Записки Горыныча. Восемь

Немного про Друга. Переезд
Шло время. Три раза в неделю на конюшню теперь приходили дети и занимались верхом на местных лошадях. Иногда мы с Другом присоединялись к ним. Те нас еще немного поднапрыгивали, и я более менее привык к этим упражнениям. Дни становились длиннее и в скором времени Друга забрали на лето на дачу к Хозяйке. Мне было тоскливо на сердце, но по рассказам Друга я знал, что ему там очень здорово, хоть он тоже скучал по нашему общению. Он многому меня научил за это время. Он был мудрым и опытным, и еще очень чувствительным, обладал живым умом, а еще знал Ту много лет. Ему было 4 года, когда Та впервые вошла к нему в денник. Друг много рассказал мне о ее страхах, упертости, о ее характере. Рассказывал, что она с него падала очень много раз, и боялась до дрожи в коленках. А потом, когда подросла и справилась с собой, очень к нему привязалась и любила его. Впрочем, это уже его история, когда-нибудь я расскажу и ее. Так, Друга увез наш любимый дядечка. Я теперь подначивал чужых кобыл, бегал от комаров и довольно сильно нервничал. Конюха стали меня побаиваться и постоянно дергали и висели на недоуздке. Та хмурилась и проводила с ними разъяснительные беседы. Через пару недель и за мной приехал наш дядечка. Я впервые грузился долго - двадцать минут. Не смотря на то, что Та разминала меня под седлом. Кобылы не давали мне покоя, мой разум слегка затуманился. Та разозлилась и взяла в руки бич. А им она пользоваться умеет, надо сказать, даже следов на шкуре не останется. Я понял, что погорячился.
Через пару часов я увидел ухоженную территорию, огромный плац и много-много зеленых левад. Та выбрала для меня большой и светлый денник в жеребецком прогоне. Я вел себя тихо. Такая концентрация жеребцов меня слегка озадачила. У меня теперь была своя большая левада с металлическим ограждением (что Ту безумно радовало), вода в постоянном доступе, равно, как и сено, много-много опилок в деннике, да и вообще рай. Той тоже очень нравилось. Было где побегать, даже не смотря на большое количество лошадей. А еще там было много кобыл... Больших и вороных. Полконюшни, ей-богу! Вот это Той совершенно не нравилось.


Однажды Та приехала очень тихой, бледной и какой-то больной. Я не знал, как себя вести, пытался ее утешить, даже перестал так обращать внимание на кобыл. Лето стремилось к осени, но было еще жарко и зелено. В тот день Та долго меня вычищала, тихонько гладила, а потом, вдруг обняла меня за шею и заплакала. Тревога охватила меня и я замер. Та прошептала, что я больше не увижу Друга, потому что он погиб. Ему было 18 лет и я точно знаю, последние два года своей жизни он был счастлив.