинула стул и решительно уселась за стол. – Всё, на работе я отпраздновалась! Завтра только дежурства по одному. Приступим? Ты про меню подумала?
Августа Васильевна выключила в телевизоре звук, с готовностью переместилась за стол, с удивлением поглядывая на дочь, и деловито начала отчёт:
- Значит, вот здесь, по списку… Я купила…
- Ма-ма, нет, – Наталья вынула из Августиных рук список и отложила, – список мы пока оставим в сторонке. Берём другой листок, и пишем: ме-ню. Что у нас всегда в программе? Четыре раздела. Так? Так. Закуски – раз. Горячее блюдо – два. Десерт – три. И, наконец, напитки. Так? Принято?
- Принято, – подтвердила Августа Васильевна, глядя, как Наталья чертит схему.
- Главное – определиться с горячим блюдом. Что бы ты хотела?
- Не зна-аю, – нерешительно протянула Августа Васильевна.
- Предлагаю, – не стала ждать Наталья, – свинину по-французски. Опробовано. Всем нравится. Сразу целый противень. А на второй день, после разогревания, ещё вкуснее делается. Пропитывается.
- Это там… с грибами? ты там как-то делаешь, не знаю… Ну, давай, – снисходительно разрешила Августа. – Это я люблю… А может, телятину? Помнишь, бабушка делала? Шла на рынок, покупала хороший кусок телятины…
- Телятину-то я помню, как сейчас… на бежевом блюде. Даже помню один из разов совершенно точно было. Было Восьмое марта, мне восемь лет, тётя Зина привезла мне в подарок живого цыплёнка из зоомагазина…
- Цыплёнка? – наморщилась Августа Васильевна. – Не помню такого. Что ты городишь, какого цыплёнка?! Куда цыплёнок в квартире? Курицу растить, а потом резать, что ли?
- Зато я хорошо помню! – уверенно и весело подтвердила Наташа. – Это тётя Зина отличилась тогда – нестандартный такой подарок… Настоящий цыпа – жёлтенький такой шаричек на голых лапках. Он всё время пищал, думали – есть хочет. Стали его кормить рубленым яйцом. У него зоб раздулся так, что больше него самого стал – объелся от жадности, а всё пищит. Ну, не помнишь? Не знали, что с ним и делать, как унять, стали таскать по комнатам, приволокли на праздничный стол… А он взял и накакал на эту самую телятину! Шуму было, суеты, охов-ахов… короче, повеселились все! В итоге тётя Зина забрала его – сдать обратно в зоомагазин.
- Не знаю такого, – отрезала хмуро Августа Васильевна. Она решительно не помнила никакого цыплёнка. Чтобы Зинка?.. цыплёнка?! Зинка всегда деревянная была, только и думала, как «соответствовать», быть как все. Августа Васильевна напряглась… вон как Наташка подробно вспоминает – может, и правда? Но в голове звенела полная пустота, даже тени не вспоминалось… нет, ерунда, это у Наташки заскок какой-то! – Ты всё фантазируешь чушь всякую. Телятина – да, на бежевом блюде всегда… Так, может, телятину?
- А ты знаешь, как бабушка её делала?
- Ну как… как-то там на сковородку… в духовку… – затруднилась Августа Васильевна.
- Короче говоря, не знаешь, – заключила Наталья. – Я тоже не знаю. Я тогда ещё маленькая была. Ну вот, утратили семейный рецепт. Придётся свинину по-французски. На гарнир лучше ничего тяжёлого. Овощной гарнирчик – горошек можно, гретый в масле. Паприка, помидоры черри. Корнишончики, у меня стоит банка. Записываю.
- А картошка?! – вознегодовала Августа.
- Мама, ты вспомни, – терпеливо, но напористо возразила Наталья, – каждый праздник ты неуклонно навариваешь кастрюлю картошки, «на всякий случай». Но этот случай никогда не наступает! А ты всех коришь, стыдишь и возмущаешься, что никто не ест. Гости к нам не ходят, нет нужды запасать угощение на целое войско. Я картошку сто лет не ем. Вам с Женей вряд ли захочется картошку после всех закусок, да ещё и место в желудках для сладкого оставить надо. Без картошки, пожалуйста. Можешь для себя пару штук сварить. «На всякий случай».
- Не знаю, как это без картошки, – презрительно скривив губы, фыркнула Августа. – У нас всегда картошка была – первое дело.
- Всё меняется, мама, – досадливо вздохнула Наталья. – Это раньше, в праздники, с гостями, ходили насытиться. Наесться до отвала. Сейчас наедаются в будни, в праздники всего лишь лакомятся.
- Не знаю… всё новости какие-то. Избаловались все, – Августа Васильевна обидчиво поджала губы, но дочь сочла вопрос решённым и двинулась дальше.
- Теперь про начало застолья. Закуски. Здесь вариантов много. Чего тебе хочется? Говори.
- Ну… салат, как всегда, – пожала плечами Августа Васильевна.
- Так. Салат. Какой? – с подозрением спросила Наталья, догадываясь об ответе.
- Ну, этот, конечно… оливье.
- Угу. Оливье, – Наталья постукивала карандашом по столу, не спеша записывать. – Ещё?
- Ну, селёдка под шубой… рыба по-гречески. Студень. Потом вот ещё треска с лучком, под майонезом, – глаза у Августы Васильевны засветились, приятные картины поплыли перед мысленным взором. – Вот ещё помню, нам всегда на праздник тётя Катя привозила тресковую печень… мы в половинках яиц делали… Ей в партийном распределителе, как старой большевичке…
- Мама, – по возможности мягко прервала её Наталья, – я помню тёти Катину тресковую печень, мне можешь не рассказывать. Я поняла направление твоих мыслей. Увы, это всё никуда не годится.
- Почему это не годится? – вспылила Августа Васильевна.
- Во-первых, это всё долгие блюда, требующие многочасовой кропотливой возни на кухне. Один студень чего стоит. Ты хочешь взять всё это на себя?
- Я? – струсила Августа Васильевна, и тут же возмутилась. – Нет, я вам не прислуга! Я могу, конечно, поставить варить… но всё остальное… сами делайте. Я не могу!
- А бабушка могла, – тихо сказала Наталья, сощурившись на стол.
- Бабушка была на пенсии, – живо отпарировала Августа Васильевна, – а я – работаю!
- Но ведь тебя отпустили на три дня, – напомнила Наталья.
- Да, отпустили, – гордо подтвердила Августа Васильевна, – но праздник уже завтра!
- А у меня-то, мама, и завтра рабочий день, – напомнила Наталья. – За полдня мне надо будет закупиться и всё приготовить, а сегодня полночи печь торт. Поэтому селёдки под шубой и студни придётся отставить, раз ты за них не берёшься.
Мать и дочь скрестились взглядами. Августа Васильевна, наконец, повела бровью, что можно было перевести как «я знаю, что ты ленива и неблагодарна, что ж, такова моя горькая участь». Однако это было «отступление войск», хоть и с барабанным боем.
- А что же тогда предлагаешь ты? – спросила Августа Васильевна с максимальным сарказмом. – Какие-нибудь все эти ваши оливки, авокады?.. эти, как их… мидии? тьфу, пакость! Этим ты нас уже пыталась потчевать!
- Ну зачем же, раз эксперимент был неудачен, – миролюбиво возразила Наталья, сознавая, что мать сдаётся. – Мама, ты вникни: все эти «шубы», оливье и винегреты-студни перестали быть праздничными блюдами.
- Почему это? – строптиво вскинулась Августа Васильевна.
- Потому что ими завалены все дешёвые супермаркеты и лавки, в порционных коробочках. Это теперь фаст-фуд, «быстрая еда». Народ покупает на работу перекусить. Вот ты сама – когда в последний раз покупала оливье, в магазинчике за углом?
- Ничего я не покупала, – увела глаза в сторону Августа Васильевна, симулируя амнезию.
- Ты позавчера купила целую коробку оливье в четыреста граммов, сама съесть не смогла, и навязывала остатки Жене, – уличала Наталья, «дожимая противника».
- Ничего я не навязывала, – огрызнулась Августа Васильевна, но уже менее воинственно, явственно припоминая препирательства с внуком.
- Ладно, оставим, – проявила милосердие Наталья, – этак мы уходим далеко в сторону. Купить надо, за моим неимением времени на торчание в кухне, всё готовое и действительно деликатесное, лакомое, – в отличие от всех этих блюд времён советской скудости, когда из доступных элементарных продуктов надо было наколдовать вкусность. Но это всё «во-первых». А во-вторых… посмотри сама, что ты предлагаешь? Рыба по-гречески, тут же треска под майонезом, шуба и тресковая печень. Да ещё икры купила. У нас что, католический сочельник, с двенадцатью рыбными блюдами? Не хватает только рыбы в кляре и судака по-польски…
- Так а что, что надо-то?! – взвилась уязвлённая Августа Васильевна. – То ей не так, это не этак!
- Спокойно, мама, спокойно, – Наталья мягко взяла материнскую руку и уложила на стол. «Артподготовка» успешно проведена, можно приступать к главному. – Не волнуйся, сейчас мы с тобой всё сообразим. Смотри… закуски должны быть разнообразными, по исходному продукту. И не дублировать ни другие закуски, ни горячее блюдо, а с ним мы уже определились. Чертим четыре колонки: мясные закуски, рыбные, овощные, прочие. Так?
- Ну, – нехотя согласилась Августа Васильевна, постепенно остывая.
- Теперь смотрим, что у нас есть. – Надо использовать множественное число, инстинктивно догадывалась Наталья, пусть будет иллюзия совместного принятия решений. – Есть икра. Это в рыбные. Сделаем бутеры или покупать тарталетки?
- Что? какие ещё… – нахмурилась было Августа Васильевна, но тут же вспомнила. – А, эти… корзинки. Чушь одна. Бутерброды.
- Ладно, принято, – заторопилась Наталья. – Второй рыбной закуской можно пустить твою «рыбу по-гречески», но в упрощённом варианте.
- Это как – в упрощённом?
- Элементарно: на сковородке только томим морковь с луком, а рыбное филе – у меня в морозилке хек и треска – режем кусками, шлёпаем в кастрюлю и припускаем. Без обжарки. Воды чуть-чуть. Потом туда же лук с морковкой и томат. Всё, дальше плита варит. Можно есть холодным, можно горячим. И так, и так вкусно, а возни минимум. Идёт?
- Ну, смотри, – скептически пожала плечом Августа.
- Всё, рыбы больше не надо. Мясо: мясное ассорти на большой тарелке. Балычок купить, в тоню-ю-юсенькой нарезке, чтоб просвечивало… ага?
- Угу, – кивнула Августа Васильевна, чувствуя наполнение рта слюной.
- Колбаса? – быстро спросила Наталья. – Какую хочешь?
- «Богородская» вроде ничего, – начала припоминать Августа Васильевна, – и ещё такая, с мелким жирком… «Праздничная», что ли?
- Не-а, – мотнула головой Наталья, – копчёные проигнорируем. Вяленые, только сыровяленые! И только белорусские. Они и мягкие, тебе по зубам будет, и… как это у них говорится… духмяные! С натуральными пряностями. Согласна?
- Ну давай… – не успевала соображать Августа.
- И буженина… ой, нет, на горячее у нас же свинина. Тогда отварной говяжий язык.
Августа Васильевна совсем воспряла духом и кивала на каждое слово.
- Овощи, – объявила Наталья и вопросительно поглядела на мать.
- Да ну, – сморщилась та и махнула рукой, – что траву эту жевать…
- Знаю-знаю, ты не любишь… А мы, мам, вкусненько сделаем! С острым-мясным на ура пойдёт. Салат «Хризантема»!
- Что это? – напряглась Августа.
- Забыла? Моё изобретение. Свежо и просто: тонко резаная китайская капуста, свежие огурцы и грибочки… а-а-а, нет, грибы в горячем… тогда заменяем маленькой копчёной курочкиной ножкой! Совсем чуть-чуть… Заправить можно хоть майонезом, хоть сметанкой. Ага?
- Ну хорошо,– благосклонно кивнула мать.
- Итого… шесть закусок. Ну, пожалуй, можно ещё Женин любимый салатик, «Пикантный»: сыр, яйца, чесночок… с майонезиком. Сытный, конечно, слишком. Но что останется – первого числа пустить на горячие бутеры. Ага? Утверждаем?
Августа Васильевна воодушевилась… настроение быстро поднималось.
- Десерт, – перешла Наталья к следующему пункту. – Опять-таки ничего сложного делать некогда. Конфеты и мандарины – куда ж без них в Новый год – есть. А вот торт…
- Да не возись ты с тортом, – разрешила Августа Васильевна, довольно равнодушная к сладкому. – Купи какой-нибудь, да и всё.
- Купить?! – взъерошилась Наталья. – Ты же знаешь теперь, что такое эти нынешние покупные торты! Видимость одна – поролон с пластилином. Тебе-то, может, и всё равно… А мне просто стыдно, что я покупала торт и на свой день рождения, и на Восьмое марта, и даже Жене… Женя так всегда ждал моих тортов, всё детство! А я вот расслабилась, заленилась последние годы. Может, потому и…
Она осеклась и замолчала. Дюша! Муж Дюша всегда был главным, пуще Жени, любителем её самодельных тортиков, вечно вился вокруг, ухватывал «отходы производства» и съедал, сияя вожделеющими глазами, в один присест не меньше двух большущих кусков. Бог знает, что было причиной, что – следствием: его явное отчуждение и всё более длительные поездки к родителям, или её гаснущее год от года желание возиться с выпечкой кексов, пирожных, шарлоток… Но ведь сказать вслух: «Он бросил меня, потому что я больше не пеку тортов» – просто смешно и глупо. Свести всё к его жажде сладкого… не уважать ни себя, ни его. А может, это так именно и есть?! Она закусила губу и почуяла приближающуюся волну отчаяния.
Августа Васильевна, однако, ничего не заметила.
- Твоё дело, – сказала она недовольно. – Сегодня хочешь делать? Не знаю, не знаю… станешь тут полночи греметь мисками, заснуть не дашь. Кому нужен этот героизм.
- Знаешь, мама, – печально сказала Наталья, – вот это единственное, на чём я настаиваю. Я постараюсь тихонько. Что за праздник без настоящего торта…. Будет у нас праздник! Будет!
Она погрозила кулаком куда-то в пространство. Августа хмыкнула, недоумевая, кому и за что дочь потрясает кулаком – скажите, пожалуйста, страсти какие… Что ещё за рвение.
- А пить что будем? – спросила она озабоченно.
- Пить… – вернулась к действительности Наталья. – Сок… вишнёвый, Женя любит. Что-нибудь без газа… зелёный чай Липтон, побольше, два литра, после острого жажда замучает. И шампанское, разумеется.
- И всё? – возмутилась Августа.
Дочь холодно взглянула на неё.
- А что бы ты ЕЩЁ хотела? Вина и коньяки никто из нас не пьёт. Пиво? Водка? Тебе ВОДКА нужна?!
Её так и тянуло за язык припомнить матери постыдный эпизод пятилетней давности, когда у них в гостях были Котоусовы с дочкой. Августа Васильевна приняла лишнего, по памяти старых застолий; стала особенно навязчива и невнятна в разговорах, громкоголоса, почти буйна, рвалась спорить и призывала петь хором песни сталинских лет. Наталья сгорала от неловкости. Но самое ужасное обнаружилось позже, когда Наташа вздумала посетить сортир: он был заперт изнутри, а мать заснула на унитазе… После осторожно-настойчивых стуков, "страшного" шёпота в щель и отчаянных дёрганий плохо задвинутого запора дверь удалось распахнуть. Госсспади, скрежеща зубами и скрытно волоча в комнату грузную растрёпанную Августу, думала Наталья, какое счастье, что именно я отправилась на горшок и обнаружила этот унизительный позор, а не гости, и не Дюша, не Женя… Ни разу за все эти годы она не говорила матери о кошмарном казусе, и Августа Васильевна пребывала в полном неведении своего давнего непристойного поведения.
- Да, – отвечала она теперь с нажимом, – и пиво, и водка. А что такого?! Торт! Без водки праздника нет, а не без торта. Без тортов раньше прекрасно обходились. А без спиртного – никогда!
- Мы не будем пить ни пива, ни водки, – твёрдо сказала Наталья.
Мать угрюмо промолчала. «Пойдёт и купит сама, – с тревогой подумала Наталья, – надо будет проследить. Не по-ни-маю! Считает себя достойной пожилой дамой, ни в коей степени не пьющей, но в праздники… в праздники ей НАДО зачем-то «употреблять»! И с этой позиции её не стронуть. Рассказать ей когда-нибудь, что ли? Но не сейчас… не сейчас. Завтрашний праздник будет испорчен непоправимо, безнадёжно. А мне так нужен этот праздник!»
- Так, – поспешила она перевести разговор, – теперь только берём твой список и смотрим, что есть из нужного для меню…
Она быстро летала карандашом по списку, бормоча «так, это есть… это найдём… это не нужно… китайская капуста… для горячего грибы…», и задавая матери короткие вопросы «морковь у тебя есть? как для чего, для рыбы по-гречески… ладно, у меня есть, наверное, хватит…» Августа Васильевна не успевала за ходом её мыслей, с натугой припоминала содержимое кладовки в междверном тамбуре, норовила пуститься в пространные объяснения, но Наталья не давала ей увязнуть в них; карандаш в её руках энергично чиркал, справа выстраивая новый столбик мелких строчек… Она аккуратно согнула список, оторвала эту полоску себе и решительно встала.
- Всё, мам. Тебе поручается завтра подготовить лук и мор… – Наталья задумалась, Августа Васильевна напряжённо и недобро сощурила глаза. – Нет, знаешь, ничего не надо. Разве что бутерброды с икрой, как всегда.
- С икрой? Ладно, – с удовольствием согласилась мать, представив, как будет пробовать сырую бугристую «кашицу» из вскрытой банки и подбирать пальцем «лишние», соскользнувшие с ножа полупрозрачные «бусины», ненароком отправляя их в рот и ощущая вкусную солёную влагу раздавленных дёснами икринок. – Может, ещё чем помочь?
- Ещё? – Наталья секунду поколебалась, но подумав о том, сколько ежеминутных вопросов вызовет любое поручение Августе, решительно отказалась: – Нет, ничего больше. Я сама. Сейчас пойду докуплю, что нужно, и возьмусь за торт. Времени мало.
Она стремительно вышла из материной комнаты.

(Продолжение: http://proza.ru/2013/12/21/278)