Вечный двигатель

   Мобильный телефон прозвенел под ухом уж больно резко и неожиданно.
- Сергей Николаевич? У меня хорошая новость – готова ваша машина, можете забирать.
   Ура!!!! Ну наконец-то!! Уже целую неделю без машины езжу. Угораздило меня заняться ремонтом переднего бампера, вот и сдался официалам на милость, вернее на покраску. А за окном – лепота! Тополиный пух, жара, июль, вся Москва в Турции купается, дороги пустые, мчись – не хочу.
А я мчусь на метро, поближе к народу. Народ у нас хороший, дружный, вежливый, ездить с ним в общественном транспорте одно удовольствие. Вот сядешь себе на последнее сиденье в пропаренном июльским солнышком салоне маршрутки, а впереди тебя девица или вьюноша с мобильным телефоном в руках. И понеслась душа в рай… Вьюноша открывает свой аппарат и начинает ведать миру свои насущные проблемы. А проблемы короткими не бывают. Всеми силами заставляю свои уши не слушать, но чужая жизнь помимо моей воли струйкой влетает в одно ухо, кружит себе в голове, кружит, и вдоволь накружившись, вылетает из другого уха, оставляя после себя такой разброд и шатание, что прямо руки чешутся использовать мобильный агрегат оппонента не по его прямому назначению.
   Интересно, это только меня раздражают чужие мобильные разговоры длиною в жизнь? Не, если это деловой разговор о закупках-раскопках, это я уважаю, это быстро и ничего непонятно. Но вот пустой треп о превратностях судьбы…

  - Вы когда будете машину забирать? – вывел меня голос из состояния внутреннего ликования.
  - Конечно, сегодня, - какие могут быть сомнения подумалось про себя.
  - Только нужно обязательно иметь при себе акт приема-передачи в ремонт, – огорошил меня мастер.

   Ну вот, а акт приема-передачи у меня дома. А я на работе. Между домом и работой минимум десять километров, это смотря какой дорогой ехать. Колебался я недолго.
  - Да, да, конечно сегодня и обязательно с актом. Я подъеду где-нибудь после четырех, это нормально?

   Ну не могу я спокойно наблюдать, как мой любимый зверь простаивает без дела, а я в это время прослушиваю ежедневные мобильные аудио спектакли в маршрутках. Придется отпрашиваться у начальства и заскакивать домой за этим злосчастным актом.
   До дома-то я доскакал в порыве вдохновения за пять минут, а вот дальше… Эти автодилеры уж больно неудобно для общественно-транспортного народа устроились, хрен туда доберешься, два часа по огородам скакать. Скакать не хотелось. Правильная мысль пришла быстро и представляла собой поднятую параллельно асфальту руку, что с незапамятных времен автомобильного движения представляло собой воззвание к высшей автомобильной справедливости типа «возьмите меня с собой, я тоже так хочу».

   После пары-тройки не попутчиков тормозит около меня отечественное чудо автомобилестроения в виде толи ваз-пятнашки, то ли ваз-Калины, до сих пор не знаю всех их родовых отличий. В окошко высовывается чернявая армянская морда средне-пожилого возраста: «Куда надо?»

   Надо сказать, что определенные сомнения меня посетили сразу, как только я обозрел это чудо с не менее чудесной армянской мордой. Но, как грится, «вам шашечки или ехать?». Мне – ехать, поэтому, обозначив путь передвижения, свое активное желание поучаствовать в проложении маршрута, и согласовав сумму отстегиваемых денежных знаков, я плюхаюсь в недра этого средства передвижения. Боевой конь заурчал и уж больно резво прыгнул вперед.
Желая хоть как-то поддержать нить разговора с человеком, в руках которого находится в ближайшие полчаса моя жизнь и здоровье, я спросил:
  - Хорошо прыгает! Сколько отбегала?
  - Не поверите! 800 тысяч километров, – с неподдельной гордостью за свое сокровище сказал армянин.

   Опа, заколотилось у меня сердце, куда же я еду???? Увижу ли я свою покрашенную красавицу сегодня? Ну не выскакивать же на ходу, да и едем же вроде, даже вроде в правильном направлении едем.
   А водитель с воодушевлением продолжал:
  - Я на своей лошадке уже шестой год таксую, с утра до вечера. Утром встаешь – и за руль, то я, то сын мой. Она себя уже тридцать раз окупила, а все скачет и скачет, как новая.

   М-да уж, новая. Критично осматриваю салон – не новая она у тебя, батя, а потасканная как последняя проститутка. «Машина – это не роскошь, это средство передвижения от пункта А до пункта Б» - твердит мне сознание и, в принципе, в глубине души, в самой-самой глубине души, я с ним соглашаюсь.
  - Мы тут не поедем, там стрелка зеленая короткая, неудобная, – вещает мне армянин, - мы тут поедем! Это тоже самое, только с ветерком.
  - Каким ветерком???? – округляются у меня глаза, – Здесь же знак «Движение запрещено»!
  - Оно не нам запрещено, оно другим запрещено, – хитро улыбается армянин, – не боись! Я всех гаишников за километр чую. Ну да, стоят они там, на выезде иногда, но сегодня их нет, я там пять часов назад проезжал.
Я поглубже впиваюсь в сиденье. Гаишники сейчас не моя проблема, мне бы живым до дилеров добраться. А в салоне разливается хриплым голосом Маша Распутина. Как-то она слишком громко разливается, вроде тише было недавно?
 
  - Можно музыку потише сделать? Громко слишком…
  - Можно, – великодушно соглашается армянин и со всей дури лупит ладонью по торпеде, – Старенькая она у меня уже, музыка-то, по-другому не понимает. Вот так и регулирую.
  Маша Распутина, видимо привыкшая к такому обращению, притихла до поры до времени.
  Мы едем, пока что едем дальше, и даже без происшествий. Привыкший в последнее время находится исключительно на водительском месте и отслеживать ситуацию на дороге по различным автомобильным приспособлениям, я заглядываю в правое боковое зеркало заднего вида и холодею – а зеркала-то нет! Есть то, что когда-то было зеркалом – два небольших треугольных осколка весело поблескивают на солнце.
  - Как же вы едете? – вырывается у меня.
  - А что не так? – искренне недоумевает армянин, – все же видно! Я знаешь сколько за рулем? Тридцать лет! И ни одной аварии! А все почему? Да не надо думать сидя за рулем, лишнее это! Машина – она умница, она сама тебя везет куда надо. А ты просто рулем крути. А то учатся тут все, думают, на знаки смотрят… Лишнее все это!

   После этих слов мне стало совсем плохо. Мы на лихой скорости выскочили на Дмитровское шоссе, я взял всю свою волю в кулак и замер. До дилеров оставалось минут 10-15. Преемница Маши Распутиной заголосила во всю мощь своих легких, армянин опять залупил по торпеде и в салоне воцарилась относительная тишина.
  - Что-то жарко сегодня очень, – заерзал я на сиденье.
  - Да не, это у меня печка работает.
  - Печка? – вылупил я глаза, – в июле месяце?
  - Да не едет машина без печки, глохнет. Ты уже потерпи немного, давай я все окна открою.
  - Нет! – взвизгиваю я, - мне и так хорошо! Погреемся – это приятно, особенно летом.

   Пока едем дальше. Боковым взглядом замечаю, как водитель на полной скорости поворачивает ключ в замке зажигания.
  - Да глохнет мотор на дороге. Не часто, но бывает, раз минут в десять приходится подтыкать. На больших скоростях меньше так капризничает – заключает он и, таратайка со скоростью ветра загрохотала вперед по Дмитровскому шоссе.
  - Мне моя лошадка целое состояние принесла, я на эти деньги не одну дачу построил, и детям, и внукам,- ласково гладит по рулю армянин, - Вот дочери недавно квартиру купил. Хорошая лошадка, резво скачет. Ты меня слушай, я хорошему научу. Наши машины – они звери! А ваши что? Ниссаны, тойоты… Вот могут они столько проехать? Не, не могут, сдохнут.

   Вдалеке, в просвете дороги показалась красная вывеска дилера. Надежда доехать живым и невредимым крепла с каждый оставшимся метром. Лихо тормознув перед воротами, армянин остановился. Дрожащими руками я отсчитал три сторублевые купюры и протянул ему.
  - Спасибо.
  - Может тебя подождать? Домчу куда твоя душа пожелает!
  - Нет, не надо. Дальше я уж как-нибудь сам, – промычал я в ответ.

   Капсула смерти развернулась и, поднимая столбы пыли, покатила искать себе следующего смертника.