Дождь

                Евгению Валерьевичу

Как  ни  крути,  а  начинается  всё  землёй.  Ей  же  всё  и  заканчивается.  Из  неё  мы  вышли,  в  неё  и  уйдём.  Мы  –  её  дети  и  её  жители.  Наш  Бог  тоже  живёт  на  земле.  Вместе  с  нами,  среди  нас,  в  нас.  Это  только  кажется,  что  он  обитает  на  небе.  На  самом  деле  небо  –  это  зеркало,  в  котором  отражается  и  земля,  и  мы,  и  наш  Бог,  и  наши  молитвы…   Не  верите?   Запрокиньте  голову  и  прищурьтесь.  Если  внимательно  и  долго  смотреть  на  плывущие  в  вышине  облака,  то  в  их  переменчивых  гримасах  можно  прочитать  историю  всего  того,  что  происходило,  происходит  и  будет  происходить  на  планете.  В  связи  с  этим  возникает  крамольное  подозрение,  будто  и  Солнце  –  зеркальный  образ  Земли,  ослепительный  отблеск  того  внутреннего  пылающего  источника,  из  которого  все  мы  появились  и  который  подпитываем  своим  существованием.  Своей  неуёмной,  у  него  же  взятой  в  кредит  энергией.

  А  наши  мечты?

  Они  с  нами  и  над  нами  в  виде  отражённой  тарелочки  с  голубой  каёмочкой.

Вот  и  дождь  тоже…  Вроде  бы  падает  с  неба…  Стремительно,  шумно,  с  громом  и  молнией,  щедро  выливается  из  серых  и  фиолетовых  туч…   Но  мы-то  знаем,  что  это  не  так.  Точнее,  не  совсем  так.  Ведь  ещё  в  школе  нас  ознакомили  с  весьма  правдивой  версией  круговорота  воды,  согласно  которой  дождь  зарождается  на  земле  и  в  виде  испарений  проникает  в  тучи,  а  уже  оттуда  возвращается  обратно.  И  в  подарок  приносит  яркую  радугу  и  свежий  озоновый  ветерок.  Смотрите,  дышите,  наслаждайтесь!  Не  жалко,  пользуйтесь!  Эти  божественные  атрибуты  призваны  подсказать  простодушным  людям,  что  рай  точно  так  же,  как  и  ад  находится  тут,  на  омытой  дождём  земной  поверхности.  Пройдите  под  этой  нарядной,  многоцветной  аркой,  по  пути  насытившись  живительным  воздухом,  и  поймёте,  что  вы  в  раю.

Обновляются  чувства,  освежается  память…  Влажным  дрожащим  миражом  выплывает  из  прошлого  дождевой  эпизод,  в  котором  утонула  его  надежда  на  золотую  медаль.  Одна  лишь  неверная  буква,  недописанный  хвостик  ко  второй  «о»  в  слове  «аккомпанемент»  погубили  его  экзаменационное  сочинение.  Почему  бы  не  использовать  синоним?  «Сопровождение»,  например.  Так  нет  же,  как  обычно,  верх  взяла  его  необъяснимая  глупая  симпатия  к  эффектным  заморским  словечкам.  И  вот  стоит  он  под  навесом  парадного  входа  школы,  в  новом  сером  костюме,  стильных  чешских  туфлях  и  смотрит  на  ливень,  оплакивающий  его  поражение.  Ему  тоже  хочется   плакать,  вместе  с  тёплым  летним  дождём,  под  его  негромкий…  злополучный  аккомпанемент.  Поэтому,  не  дожидаясь  окончания  стихии,  он  выходит  из-под  навеса  и  направляется  в  сторону  дома.  В  новом  костюме,  в  красивых  туфлях  под  сочувствующими  струями  по  пузырящимся  лужам…  по  дымящимся  тротуарам…  «Капли  на  лице – это  просто  дождь,  а  может,  плачу  это  я»…
 
Много  воды  утекло  с  тех  пор.  Сотни,  а  может,  и  тысячи  больших  и  малых  дождей  прошлись  косой  чередой  по  его  жизни,  смыли  в  ней  всё  плохое-хорошее  и  унесли  бурным  мутным  потоком  в  один  из  океанов,  чтобы  там,  на  недоступном  холодном  дне  оно  превратилось  в  какого-нибудь  презренного  моллюска  или  в  неописуемой  красоты  розовый  благородный  коралл…
   
Уже  давно  не  возникает  в  нём  безрассудного  желания  избавляться  от  печали  с  их  помощью,  наивно  полоскать  в  них  свою  лысеющую  голову  и  портить  дорогие  импортные  костюмы.  От  стихий  его  спасает  двухэтажный  особняк  из  красного  кирпича  и  тёмно-синий  «мерседес»,  который  он,  шутя,  называет  самым  надёжным  зонтиком  на  свете.

Наблюдать  за  полётом  капель  предпочитает  из  укрытия.

 Хорошо  неторопливым  летним  вечером  сидеть  под  защитным  козырьком  террасы,  с  трёх  сторон  окружённой  фруктовым  садом,  пить  ароматный  чай  с  абрикосовым  джемом,  вслушиваться  в  осторожную  поступь  дождя  и  вглядываться  в  мокрые  сумерки.  Хорошо  при  этом  иногда  отрывать  руку  от  горячей  чашки  и  подставлять  её  ладонью  вверх  под  прохладные  тяжёлые  капли…,  умывать  ими  распаренное  лицо.  Хорошо  быть  в  стороне,  на  безопасном  расстоянии  прожитых  лет,  чувствовать  себя  защищённым  от  ниспадающих  струй  и  жестоких  ветров,  от  недобрых  людей  и  враждебного  мира…,  иметь  возможность  зайти  в  дом,  растопить  камин  и  смотреть  на  огонь.  Ощущать  его  тепло  и  видеть  себя  в  центре  давней,  почти  забытой,  несложившейся  мечты.
 
В  народе  существует  поверье,  что  несбывшиеся  желания  родителей  могут  осуществиться  в  жизни  их  детей,  войти  в  неё  в  обновлённых  одеждах.  Эта  неподтверждённая  наукой  гипотеза,  однажды  растворившись  в  теме  дождя,  навсегда  смыла  скепсис  с  его  недоверчивой  души  и  заставила  поставить  себя  в  один  ряд…,  ну,  скажем,  с  теоремой  Пифагора,  или  с  ньютоновым  яблоком,  вовремя  свалившимся  на  гениальную  голову,  или…  В  общем,  со  всем  тем,  что  падает,  оседает,  вдалбливается  в  человеческое  сознание,  постепенно  в  нём  каменеет  и  уже  никогда  не  подвергается  сомнению.

Пока  солнечным  майским  днём  наш  герой  заполнял  утомительный  вакуум  ожидания  бесцельным  хождением  по  тропинкам  отцветавшего,  но  ещё  душистого  сада,  его  сын  сидел  в  актовом  зале  Государственного  космического  агентства.  Нет…  Не  для  того,  чтобы  подготовиться  к  звёздному  полёту,  а  для  того,  чтобы  узнать  результаты  конкурса  сочинений,  который  был  организован  агентством  среди  выпускников  столичных  школ.  «На  пыльных  тропинках  далёких  планет…»  его  следы  показались  жюри  наиболее  уверенными  и  отчётливыми,  и  он  был  определён  победителем.  Счастливый  вышел  из  помещения  под  навес…  И  был  встречен  бурным  и  неистовым  ливнем.  Как  и  четверть  века  назад,  он  аккомпанировал…,  но  уже  другому  настроению  и  другому  состоянию  души.  Светлый,  солнечный,  нелепо  и  несправедливо  названный  в  народе  слепым… ,  он  видел  всё,  а  уж  солнце  –  тем  более.  Видел  он  и  ту  ниточку,  тонкую,  но  крепкую,  которая  связала  два  разделённых  двадцатипятилетием  дня.  Теперь  уже  сын,  так  же,  как  когда-то  его  отец,  не  дожидаясь  окончания  стихии,  погрузился  в  её  сверкающую  круговерть,  предварительно  спрятав  полученную  грамоту  в  непромокаемый  кожаный  портфель.  Пока  в  новом  костюме  и  дорогих  итальянских  туфлях  он  шёл  к  метро  под  смеющимися  вместе  с  ним  струями  по  пузырящимся  лужам  по  дымящимся  тротуарам…,  его  отец  сидел  под  защитным  козырьком  террасы,  ловил  горячими  ладонями  хрустальные  капли  и  пытался  вспомнить  что-то  далёкое  и  позабытое,  о  котором  так  настойчиво  ему  нашёптывал  весенний  дождь…

Вспомнил!  Взглянул  на  промокшего  сына  и  узнал  свой  повеселевший  образ  четвертьвековой  давности,  сказочно  явившийся  перед  ним  из  бурливой  водной  стихии.

Вот  и  дождь  уже  закончился.  Просочился  между  песчинками  в  своё  исконное  начало.  Нескромно  наследил  лужами  и  сверкающими  каплями,  набросал  под  деревья  тысячи  белых  лепестков,  зеленоватых,  желтоватых  и  красновато-коричневых  серёжек.  Выгнал  червей  из-под  земли,  чтобы  они  смогли  насладиться  красотой  радуги,  услышать  пение  птиц  и  возмутиться  своим  несовершенным  и  мрачным  существованием…

Дождь  закончился,  а  он  сидел  на  террасе  и  размышлял  о  вечном  и  неутомимом  круговороте.  Не  одной  лишь  воды  в  природе,  а  всего  бесконечного  мира,  всего  бытия…  О  грандиозном  всеобщем  вселенском  вращении  пространства  и  времени,  об  уходе  и  возвращении,  о  переменчивости  и  текучести,  о  неизбежной  повторяемости…  А  ещё  он  думал  о  том  непознанном  и  таинственно-заманчивом,  что  разрывает  замкнутый  круг,  превращая  его  в  спираль…,  что  вдохновляет  и  окрыляет…  Он  думал  о  том,  что  сделало  непохожими  друг  на  друга  эти  похожие,  как  две  дождевые  капли,  два  удивительных  дня…