Тет-а-тет

— Твой выход.
Сильный толчок в спину и я на сцене. Сегодня моя последняя и главная роль. С каждым шагом ноги становятся все более ватными. Выпитая бутылка коньяка приятно греет тело изнутри. Полный зал, зрители встают со своих мест. Ни одного звука, ни одного хлопка. Последняя и самая важная роль.

— Послушай, у меня тут появилась грандиозная идея для перформанса, мы попадем в историю. – Глаза Алекса горели как два факела, руки комкали какую-то бумажку и тряслись как у параноика. Ненормальный режиссеришка. – Ты выйдешь на сцену и прикончишь себя, выстрелишь из револьвера прямо в висок. Черт побери, да мы прославимся.
Он точно псих, подумал я и закурил сигарету. Убить себя, суицид на глазах у тысячи зрителей. Горьковато-сизый дым, выпущенный тонкой струйкой, попал прямо в глаза Алекса, находящегося в некоем ступоре после своей тирады. Он ждал моей реакции. Моего рокового ответа.

Холодная рукоятка пистолета приятной тяжестью тянула мою руку к сцене. Почему в тот день я согласился? Возможно слава? Слава которую я никогда не увижу, признание после смерти, поэтика, что тут сказать. В глазах у зрителей я видел какой-то первобытный страх. Они пришли увидеть смерть, отблески ее острой косы. Я не боюсь. Моя левая рука разрезала тяжелый как свинец воздух и приставила оружие к виску. Зачем?

— Черт, да ты с ума сошел: сказал я затушив тлеющую сигарету. – Мне что, жить надоело? Выброси этот бред из своей головы и займись делом. Каменный как статуя Алекс будто проснулся: — Да забудь, я просто пошутил. – Нихуя себе шуточки, да иди ты. Алекс не прощаясь вышел из комнаты. Я облегченно вздохнул и уже собирался сесть в любимое кресло, но заметил бумажку валяющуюся на полу. Пожелтевшие от табака пальцы развернули хрустящий листок на котором было всего несколько слов: “Тет-а-тет со смертью”.