Наблюдатель ч. 1. гл. 3

Разговор был тягучий, бессмысленный. Младший сын в этом году заканчивал школу, и речь шла о том, в какой институт ему поступать.
-В конце концов это его дело, пускай сам решает, чего он хочет, - упирался Шумилов.
-Он хочет только одного, ехать в Москву. Ты же понимаешь, что в наше время это безумие отпускать ребёнка одного в чужой город, - твердила Тамара.
- О Москве речи нет, мы просто не потянем, даже если поступит на бюджетное. Вопрос, в какой институт он хочет. В городе есть выбор.
-Да, разве он знает сам, чего хочет. Ты в его возрасте знал, чего хотел?
- -Знал. Я знал, чем  хочу  заниматься. Я с 8-го класса знал, что буду работать в науке.
- Ты у нас исключение. Время сейчас другое. Они хотят зарабатывать деньги, не хотят жить как мы.
- А чем мы плохо живём?
-Это мы то хорошо живём? Доктор наук костюм приличный купить не может. Машина на ладан дышит, а денег на ремонт нет. Ты этого хочешь сыну?
- Чего хочешь ты?
- Я хочу, чтобы ты серьёзно поговорил с сыном. Он должен подумать об экономическом образовании, или финансовом. У него математика хорошо идёт.
- Послушай, это бессмысленный разговор. Я уже сказал, это его личное дело.
- Его личное дело – мехмат. И что он будет делать после окончания? Получать гроши в каком-нибудь институте? Экономисты и финансисты – там делается карьера. Посмотри, даже все начальники стараются получить второе образование – финансовое. Девочка в банке на побегушках получает больше чем профессор.
- Сегодня все хотят стать банкирами, экономистами, юристами. К тому времени, когда он кончит, их будет пруд пруди. А  хороший  математик, программист нужен всегда.
следнее время возникали постоянно с той же неизбежностью, как возникают семейные ссоры. Давно уж замужем – тоска, всплывала в голове эта прилипчивая   фраза, непонятно откуда взявшаяся. Они женились на последнем курсе, чтобы получить одно направление. У Тамары, девочки из рязанской глубинки, характер оказался твёрдым. Шумилов со временем понял, что не он выбрал её, а она, и довела дело с присущим ей упорством до женитьбы. Понимал и то, что ей он частично обязан быстрой научной карьерой. Чуть ли не с первого дня она настойчиво твердила, чтобы он готовился к защите кандидатской. Он уступал, не потому, что был слаб, а потому, что понимал её правоту. Шумилов с детства увлекался шахматами, в институте получил звание  кандидата в мастера, были планы и на дальнейшее, но Тамара решила, что шахматы отвлекают его от главного, и выступления пришлось закончить. Во внутри институтских турнирах он ещё участвовал, были здесь несколько принципиальных соперников, да ещё увлек чуть ли не всю лабораторию партиями в блиц, но большее не позволял. 

Тамара была его первой и единственной женщиной, не потому что он был однолюб, про себя он часто думал о других женщинах, о том, что мог бы получить от них то, чего не хватало в его интимной жизни. Тамара была женщиной сдержанной в этом отношении. Когда в каком-то трёпе после выпивки в мужской компании, как обычно водится, разговор пошёл о женщинах, и кто-то сказал, что в женской холодности зачастую виноват мужчина, не сумевший разбудить женское, то он отнёс это и к себе. Впрочем, решил он, может это и к лучшему. Он привык  всё делать обстоятельно, и понимал, что любой роман с женщиной, займёт слишком большое место в его жизни, и может даже  перевернуть её, а этого он не хотел.

Тамара и к его дружбе с Букиным относилась неодобрительно, но тут коса нашла на камень. Шумилов уступал там, где, как он считал, не стоило тратить силы на мелочи. Но там, где дело касалось принципов, был неуступчив до жёсткости. Тамара знала эту его черту, и вынуждена была отступить. В Букине она сразу увидела угрозу для карьеры Шумилова, не увлёк бы он своим беспокойным характером, склонным к  авантюризму, как она считала. Опасен он был и своими взглядами, которые он без оглядки  излагал направо и налево. Там, где стоило промолчать, он лез на рожон.  Шумилову, напротив, нравилась именно открытость Букина, то с какой решительностью тот отказывался играть по чужим правилам. Начальство видело в Букине бомбу, которая может взорвать их, и опасалось его. Шумилов видел в нём того, кем он иногда хотел бы быть сам. С большим трудом Шумилов уговорил всё-таки Букина защитить кандидатскую, от чего тот долго отказывался. Шумилов давил на то, что кандидатская даст Букину большую независимость. Если бы Букин так не разбрасывался, считал Шумилов, он бы многого достиг, но его влекли проблемы глобальные, метафизические, сосредоточиться на научной рутине было скучно. Так повелось, что пару раз в месяц, они собирались у Шумилова, Тамара накрывала стол, и уходила, лучше не слушать опасные разговоры, раз уж избежать их нельзя, и мужчины часами под коньяк обсуждали проблемы бытия и общества. Кухонные разговоры – непременная часть быта, но бесплодная. Если бы хотя бы малую долю того, что предлагалось там, удалось воплотить, мир бы стал другим. Но, выговорясь в этих обсуждениях, расходились удовлетворённые, ах, какие мы умные, какие разговоры ведём, потом  на дежурных собраниях послушно твердили то, что от них требовалось  режимом. К Букину и Шумилову, впрочем, это не относилось, в таких мероприятиях Шумилов отмалчивался, и едко иронизировал над ними, а вот Букин зачастую лез на рожон, хотя понимал, что гусей дразнить не только  глупо, но и бесполезно.

Крах коммунистического режима поначалу, как и многие, Шумилов воспринял как очистительную грозу. Наконец – то, уйдёт вся та дурь, которая мешала науке, эти бессмысленные политзанятия, соцобязательства, поездки в колхозы на шефскую работу, выезды на овощные базы, когда для основной работы не оставалось времени,  безмерно разросшееся число людей, бездельничающих под прикрытием научной работы, безграмотное начальство, забившее все этажи в руководстве наукой, когда единственным критерием для продвижения было наличие партийного билета. Смоет всю дрянь, и наука наконец-то, станет наукой, а не прибежищем бездельников и партийных паразитов. Но то, что пришло вослед, он принять не мог. Наука государству была более не нужна, не нужны были собственно и люди. Власть интересовало только то, что можно быстро продать, утилизировать останки былой страны. Для Тамары это был ещё больший удар, всё то, что она так долго выстраивала, вложив все силы в обеспечение карьеры мужа, его положения в обществе – рухнуло в один момент. И надо снова карабкаться изо всех сил, чтобы содержать семью, хотя бы прокормить её не говоря о другом.