ДОРА

               
Старуха Любовь блеснула нервами, натянутыми на Гитару Воспоминаний…

Город Ташкент. Кинотеатр «Узбекистан». Мариинская баня. У папы был маленький, уютный чемоданчик.
В нём – бельё, мыло, мочалка, полотенце.
 
И всегда была очередь. И все сидели смиренно на стульях
вдоль стены. Когда освобождались по ходу очереди пять – шесть стульев, тогда все разом передвигались, пересаживаясь поближе к банному отделению. Ожидание, ожидание…
Газированная вода с крюшоном – недосягаемая мечта.
Наконец мы в кабинках. Раздеваемся, берём двуручные оцинкованные тазики – ушаты. Заходим в моечное отделение. Чистилище. Окатываем из шаек бетонные с мраморной крошкой скамейки.

Терпеть не мог горячей, как мне казалось, воды в тазике. Любил её опрохладить. Папа шёл, доливал горяченькой водицы, выговаривая мне, что прохладной мы будем позднее ополаскиваться.
С удовольствием  тёр папе спину мочалкой с мылом.
Плеск, шум, гам, стук – перестук шаек… Едва различимые сквозь туман – пар голые мужики.

А в парной вообще ничего не было видно. Ступеньки бетонные, скользкие, горячие. Папа храбро забирался сразу наверх. Я поднимался постепенно до второй из пяти посадочных ступеней, плеская в лицо прохладной водой из тазика, чтоб как – то перевести дух. Папа берёзовым веником охаживал то себя, то меня. 
В раздевалке был Рай. Роздых.
За четыре копейки рыжая от вьющихся волос до золотой улыбки, соседка по Рыночному тупику, тётя Дора поворотом краника ловко заправляла в стакан крюшон с газировкой.
Это был напиток Богов!

Домой шли мимо парикмахерской, в которой раз в месяц меня стриг под «ноль» за десять копеек сын тёти Доры, веснущатый, голубоглазый, наглый дяхон, лысоголовый парикмахер.
Машинка у него была ручная и тупая. Садист – брадобрей за десять копеек мне вышибал слёзы на три рубли. Если я отказывался от его вонючего одеколона, то он жутко на меня матерился. Когда я об энтом рассказывал моему папе, то папа вздыхал и сетовал на его невоспитанность.
Папа у меня не был драчуном. А вот сосед без правой руки, повыше локтя, прораб Лобанов Николай как – то на третьей Сапёрной улице, по рассказу моего папы ловко отделал до седьмой крови здоровенного мужика.
Однорукий дядя Коля дрался одной левой. Жёстко и жестоко.
У дяди Коли Лобанова была дочь, старше меня года на три. Взявшись за дуговую ручку детской коляски мы с ней катали по нашему тупику её малого братика. Туда – сюда. Туда – сюда.

Папа прочитал мне нотацию. Не гоже так себя вести. Такое впечатление, что ты и она катаете своего ребёночка. Ни фига! А я об энтом как – то и не подумал!
Дочку Валю, лет семнадцати увели у дяди Коли трое молодых лётчиков, гостивших у него. С Украины.
Её случайно увидел с ними на Комсомольском озере. Они на пляже играли вчетвером в волейбол. Она была ловка, стройна, юна, красива. Улетела с ними и стала у одного из них женой – домохозяйкой.

Лет через пять приехала на побывку к родителям. И тут обнаружилось, что сосед – узбек Толик был в неё влюблён. Они долго сидели напротив наших окон. Он признавался ей, а она ему говорила – Где же ты был раньше? Толик сокрушался. Их разделило её скоропостижно – неудачное замужество и уже двое детей.
А может и Слава Богу?