Отражения

Так вот. Не зря говорят, что она странная.
Бывало, встанет в дверях и смотрит на улицу. А там гроза.

Ветер деревья гнёт и закручивает. Дождь то стеной, то как из ведра хлещет. И гром, аж уши закладывает. Молнии полыхают. Собаки попрятались и скулить боятся. А ей чем пуще, тем больше раззадоривает.
Возьмёт ещё лука пучок, на крыльцо под навес сядет и с аппетитом так ест. А дождь крупным горохом по крыше.
Потом смотрит на лужи, как последние капли падают. И взгляд мечтательный. Чудная.

******

Жизнь её неспешно и размеренно тянулась, преодолевая год за годом, как старая арба кочку за кочкой, в меру скрипя и нетряско.
И не то, чтобы скука в этом была, а разнообразия не хватало.
И вот ведь, какая штука, этот человек. Стоит ему осознать, ясно почувствовать жизненное неудобство, как тут же и покой слетает.

Словно ветром потянуло незнакомым. И запахи принесло нездешние, звуки, а с ними любопытство – где это, что там за жизнь? И какие люди там ходят, что у них за песни?
Ответить никто не мог, словно и не чувствовали новостей.

Пришла мысль съездить куда-нибудь. Да хоть к морю. Вспомнила, как студентами в палатках на Тарханкуте жили. Как дельфины поутру возле кромки берега проплывали, где каменные складки крутого берега шли на спуск, и палатка стояла возле самой воды. Волны, шурша, подкатывали к прибрежным камням, давали умыться. Между камнями краб, орудуя клешней, кормился, ритмично кладя что-то в рот. Забавный.

На рыбацкой базе покупали свежую рыбу, брали пресную воду. Ныряли за мидиями, жарили их на решетке. И плавали до изнеможения, а вечером пели под гитару и смотрели, как море светится от мелких водорослей ночесветок.

Подошла к шкафу, достала новый шёлковый шарф. Бирюзовый фон плавно переходил в синий до фиолетового. Вышитые звезды напомнили южные.
Прошёл час, другой. За окном потемнело, и небо высветилось другими звездами, некрупными и немногочисленными. Шарф лежал на коленях.