Наша Ласка

     Сегодня утром  жена Татьяна подошла ко мне и сказала: «Ну, все, кажется, ей стало лучше». Речь шла о нашей общей любимице, кошке Ласке.
     Четыре года назад в доме появился котенок. Сынишка уже давно просил кота или кошку, и вот, по объявлению в газете «Из рук в руки»,  Татьяна принесла  совершенно очаровательного белого пушистого котенка трех месяцев от роду.  Он быстро освоился, обожал, когда его гладили, почесывали за ушком, и за ласковый добрый нрав мы назвали его Лаской, поскольку котенок был кошечкой. Вручая Ласку, хозяйка передала фотографию ее родителей – ими оказались персидская кошка нежного персикового цвета и  роскошный белый ангорский кот из артистической цирковой семьи. Время шло. Ласка стала красивой кошкой, унаследовавшей от матери чуть приплюснутую мордашку, а от отца – белый окрас и аккуратность в размерах. Была она очень чистоплотной, умной, разговорчивой и, как считала жена, даже понимающей человеческую речь. На каждую фразу она отвечала мягким мяуканьем в различной тональности, а если ей что-то требовалось, Татьяна, в свою очередь, безошибочно определяла, когда Ласка просила поесть, когда ее надо было погладить, а когда выпустить на лоджию подышать свежим воздухом. Что касается лоджии, то на Ласку иногда что-то находило, и она не просто отправлялась туда, а делала это с каким-то особым прибамбасом. Сначала в соседней комнате раздавалось частое шарканье когтей по ламинату, наподобие того, как пробуксовывают шины срывающегося с места автомобиля, затем, минуя коридор, по прямой в мою комнату влетала белая молния. Пронесшись через всю комнату, Ласка вскакивала на спинку кресла и, ни на мгновение не останавливаясь, уже оттуда влетала в лоджию (ну, ведь, можно же напрямую, без кресла?). Но нет, в этом для нее и заключался самый драйв. Дальше, в таком же темпе, она вскакивала на подоконник, взлетала на всю высоту створки отворенного окна, а оттуда на свое любимое место на шкафу. Со временем, у Ласки проявились приоритеты. Меня она не воспринимала никак. Я для нее был ноль без палочки. Она проходила мимо с независимым безразличным видом, и, если, я ее окликал, оборачивалась с таким выраженьем, словно хотела сказать: «Ну, чего тебе?». Когда я брал ее на руки, чтобы погладить, она это терпеливо сносила, но стоило мне ослабить свою «хватку», как Ласка мгновенно срывалась. Сынишке она  обреченно позволяла «издеваться» над собой, когда он, взяв ее за передние лапы, рулил и переключал скорости. Но зато она любила спать только у него в постели, устроившись в ногах или у подушки. Кстати говоря, когда сын повзрослел, спанье в его постели и лежание на его джинсах прекратилось, хотя ему едва исполнилось тринадцать. Что? С этого возраста появляется особый мужской дух, который, как, выясняется, Ласка не переносила? Зато жена была предметом ее обожания. Она повсюду следовала за ней как собачонка. Казалось, они понимают друг друга с «полуслова», а их взаимная привязанность не знает границ.

      Ласка повзрослела, наступила пора зрелости. Впервые это произошло на даче, когда ей исполнилось полтора года. У нее не было отбоя от представителей местного кошачьего общества, но избранником стал гроза местных котов и неутомимый производитель, большой рыжий кот по прозвищу Чубайс. Правда, мощные гены Ласки пересилили, и на на свет появилось три белых пушистых комочка и лишь один рыжий чубайсик. Когда они подросли, раздать их было делом несложным. Жена дала объявление в тех же «Из рук в руки», а плюс ко всему, наклеила объявление на специально предназначенном для этого стенде у входа в «зверушный» магазин с музыкальным названием «Бетховен», что находится неподалеку от нас.  Ласка еще два раза приносила потомство, причем от черных котов, и при этом неизменно два или три котенка оказывались совершенно белыми.

       На этот раз ее партнером опять оказался рыжий котяра по имени  Леонид, которого, созвонившись, привезли из Мытищ. Тот по-хозяйски обошел квартиру, вернулся на кухню и неожиданно, прямо с места, махнул на дверь. Дальше он настроился прыгнуть на навесные полки кухонного гарнитура, но был во время остановлен. Ничего себе! Ласка, держись! Ночевал Лёня у нас всего одну ночь, а на следующий день хозяйка увезла его обратно в Мытищи. Ласка еще дня три тосковала по своему возлюбленному, наконец, успокоилась и стала понемногу набирать вес. Подошло время рожать. По нашим подсчетам это должно было произойти 11 января. Для пущей важности заглянули в пятитомник Брема – так и есть, 11-го. Но, ничего не происходило. Видно было, что кошка страдала, она жалобно мяукала, перестала есть, иногда металась или же забивалась в специально приготовленную картонную коробку с вырезанным входом и затихала.  Так прошло два дня. Позвонили в ветслужбу, там сказали, что дальше оставлять кошку в таком положении опасно и для нее и для будущих котят, и что возможно надо будет делать кесарево сечение. Ну что ж,  кесарево, так кесарево – им, наверное, виднее. Ближайшая к нам ветлечебница находилась при медицинском факультете университета Дружбы народов на той же, что и наша улице, Миклухо-Маклая. Звоним туда. По описанным симптомам нам подтвердили: «Да, нужна операция, приезжайте». «А сколько это будет стоить?» - « от десяти до пятнадцати тысяч».  Ничего себе! Совсем оборзели. Попробуем позвонить в другое место. Там отвечают: «До 4-х тысяч». Ну, это куда ни шло. Вот вам и рыночная экономика. Ехать надо несколько дальше: до метро Юго-Западная, затем по проспекту Вернадского до кинотеатра «Звездный», за ним завернуть налево и там, среди домов отыскать эту лечебницу. Маршрут был мне хорошо известен – раньше сам отвозил туда Ласку по какому-то пустяковому случаю.

        В лечебнице сразу начали с ультразвука – проверить, живы ли котята. Живы. Стали совещаться, делать операцию или нет. Решили все-таки делать. Ввели наркоз: «А вы часик-полтора подождите в коридоре». Через час приглашают: «Поздравляем, четыре котенка!». Шутники, ей-богу, прямо как в роддоме. Вынесли на ладонях четыре мокрых комочка. Три рыжих и один белый. Да, первый раз всё наоборот. Унесли их обтереть и подсушить. Через некоторое время врачи вернулись уже с кошкой, но котят оказалось всего двое, и оба рыжие. «У тех перестали биться сердечки», - расстроено сказала одна из врачей – совсем молоденькая девчонка. Было видно, что она искренне их жалела. «Мы сделали кошке укол антибиотика, поэтому, чтобы котята не отравились ее молоком, их следует сутки держать отдельно», - добавила эта молоденькая.
 
       Дома Ласка, едва сделав шаг, упала. Не было сил не только встать на ноги, но и есть. Жена положила ее в коробку и напоила из шприца теплым молоком. То же самое она сделала и с котятами, слегка разбавив молоко водой. На следующее утро Ласка все-таки выползла из коробки и неверными шагами направилась к своему лотку. Потом страдальческими глазами посмотрела на жену и вдруг издала душераздирающий вопль. Как будто хотела сказать: «Что вы со мной  сделали?! Я вам так верила! И где мои котята?». Татьяна не выдержала, и в нарушение предписаний врачей положила котят в коробку. Ласка вернулась, улеглась рядом со своим потомством и успокоилась. Два дня она не притрагивалась к пище, и Татьяна продолжала поить ее молоком из шприца. Котята быстро поняли, что к чему и принялись сосать. Более крупный котенок оказался увальнем и каждый раз тыкался в Ласкин живот,  пытаясь найти сосок. Котенок поменьше, кошечка, был более сообразительный. Он уверенно пристроился у одного соска и, не меняя положения, попеременно сосал и спал, сосал и спал. Жена с сынишкой регулярно обрабатывали живот кошки перекисью водорода и йодом, следили, чтобы шов не загноился.

      И вот, в воскресенье Ласка вылезла из коробки и твердыми шагами подошла к своим мискам. «Мяу!» - не менее твердым голосом произнесла она, требуя пищи. Татьяна радостно бросилась к холодильнику, достала приготовленный заранее домашний мясной фарш, налила молока. Насытившись, Ласка благодарно мяукнула и вернулась к котятам. Ну, слава Богу! Кажется, обошлось. И мы вдруг поняли, насколько дорога нам наша Ласка.
       Через десять дней повезем ее снимать швы.