Шарф

Стася совсем  замерзла. Приятного мало - в такой мороз тащиться до метро  в осеннем пальтишке и без шапки. Ополоумела! даже рукавичек не взяла. Сама жалеет. Как дура.
-Скворцова. Эй, Скворцова! Стаська!
Остановилась. Ну у кого это сердца нет. Голос знакомый. К ней подошли две личности. Одна из которых, окликнувшая её, по-видимому, ей встречалась – обладала какими-то известными чертами, другую Скворцова в жизни не видела. Как уши мерзнут.
-Привет, Скворцова. Давно не виделись.
-Это да. (Уже про себя) кто это такой. Ой, ХОЛОДНО.
-Твоя знакомая, Глеб?
-Угу, отдыхали вместе прошлым летом.
И тут  красные  уши и щеки стали так щипать. Тепло.
Стася приоткрыла ротик и посмотрела вверх. Вторая, совсем незнакомая, личность замотала  её с  ушами и подбородком в свой шарф.
-Ой, спасибо.
-Хм, с интересом посмотрела – подумала личность. Теперь она (личность то есть)  уже обретала определенные черты: каштановые волосы, тёмные, совсем не зеленые, глаза, приятный голос. Из высокой незнакомой личности Громов превратился в интересного, симпатичного юношу с умными глазами. И это не могло ему не льстить.
Они прошлись немного в сторону метро. О чем-то поговорили. Говорил, в основном, Глеб. Он шел посередине и иногда обращался к попутчикам поочередно. Замерзшая и голодная  Стася  была совсем не в той форме, что бы язвить. Она зачастую молчала, изредка кивая головой  там, где следует, и переводя взгляд с  дороги на случайных прохожих. Иногда случайным прохожим оказывался Громов,  имени, впрочем, как и фамилии которого она так и не узнала. Громов же, не смотря на хандру и усталость от бренности бытия, одет был по погоде и переваривал не только последнюю лекцию, но и плотный завтрак с кофе. Поэтому он, хоть и с отсутствующим видом, но не забывал отвечать Иткину. Отвечал колко с сарказмом, тонко и изящно, абсолютно ровным голосом.  Иткина он за человека не считал. Он вообще мало с кем считался.
-Мне на метро.
-О, - с каким-то сожалением – тогда пока, – протянул Глеб.
-Ага, давай, – краснословил  Шарф.
-Эй, а как же шарф?
-Да, потом. Через  Глеба, вон, вернешь. (Уже про себя) это ж надо же в таком виде зимой шастать. Вообще с головой не дружит. А хорошенькая. Одни глаза чего стоят. Умные, …как у щенка.
Оба ушли. А Стаська постаяла пару секунд и зашла в переход (ждать пока их фигуры исчезнут из поля зрения было больно холодно).  И как же ей вернуть этот  шарф. Что за Глеб? Ну кто ты такой? Каким летом? Уф.


…
По лестнице вверх. Пять этажей позади.  Это даже не чердак, а некая квартира на крыше. Да, Васька жил на крыше. Комната, не перегруженная лишним (ничем, ни лишней мелью, ни лишними людьми, ни лишними мыслями. Ничего не нужного) хорошо отапливаемая,  со скрипучим деревянным полом. И ступенечки на крышу. Там совсем крохотная пристройка – домик Карлесона.
Рыжий толстый кот развалился у батареи.
И всё-таки не жарко сегодня. Чайник на плету. Не раздеваясь, даже не снимая обуви, только скинув  перчатка, он (не кот) сел за стол и стал сжигать спички одну за другой. 
Тамам  беззвучно зевнул, потянулся повернулся другим боком к батареи начал вылизывать хвост.
Пол коробка сжег.
Тамам решил что пора бы покушать и стал тереться о ноги хозяина оставляя при этом длинную рыжую опушку  на тёмных хозяйских брюках. Васька взял кота и посадил себе на колени. Тот моментально запрыгнул на стол, не задев ни одной горелой спички, и уселся прямо посередине. Точнее развалился. Чайник засвистел на все комнату. Громов снял его с плиты, газ не выключил, и заварил себе большую кружку хорошего черного чаю малоизвестной тут марки.  Только теперь он скинул пальто и снял обувь. Ботинки пришлось ставить на батарею. Теперь можно спокойно выпить чаю. Чаю-то не очень хочется, но он тут как-то к месту.
-А, Тама, я тебя еще не кормил. Вот держи.
Кот подождал пока холодильник закроется и миска, уже полная молока не станет поближе к батареи. Все это время он не сводил своего зеленого с желтизной  взгляда с хозяина. Убедившись, что миска на месте и благоразумно рассудив, что молоко еще не успело нагреется, он одобрительно сощурился и начал мурчать, шевельнув только ухом. Громов снова сел к столу. Стол стоял в центре, а комната была совсем небольшой.
Вася похлёбывал чай, почитывая какие-то рассказы, а Тамам лакал тепленькое молочко. Облизнув контрольно опустевшую миску. Он запрыгнул на подоконник –  тот крякнул от натуги.  Уселся там, как статуэтка, аккуратно подобрав все лапы  и хвост. Обернулся на хозяина, то оторвался от книги и посмотрел то ли на кота, то ли в окно.
-Раньше ты добавлял значительно меньше сахара в чай. Влюбился что ли?
Громов не ответил, а снова уткнулся в книжку. Кот  тоже обернулся в окно.
(-Что ж - это не к добру, знаю я этих людей.- Улегся на пузо, снова подобрав передние лапы.- Появится тут какая-то другая человек. Хорошо если не будет похожа на ту, от которой воняло розой и еще чем-то липким и сладким.- Потянулся, зевнул и прикрыл глаза. -Ты-то у меня умный вроде, но, говорят, влюбленные люди делают глупости). Мур, мур, мур.
…
(…)
-Сегодня мы пишем  эссе о каком-нибудь вашем реальном знакомым. Можно написать о родителях или друзьях. О ком-то одном. Работа должна содержать описание человека, о котором пишете и описание вашего с ним знакомство. Всем все понятно?  Последняя работа в семестре. Внимательно.
-Хм.
Я могла бы написать о маме. Мне было бы интересно описать наше с ней знакомство, но я хочу что бы интересно было и Вам.
    Васька был студентом – троечником. Обладал сухощавой фигурой, почти двумя метрами роста и умными глазами.   
-(Хотя он и сей час ими обладает. Ладно, хорошо начала. Пусть Нина Андреевна думает что он потолстел, стоптался и стал отличником с глупыми глазами. Секундочку, он стал отличником!)
Васька был студентом – троечником. Обладал сухощавой фигурой, почти двумя метрами роста и до ужаса умными глазами.   (Как у кота).
Мы познакомились прошлой зимой. Из-за шарфа.
Шарф и Васька были чем-то похожи.
Шарф был такой же как Васька: длинный и колючий. И еще очень тёплый. Сразу видно, что это его шарф. И подписывать не надо. Если бы Вася его потерял, то этот шарф, наверное,  даже за...поплакал бы немножко. (заплакал, плакал…)  Проронил бы скупую мужскую слезу и отыскал бы Ваську сам. Прямо представляю, как этот шарф лезет в почтовый ящик…
 ПРОСЬБА ОСТАВИТЬ РЕЦЕНЗИЮ ИЛИ КОММЕНТАРИЙ,если Вас не затруднит
                с уважением
                автор.