Пока помним-они живы!

Дедушку своего помню с раннего детства. Это было в эвакуации. Мне было года три – четыре. Наблюдал, как в маленькой комнатке, дедушка с бабушкой дрались полотенцами. Их лиц не помню, но точно знаю, что это были мои дедушка и бабушка. Я уже собирался расплакаться. Но тут дедушка подошёл к бабушке, взял её за плечи и прижался своим лбом к её лбу.  Так они стояли долго. Я ничего не понял, мне это надоело, и я убежал. Помню дедушку после эвакуации. В памяти сохранился образ дедушки с усами и очень короткой стрижкой, с добрыми уставшими глазами и умным взглядом. Помню на кухне стоял большой, массивный, деревянный стол с такими же массивными резными ножками, чудом сохранившийся во время войны. Помню процедуру обеда, когда жива была ещё бабушка. Первым за стол с торца садился дедушка, только после него садились остальные члены семьи. Бабушка подавала ему первому еду, он первым начинал есть, и первым вставал из-за стола. Бабушка за стол не садилась, она подавала еду и убирала грязную посуду. Ела позже всех одна.
Ещё помню, что дедушка был очень религиозным и строго соблюдал религиозные каноны. Дедушку часто навещал единственный, из трёх, уцелевший на войне, сын. Он остался служить в армии после окончания войны военным врачом, и жил с семьёй в другом городе Белоруссии. Сын привозил ему деньги, лекарства, осиротевшим племянникам, свои военные отрезы, из которых их матери шили им  брюки, рубашки, куртки. Когда приезжал дядя, я, самый младший,  бросался ему на шею, и приятно терся своей щёчкой об его щетину. Мне очень не хватало отца.
Сразу после войны братья нашли на печке много патронов от ружья. Положили их в консервную банку и бросили в разведённый костер, а сами попрятались, кто куда. Через  некоторое время, так бабахнуло! Птицы дружно вспорхнули, а на крыльце появился дедушка. Он махал кулаками и кричал: «Хулиганы! Вы могли погибнуть». Мы убежали и до вечера не показывались дома, пока не пришли наши матери. Они тоже ругали нас, а тётя шлёпнула старшего сына по затылку. Ему было уже 15 лет, и он являлся зачинщиком этого салюта.
Мы любили делать, так называемые, монеты.  Голой пяткой, вращаясь вокруг неё, в земле делали воронку и заливали в неё расплавленный свинец или битум. Однажды я наливал в воронку из банки расплавленный битум (свинец мне не доверяли), и облил им пальцы. Сразу вскочили волдыри, и появилась боль. Ребята сказали: «Пописай на пальцы и всё пройдёт». Не помогло, тогда я побежал домой к дедушке. Он покачал головой и облил мои пальцы чернилами. Мне стало легче. Дедушка  из всех своих внуков больше любил меня. Я был младший и ласковый. Дедушку своего очень любил и жалел. Мыл в тазике его опухшие до блеска ступни. За это он доставал из-под кровати деревянный чемодан, в котором находился весь его скарб, в том числе лекарства и сдобные булочки и угощал меня.
В жаркий летний солнечный день перелез через больничный забор, нашёл окно палаты, в которой лежал мой дедушка. У него было больное сердце. Окно было раскрыто. Вскочил на горячий подоконник и позвал дедушку. После яркого солнца в палате ничего не было видно. К окну подошёл какой-то дядька и сказал в палату: «Дзед, пабач, твой унучак прибег, добры у тябе хлопчик, шустрый». Вскоре подошёл дедушка. Он был в белых полотняных кальсонах с завязками внизу и такой же рубахе. Дедушка улыбнулся, погладил по головке, достал карамельку и протянул её мне. Я недолго посидел на подоконнике и убежал.
Помню, как умер мой дедушка. Это произошло 15 декабря 1950 года. Мне уже исполнилось 10 лет. Мама, тётя, дедушка и я грелись у раскалённой до красна буржуйки. На ней стоял чайник. Дедушка, как обычно, был одет в белые кальсоны и рубаху. Он грел свои отёкшие ноги на скамеечке возле буржуйки. Попили чай и дедушка сказал, что у него болит сердце, и он хочет лечь. Мама дала ему лекарство и помогла лечь. Вскоре и мы легли. Среди ночи  проснулся от сильного грохота. Мама вскочила, включила свет, и мы увидели дедушку, лежащим на полу возле кровати. Говорить он не мог, только стонал.  С огромным трудом, он оказался очень тяжёлым, втроём уложили его на кровать. Мама осталось с дедушкой, а я с тётей побежал по заснеженной дороге в скорую помощь, она находилась в квартале от нашего дома. Вернулись с врачом быстро. Она посмотрела на дедушку и сказала: - поздно, он умер. Дедушка ушёл из жизни на той же железной кровати и в том же темном углу, где четыре года назад умерла моя бабушка. Похоронили его рядом с бабушкой. В этом году, 15 декабря (совсем недавно) я помянул своего дедушку и в память о нём написал этот рассказ.
 Когда мой дядя приезжал к сёстрам, я с ним ходил на кладбище, там мы убирали  могилы дорогих нам людей, а дядя золотой краской обновлял надписи на надгробьях могил своих родителей. Он ещё каждый раз давал деньги смотрителю кладбища, чтобы он смотрел за могилами. Давно уже нет дяди и, наверное, смотрителя кладбища, да и я не был на родине 27 лет, и уже никогда не буду. Могилы дедушки и бабушки заброшены. Но я помню  дедушку и бабушку и буду помнить, пока буду жив.
Пока мы их помним - они живы!