У нас новенький!

Воскресное утро. Пью горячий чай, смотрю в окно.

Вспомнилось: начало осени, вечер, метро, еду с работы.В руках кроме сумки и плеера ещё и большой пакет. В нём цветок в горшке.

 Помните фильм с Папановым в главной роли, где он врач роддома и приносит домой отказных младенцев, усыновляет и растит, как своих?
 Так и я с цветами: подбираю выброшенные, неухоженные, ставшие вдруг ненужными и просто с несчастным видом. Приношу домой, холю-лелею... скоро спать будет негде.
Домашние поняв, что пресечь невозможно, помогают.

Если вы засыпаете и просыпаетесь каждый день под пальмой, жасмином и филодендроном, рядом с которым цветущая фиалка, вы меня понимаете. Остальных прошу просто поверить, что много цветов – это уютно.

И вот, в метро: в ушах музыка, в руках «беспризорник», позади насыщенный день, спешка и обязательства. А впереди – дом, дети, диван.

На одной из станций вижу старушку: маленькая, аккуратная, с пушистым ореолом серебристых волос. Опираясь на палочку, идёт и как-то неуверенно осматривается.
В ожидании поезда встаю неподалёку, наблюдаю.
Та в очередной раз остановилась, растерянно огляделась. Заметив мой взгляд, зашевелила губами, но ничего не произнесла. Я подошла ближе:
– Вам помочь?
– Мне надо... – замолчала.
– Куда Вам нужно?
– На проспект Ветеранов, только вот заблудилась, уже почти час тут хожу.
– Ой, что ж Вы раньше никого не попросили?
– Неудобно беспокоить. Я знаю, куда ехать, но вот растерялась и никак не могу попасть...

Судя по всему, не приезжая и не страдает слабоумием. Речь правильная, отчетливая. Говорит тихо, но свободно: не подбирает мучительно слова и не повторяется. Во взгляде неловкость, что стала центром моего внимания.

Подошли к другой платформе, объясняю:
– Сядете в этот поезд, на второй станции выйдете и на переход, а там спросите.
Вполголоса повторяет за мной «на второй... переход», взгляд сосредоточенный. Но подходит поезд, а я отчётливо понимаю, что никого эта деликатная старушка не спросит. И блуждать ей тут ещё, одной, и блуждать.

Двери открываются, беру бабушку под локоть, нахожу место посадить и встаю рядом.
– Вы не успеете выйти из поезда.
– Я провожу.
Растерянно моргает, трогательно и смешно.
– Мне 89 лет. Подруга заболела, лежит. Ей тоже уже много лет, еду навестить. Память не подводит. Езжу уже не часто, но метро помню хорошо. А сегодня было столько дел – плавная речь с паузами, не привычными для моей торопливости, но так ласкающими слух. Лицо в морщинках былых улыбок и тревог. И взгляд: нежный, едва касающийся, как-будто по моему лицу водят мягкой кисточкой. Идём на переход к следующей станции:
– Вам разве со мной по пути? Ведь поздно уже, Вы с работы. Тратите на меня время.
– А вы на больную подругу время не тратите? Тоже ведь устали.
Помолчала, что-то проговаривая про себя, губы беззвучно зашевелились. Потом вслух:
– С утра на службе в храме была. Потом у батюшки благословения попросила на поездку через весь город. Он сказал, чтоб ехала и не сомневалась, доеду благополучно. А я заблудилась,– и улыбается так, будто даже и не мне, а мыслям своим, тихо и задумчиво.

Дошли до нужной платформы. Старушка, увидев на информере свою станцию, обрадовалась:
– Да, вот сюда мне и надо было. Как Вас зовут?

Подходит поезд, быстро ищу взглядом, кому перепоручить заботу.
Одну из женщин со строгим лицом прошу:
– Она сама знает, куда ей надо и где выходить. Только позаботьтесь, чтобы уступили место. Ехать далеко.
Та сразу поняла, взял подопечную подруку и сказала что-то такое, что перед ними все расступились. Поезд, быстрый как сороконожка, скрылся в туннеле.
Не могу забыть эту милую попутчицу. Не первый раз так провожаю, в большом городе много беспомощных и растерявшихся. Но эта трогательная и смелая старушка не идёт у меня из головы. Ну почему не поехала с ней сама? Хотелось ещё слушать, как она говорит, смотреть на неё и чувствовать себя рядом с ней сильной, независимой и такой... такой ученицей. Что же она поняла в жизни, что о ней знает, если с ней, восьмидесятидевятилетней, хочется говорить, слушать и быть на неё похожей?
Я – дома, вхожу, в руках горшок, в нём цветок:
– Ребята, у нас новенький!