Зачет в квадрате

Моему брату Овчинцеву
Михаилу Петровичу посвящаю…

Г. Москва. 1969г.
Без пяти минут студент вышагивал победителем. С улыбкой до ушей он окунулся в седой мир столицы, омоложенной ночным дождем. Думать о серьезном не хотелось, ведь главное позади: из проходных тринадцати баллов в его активе все четырнадцать. И вот сегодня Михаилу нужен всего лишь безобидный зачет по сочинению.
С легким сердцем он подошел к закованной в бетон реке, спустился по крутым ступеням и вдруг на пустынной и серой воде заметил плавающую надувную лодку. Сидящий в ней бородатый гигант что-то недолго поколдовал над маленькой собачкой светло-каштановой масти, резко швырнул ее за борт.
У парня защемило сердце: вот так, наверное, и Герасим утопил Муму… Но, к счастью, у собаки на шее не было двух кирпичей, и она радостно кружила возле лодки. Когда громила замахнулся палкой, стал ясен его коварный замысел. Михаил собрался закричать на всю ивановскую, останавливая человеческую жестокость, но, слава Богу, обошлось. Палка далеко улетела, и за ней понеслась востроносая, как торпеда, каштанка.
…Получить «зачет» оказалось непросто. Председатель комиссии, старичок с калининской бородкой, перед тем, как огласить темы, заявил:
- Хочу предупредить вас, испытание выдержат не все. Комиссию больше интересуют ваши оригинальные мышления, взгляды, а не заученные образы и навязанные учебниками идеи. Вы люди, а не роботы…
Первые четыре предложенные темы были политизированны, и Михаилу на этот счет вспомнились слова любимого поэта, что ни «при какой погоде я этих книг, конечно, не читал». Поэт, может быть, не читал по причине неприемлемости чуждых ему идей, а у Мишки после любимой математики не оставалось времени на эти бредни. Зато от последней темы «Лирики Тургенева» дохнуло незабвенным детством, потому что первым делом вспомнились Каштанка и Муму.
Первоначальная радость померкла, когда он засомневался по части авторства «Каштанки». «Муму» сомнений не вызывала. Но «Каштанка»? Хоть и стыдновато, но пришлось – слишком много поставлено на кон – обратиться за помощью к соседу:
- Не знаешь, кто «Каштанку» написал?
Сытенький, с холеными ручками сосед сначала закатил под лоб глаза, а потом выдал:
- А хрен его знает!
Но подумав, что составит о себе незавидное мнение, переспросил у своего соседа слева. Тот долго грыз конец авторучки и обратился с тем же к другому. И так вскоре «интересным» вопросом была охвачена вся аудитория. Кто говорил, что автор Гоголь, кто – Лесков, Некрасов, Толстой и даже не забыли про Пушкина. Спорили, предполагали, уверяли.
Миша, в ожидании желаемого ответа на свою проблему, повернул голову и озадачил сзади сидящих коллег. Не по годам серьезная девица с орбакайтическим профилем посмотрела на него и бросила:
- Ты что, дебил?
Наконец, обладатель козлиной бородки не выдержал всеобщего гудения, встал, постучал карандашом по графину и резко спросил:
- Что за шум? Это экзамены или Сорочинская ярмарка? Кто ответит, что за вопрос вы так бурно обсуждаете? Вот вы, молодой человек, встаньте и скажите, о чем спросили у соседа?
Пытуемый, совсем еще мальчишка с острым кадычком, покраснел до ушей и пролепетал пересохшим голосом:
- Я у него спросил, кто написал «Каштанку»…
- Зачем вам понадобилось узнавать про «Каштанку»?
- Это у меня хотел узнать вот этот парень.
- «Каштанку», - примирительно продолжил шеф, - написали до вас. Теперь очередь за вами раскрыть таланты.
На этом аудитория стихла.
«Ну что ж, - подумал недождавшийся подсказки, - замахнемся на классика и без Каштанки».
В памяти особо много не стоило ворошить, потому что, кроме «Муму», в багаже знаний о Тургеневе ничего не значилось. Оставалась надежда на оригинальность мышления, и Михаил уверенно застрочил:
«Великий классик Тургенев, дворянин по происхождению, в вопросе социальной справедливости занимал непримиримую позицию. Даже в детском, казалось бы, по содержанию рассказе «Муму» автор криком кричит о насилии нравственных убеждений над человеческими чувствами.
Давайте разберемся по порядку.
На первый взгляд, писатель делает нажим на судьбу глухонемого Герасима и его четвероногого друга. На самом деле, при детальном изучении каждой строки рассказа, поневоле приходишь к выводу, что Тургенев завуалировал главного героя и саму центральную нить произведения. Основным героем, несомненно, является барыня. Автор очень бедно описал ее саму и совсем ничего не сказал о ее чувствах. Но проследим за событиями.
Барыня – вдовствующая женщина, не совсем еще старая, поскольку разговора о ее внуках не шло. Двухметрового гиганта Герасима она заметила сразу и привезла в свою московскую усадьбу. Определив его дворником, барыня выделила ему над кухней комнату с двухсторонними запорами, купила новые сапоги, праздничный кафтан и на зиму дубленый тулуп.
Под маской равнодушия крепостница неусыпно следила за каждым шагом Герасима. Узнав об его ухаживании за прачкой Татьяной, она мигом отдала ее замуж за пьяницу-башмачника. А вот за грубость к кастелянше не только ничем не накажет его, а напротив, на следующий день вышлет подарок – целковый!
Но когда Герасим заведет Муму и все свободное время будет отдавать собачке, барыня взъестся на беззащитное животное и однажды под ее нажимом слуга продаст щенка за бесценок покупщику.
За три года проживания Герасима в Москве порушилась размеренная жизнь в сером доме с белыми колоннами. Теперь каждое утро, да еще по времени раньше прежнего, дворецкий начинал свой доклад с глухонемого и его собачки.
С гибелью Муму и исчезновения Герасима весь дом был поставлен с ног на голову. Барыня гневалась и плакала, велела во что бы то ни стало отыскать дворника и уверяла, что никогда не приказывала убивать собаку.
Но с появлением Герасима в деревне барыня успокоилась. Сначала, вгорячах, распорядилась вытребовать беглеца в Москву, потом, подумав, отменила свое распоряжение, сославшись на то, что такой неблагодарный человек ей ни к чему. На самом же деле похоже, что ложные предубеждения не позволили ей свободно решить свою судьбу по своему усмотрению.
От тоски по любимому человеку и досады за несостоявшуюся любовь барыня, имени которой автор так и не назвал, вскоре покинет этот «несовершенный мир».
… Судьба распорядилась так, что Мишин экспромт проверял сам председатель. Члены комиссии долго мороковали над непонятной оценкой, а спросить у непредсказуемого старика не решились. Под «альтернативной классикой» рисовалась крупная красная «двойка», а ниже слева от нее – еще крупнее слово «зачет». Поскольку факультет математический, стало быть, труд абитуриента оценен как «зачет» в квадрате. Вот так!