Гарнизонное детство

ГАРНИЗОННОЕ ДЕТСТВО
(не придуманные истории)
ДЕНЬ АВИАЦИИ

Маруськино детство началось в гарнизоне со смешным названием Бобровка, располагавшемся недалеко от Кинеля. Впрочем, началось оно конечно раньше, где-то между Волгой и Доном, недалеко от поселка Мариновка, там базировался первый полк, куда папу направили после окончания училища. Когда родилась дочь, родители не стали сильно заморачиваться по поводу имени ребенка, и назвали девочку Мариной, но имя как-то сразу трансформировалось в Марусю, может быть потому, что так звали папину маму, а может быть потому, что принимавшая роды акушерка, взяв крохотного ребенка на руки, воскликнула: «Вот какая манюська, посмотрите, мамочка!». Так и получилась Манюська, а потом Маруська, что уже более соответствовало человеческому имени.
В Бобровку Маруську привезли, когда ей еще не было и года, переезд нескольких молодых семей из Мариновки был  тяжелым, с тремя пересадками. В довершение неприятностей встречать семьи прислали грузовую машину с открытым кузовом. Маму с измученной Маруськой, как самой маленькой путешественницей, посадили в кабину к водителю, а все остальные с пожитками и малыми детьми забрались в кузов, накрылись куском брезента, чтоб хоть как-то укрыться от мелкого моросящего дождя и ветра.
Вот так неприветливо встретила их Бобровка. Жизнь семей в военном городке идет по своим правилам, не всегда понятным гражданскому человеку. Например,  во всех городках, где приходилось позже проживать Маруське, отсутствовали заборы, или были они чисто символическими, низенькими – не выше роста трехлетнего ребенка и редкими, что можно было, если не перелезть, так пролезть между штакетниками точно. Домики почему-то называли «финскими», хотя, говорят, что строили их еще военнопленные немцы. Причем во всех городках они были одинаковыми, ну может цветом могли отличаться и то чуть-чуть. У домиков было по два крылечка и общая с соседями стена, позволявшая знать друг о друге если не все, то почти все. Для малышни это было очень удобно. Можно было постучать в стенку Костику, что означало: пошли гулять. Ватага карапузов от трех до семи лет собиралась очень быстро и передвигалась по городку молниеносно. Отсутствие сотовой связи заменяла обычная, голосовая, например, если чадо выпадало из зоны видимости, мамаша громко, выйдя на крыльцо, оповещала ближайших соседок:
-Зина! Валя, Ольга Петровна! Что-то я своего Сережку не вижу, да и Нининой Маруськи тоже нет!
Через некоторое время, этот вопрос повторялся несколькими другими мамашами и чуть позже, мамаша получала ответ:
-Вера! Вер! Наталья Смоленцева сказала, что они там все возле клуба на велосипедах гоняют, что передать?
- Спасибо, Зиночка, пусть передадут, чтоб домой быстро возвращались, обедать пора, не то по углам поставим и больше до вечера не выпустим.
Вот такое «сарафанное радио» работало в городке и, между прочим, весьма эффективно.
Случались, конечно, и курьезы.
18 августа важный день в жизни гарнизонного городка – День авиации!
Запах сапожного крема, разбудил в это утро не одну Маруську, но только ей в подарок к папиному празднику мама сшила новенькое красное платьице в мелкий белый горошек. Мама у Маруськи была особенная, ее в городке знали все и даже толстые тетки-командирши нередко наведывались к ней.
- Ниночка, вы же такая волшебница, мне бы блузочку новую ко дню рождения и .т.д.
Мама окончила швейный техникум, но работы для нее здесь не было, поэтому обшивала половину женского населения городка,  включая Маруську.
Маруська вышла на крыльцо и, оттянув в стороны краешки юбочки, стала оглядываться по сторонам. Ага, вот тетя Валя, Олежкина мама пошла за водой к колонке:
- Ой, Марусенька, какая ты сегодня нарядная, красивая, смотри, не замарай новое платьице.
ххх
Ну, конечно, не может обойтись, чтоб не добавить ту самую «ложку дегтя», мама так часто говорит, что «у Валентины в любой бочке меда найдется ложка дегтя». Сначала Маруська и вправду думала, что у Лавровых целая куча бочек с медом, они с Костиком, даже однажды залезли к ним в сарай, но там стояла всего одна рассохшаяся бочка со всяким хламом, и никакого меда, а что такое деготь Маруська вообще не знала. Пришлось спросить у папы, он почему-то долго хохотал, а потом что-то очень сложно объяснял. Маруська смогла понять одно, если тебя ласковым голосочком сначала хвалят, а потом говорят какую-нибудь дразнилку – это и есть ложка дегтя.
В данном случае, вот это самое - «не замарай», и было ложкой дегтя.
Столько времени прошло! А эта тетя Валя, вот противная, все помнит. А дело было, ну сто лет назад точно! Маруська тогда еще даже с Сережкой не познакомилась, весна была. Несколько семей с детьми собрались поехать в ГОРОД! Конечно событие,  было весьма и весьма важное!
Мама надела на Маруську голубое новенькое пальтишко и такой же берет, а на ногах у нее были ярко-голубые резиновые сапожки с белой подошвой и белыми оленятами по бокам. Вышла она на крыльцо, вся такая весенняя, красивая, солнышко светит яркое, настроение прекрасное. У дороги их ждали тетя Валя с мужем и Олежкой, еще тетя Рая тоже с мужем и Костиком и еще кто-то. И дойти-то до дороги всего десять шагов.
-Маруся, подожди, там лужа, я тебя перенесу, - сказал папа. Ну что за глупости, она такая красивая и взрослая и сапожки у нее резиновые, что она через лужу не перейдет? Ну, Маруська и пошла, побыстрее, чтоб папа на руки не подхватил. Лужа была большая и грязная, а на дне ее оказался не растаявший лед….Папа с мамой, конечно, успели ухватить ее за ворот пальто, с которого стекала мерзкая черная жижа…В город они все-таки поехали, после долгих споров папы и мамы, и уговоров остальных собравшихся в путешествие, но на Маруське была старенькая красная курточка и черные сапоги Костика, из которых он уже вырос. Всхлипывающую Маруську папа нес на руках, а рассерженная мама шла на три шага вперед, демонстрируя свое негодование, и вообще, весь ее вид говорил, будто Маруська вовсе не ее дочь. Только в электричке, когда на какой-то станции Маруська увидев много больших домов, громко, на весь вагон закричала:
-Мама это уже ГОРОД? - все рассмеялись, мама улыбнулась и взяла Маруську к себе на руки.
ххх
-Спасибо тетечка Валечка, -  елейно-язвительным голоском ответила Маруська, - я постараюсь.
Она постояла еще несколько минут, никто не появлялся. Маруська прошлепала обратно в дом и, постучав по соседской стене, опять вернулась на крыльцо.
-Привет, мелюзга! - Костик был на два года старше Маруськи и всегда дразнился, но не зло, она на него не обижалась, - ты куда это так вырядилась!
Ну, наконец-то, хоть кто-то заметил:
-Ты че, Костька, сегодня же праздник!
-Ну, да! – шмыгнул Костик носом, - Серега говорил, что сегодня  в честь праздника будут показательные прыжки, знаешь, это когда парашютисты на крест приземляются, нужно в самый центр попасть.
-Правда что ли?! – Маруськины глаза загорелись нешуточным любопытством, а сердце просто готово было выпрыгнуть из-под платьица, - Костька, айда на аэродром, поглядим!
-Ты че, выпорют, знаешь же, что туда нельзя одним.
- А может и не выпорют! А вот если самое интересное пропустим, жди потом следующего праздника! Там ведь Аленкин папка прыгать будет и Сережкин, наверное, тоже. Люсишь ты, Костька.
- Ниче и не люшу, просто, наверное, теперь уже не успеем, надо было с утра, за папкой следом рвануть.
- Костик, а если на великах?
Костик на минуту задумался:
- На великах, пожалуй, успеем, надо всех быстро собрать.
Сбор мелкой шантрапы прошел молниеносно. Выяснилось, что на семь человек имелось пять трехколесных велосипедов. Аленке и Маруське предстояло ехать, стоя на задних перекладинках, держась за «водителя». Вести их договорились по переменке. Путь, предстоял неблизкий, учитывая возраст путешественников.
Шоссейная лента, казалось, уходила в никуда, деревья, посаженные вдоль этой бесконечной дороги, были такие огромные, их макушки сходились высоко-высоко, почти у самого неба, образуя купол над головами.
Через некоторое время ездоки, оседлавшие велосипеды, так устали, что наотрез отказались от своих обещаний: везти по очереди Аленку и Маруську. Впрочем, и ехать на тонкой перекладинке, которая, даже через твердую подошву сандалий резала ступни, было делом непростым. Сначала Маруська, а потом и Аленка «спешились» со столь ненадежных «коней» и побежали рядом, все больше и больше отставая.
-У меня в боку колет, - канючила Аленка.
-У меня тоже, - пропыхтела Маруська, - вон уже КПП, не ной.
ххх
Даже по прошествии многих лет, никто так и не смог вспомнить, каким образом вся компания смогла прошмыгнуть мимо караула.
ххх
К месту приземления парашютистов они буквально вылетели, просочившись сквозь все ограждения. Вело-группа «финишировала» первой, последними семенили Маруська с Аленкой и все оказались, чуть ли не в центре, выложенного на поле белого креста.
Задрав головы, придерживая панамки, они смотрели вверх.
Пока еще высоко-высоко между редких облаков были видны лишь точки, постепенно они росли стали определимы купола парашютов.
Открыв рты, маленькая компания заворожено смотрела в небо.
-Маруська гляди, там мой папка, - Сережка дергал ее за подол платьица.
-Где, где, - Маруська щурилась и прикрывала ладошкой глаза от яркого солнца.
И тут до них стали доходить, как им на тот момент показалось, совершенно  посторонние звуки, а точнее команды.
Через усилитель на весь аэродром разносился голос комполка:
-Дети в зоне приземления, куда вы смотрели…немедленно уберите детей из зоны приземления, -  и дальше много всяких разных слов, на языке взрослых это означало, что кое-кого не просто выпорют, а много хуже.
Со всех сторон к ним бежали офицеры и солдаты, в несколько секунд их просто расхватали и растащили в разные стороны.
Понимая, что и им сейчас достанется, Маруська первая включила «защитный сигнал», а попросту дала такого ревака, что державший ее незнакомый офицер стал в ужасе крутить головой и спрашивать у всех – чей ребенок. Для остальных ее поведение послужило явным примером, через минуту ревели все, заглушая разговоры и, отдаваемые команды.
Командованию пришлось пойти на компромисс – всю компанию разместили вместе с комсоставом, который оценивал прыжки и, соответственно, зона видимости у них была самая оптимальная.
Конечно, после окончания соревнований и всех прочих мероприятий отцам их раздавали со словами, далекими от благодарности.
-Кому из вас пришла в голову такая плохая идея, как явиться на аэродром и вообще каким образом, вы просочились через КПП и зону ограждения? - всю обратную дорогу отец допытывал Маруську. Она сидела на раме его велосипеда и, вцепившись в руль, молча, держала оборону. Обратная дорога на удивления оказалась такой короткой, что папа даже не успел успокоиться. Дома досталось еще и маме, которая к их возвращению уже обежала пять раз весь городок вместе с другими мамами беглецов.
Потом родители долго ругались между собой, потом они вместе ругали Маруську, потом, пришли мамы Сережки и Костика и ругать стали уже вчетвером. Эти трусы сразу сдали Маруську, возложив на нее почетную, но опасную миссию организатора побега.
Маруська сидела, надвинув панамку ниже бровей, и твердо сжав губы, молчала – дома «защитный сигнал» было включать бесполезно – не срабатывало.
После того, когда все вдоволь накричались и наругались, папа стал рассказывать, что эту гоп-компанию и заметили-то по Маруськиному красному платьицу, сердце у него сразу «екнуло», вспомнил, что утром оно готовенькое висело на Маруськином стульчике:
-К стати, вождь краснокожих, а где твой велосипед?
-А я его и не брала, я на Сережке с Костиком ехала, - пробубнила из-под панамки Маруська, - а то потом как бы ты два велосипеда и меня тащил?
                ххх               

В городке об этом Дне Авиации вспоминали потом очень долго, даже, когда Маруськиного папу, да и других пап, чьи чада стали участниками описываемых события, перевели в другие гарнизоны, к новому месту службы.