Мама, не плачь!

Моя мама – гладильщица.  Она работает в химчистке, гладит  уже постиранные вещи. У них есть всякие специальные машины, которыми они гладят. Мама уходит утром и приходит вечером. Она очень устает. У мамы каждый день болит голова, и она говорит, что у неё давление. По телевизору тоже каждый день говорят про давление. Это когда воздух  сильно давит на Землю. А когда у мамы  давление, значит Земля сильно давит на маму, и у неё поэтому болит голова. Земля же очень тяжелая.
Когда мама приходит с работы, она варит суп, что-нибудь жарит и гладит папины рубашки. Но уже не специальными  машинами, а обычным утюгом. Скоро будет Новый год, и папа сказал, что подарит маме новый утюг, потому что этот уже старый.
А я не знаю, что подарить маме. Я могу нарисовать ей лошадку, наступит же год лошади. И она повесит мой рисунок  у себя на работе. Будет смотреть на лошадку и улыбаться. Мама редко улыбается. Потому что давление.
Один раз тётя Оля сказала, что у неё  есть два билета в театр. Она не сможет пойти, и отдала билеты нам  с мамой. Мама очень обрадовалась. Она сказала, что мы идем в Большой театр на оперу «Золотой петушок».  Я тоже очень обрадовалась. Мы с мамой никогда не были в Большом театре.
Мама надела зеленое платье. Она всегда в нем ходит на праздники. А мне сделала красивую прическу и завязала бант с блестками.
Большой театр – очень большой. Там все ходят красивые, с биноклями. У меня тоже был в детстве бинокль, но я его потеряла. Ещё  там все читают какие-то книжки, и на что-то показывают в них. Наверное, там  написано  что-то интересное. Может, про звезды или про давление, которое давит на Землю.
Первый раз в жизни я узнала, что такое опера. Это когда все поют, и ничего непонятно. Я спрашивала у мамы, когда будут петь про золотого петушка, но мама ничего  мне не отвечала. Она была очень счастливой. Я её никогда такой раньше не видела. Она всё время смотрела в бинокль, улыбалась и говорила мне, какие у артистов красивые костюмы. Она, наверное, тоже не понимала, о чем они поют. Тогда я тоже стала смотреть на костюмы, они  правда были очень красивыми.
Я очень ждала, когда кончится опера. Она была очень длинной. Я сказала маме, что устала и хочу домой, но мама всё время смотрела в бинокль, улыбалась и опять говорила, какие у артистов красивые костюмы. Тогда я решила терпеть, потому что мама была очень счастливой.
Когда опера закончилась, все стали хлопать, а потом пошли одеваться. Я всё ждала, когда же будут раздавать золотых петушков – конфеты на палочке,  но петушков нам так и не дали.
Когда мы пришли домой, мама не варила суп как всегда, ничего не жарила и не гладила папины рубашки. Она сидела на диване и улыбалась, как будто она смотрела «Золотой петушок». Я спросила у мамы, почему она такая счастливая. Мама сказала, что она больше всего на свете мечтала бы гладить такие красивые театральные костюмы, как в Большом театре, а не пальто и штаны, как в химчистке. Мама была такой счастливой, и я не знала, как мне ей помочь, потому что завтра она снова пойдет на работу, к себе в химчистку, гладить пальто и штаны, и у неё будет давление.
Когда мама пошла спать, я спать не пошла. Я села у нашей новогодней ёлки и думала о маме. Вдруг я увидела деда мороза. Настоящего. Он нёс мне подарок. Куклу. У которой волосы меняли цвет с синего на розовый. Я давно хотела такую куклу и попросила её у деда Мороза. Дед Мороз не заметил меня и очень испугался. Я ему сказала: «Не бойся меня, дед Мороз. Я – Аня. Я вижу, что ты принес мне подарок. Спасибо тебе, я давно мечтала о такой кукле. Но  я хочу спросить  у тебя одну вещь: скажи,  ты можешь на Новый год исполнять желания взрослых, а не детей?  То есть желания детей для их родителей? Я бы очень хотела, чтобы сбылась мечта моей мамы, и чтобы она была самой счастливой на свете». Дед Мороз спросил меня, о чем мечтает моя мама. Я рассказала ему про Большой театр, «Золотого петушка», красивые костюмы. «Моя мама мечтает гладить  красивые театральные костюмы, как в Большом театре, а не пальто и штаны, как у них в химчистке. И тогда она станет самой счастливой на свете». Дед Мороз  сказал мне,  что в Большой театр берут костюмеров, которые выбирают костюмы для артистов или портных, которые шьют эти костюмы. Он спросил меня, умеет ли моя мама шить. Но я сказала деду Морозу, что моя мама не умеет шить и подбирать костюмы, она умеет только гладить и мечтает гладить эти красивые костюмы. Тогда она будет самой счастливой. Дед Мороз подумал и сказал мне, что он исполнит мамино желание, но только на один день. Я очень сильно обрадовалась. Я сказала спасибо деду Морозу и отдала ему куклу с сине-розовыми волосами, ведь это нечестно исполнять сразу два желания: мое и мамино.  Вдруг у кого-то  есть очень счастливая мама, но зато нет такой куклы. Дед Мороз забрал куклу, но положил мне под ёлку золотого петушка – конфету на палочке.
На следующий день мама ушла на работу. Я целый день ждала её и очень волновалась. А вдруг она сейчас в химчистке, а не в Большом театре? Я представляла, как мама гладит штаны и плачет. И ещё я представляла, как она гладит красивые костюмы и улыбается.
Наконец-то мама пришла домой. Она была такой счастливой. Она даже не была такой счастливой, когда смотрела «Золотой петушок».  Мама светилась, как наша лампа с жирафом. У нас есть такая лампа, там жираф держит лампу, и она светится. Я подумала, что если мама такая счастливая, значит она была в Большой театре, в не в химчистке. Я была бы такой счастливой, если бы в Новогоднем подарке не было ни одной карамельки, а все шоколадные конфеты.
Я спросила у мамы, как она сходила на работу. Мама сказала, что она побывала в чуде.  Она пришла в химчистку, а там уже не химчистка, а Большой театр. И ей сразу сказали, что она – самая главная гладильщица там, будет гладить все костюмы. И пока все костюмы не погладит, её не отпустят, и спектакли не будут идти, потому что артисты без костюмов не могут. Ещё, если не будет костюмов, то никто не будет ходить в Большой театр. Всё равно никто ничего не понимает, а если не будет костюмов, то не на что будет смотреть через бинокли. Поэтому мама там самая главная. Мама была такой счастливой. Она сказала, что погладила все красивые костюмы, и ей даже хлопали зрители. Красивые костюмы их тоже сделали счастливыми. Значит быть в чуде – это когда ты очень счастлив, и когда Земля на тебя не давит.
Мама опять не варила суп, ничего не жарила и не гладила папины рубашки. Папа стал очень злиться. Он сказал ей, что если она не будет варить суп и жарить, то он не подарит ей утюг на Новый Год. Но мама сказала, что ей не нужен больше утюг, она теперь – самая счастливая, и завтра опять будет самой главной гладильщицей в Большом театре. Папа не поверил ей и смеялся. Мама тоже смеялась, потому что знала, что папа все равно не поверит, что она – самая счастливая и самая главная в Большом театре.
Я хотела сказать маме, что завтра она уже не будет счастливой, что она была счастливой только на один день. Но я не смогла ей этого сказать. Тогда бы она сильно расстроилась. Я очень надеялась, что она завтра пойдет на работу, и там вместо химчистки опять будет Большой театр, и она опять будет самой счастливой. Я очень на это  надеялась.
На следующий день я опять целый день ждала маму с работы и очень волновалась. Я представляла, как  мама гладит штаны и плачет. Нет! Всё – хорошо. Мама сейчас в Большом театре, и она самая счастливая. Вот сейчас она придет, такая радостная, будет опять рассказывать мне, как она гладила красивые костюмы, и все ей хлопали.
Пришла мама. Она была очень грустной. Я никогда не видела маму такой грустной. Понятно. Она была самой счастливой на свете всего лишь на один день. Мама сказала, что она пришла в химчистку, и там уже не было Большого театра, а была их химчистка. Тогда она поехала в Большой театр, но её выгнали оттуда, ей не поверили, что она там самая главная гладильщица, и что без неё артисты не смогут выступать, и спектакли не будут идти, потому что не будет костюмов. Мама сказала, что она опять поехала к себе в химчистку и гладила штаны и пальто. Потом мама опять варила суп, что-то жарила и гладила папины рубашки. Папа принес ей новый утюг. А потом мама села на диван, возле нашей ёлки, и очень сильно заплакала. Она сказала, что у неё такое сильное давление, что вчера ей даже показалось, что она самая главная гладильщица в Большом театре, гладит красивые костюмы, и она самая счастливая на свете. Я сказала маме, что это ей не показалось, и что это не из-за давления. Я рассказала ей, что я попросила у деда Мороза исполнить самое заветное мамино желание. И даже не взяла у него куклу с сине-розовыми волосами. Но мама только гладила меня по голове и сильно-сильно плакала. Она мне не поверила. Как жаль, что я не волшебница! Как жаль, что я не могу дотронуться до мамы волшебной палочкой и сделать её самой счастливой.  А что если: крибле-крабле-бумс! Теперь я добрая фея!
Я сильно-сильно обняла маму и сказала ей: «Мама, не плачь! Когда я вырасту, я буду петь в «Золотом петушке» в Большом театре. Я научусь так петь, как они, чтобы никто ничего не понимал. Я стану там певицей. А ты будешь там самой главной гладильщицей, будешь гладить красивые костюмы, тебе все будут хлопать, ты будешь самой счастливой, и земля больше никогда не будет давить на тебя».