Честное слово

Сергею было 5 – ять лет. В этом возрасти закончилось его детство, оттого что он осознал, в каком мире, он живёт.  Но об этом чуть позже.
Поздним вечером, когда тишина опускалась на всё окружающие предметы и толстым покрывалом
мрак покрывал всё, всё, всё вокруг,  он вставал с постели и, не одеваясь в трусах, шёл на кухню. Где, не включая свет.  На цыпочках подходил к кухонному столу и замирал, вслушиваясь в тишину.
Его интересовала не сама тишина и не мрак, окутывающий всё, а то, что происходило, на столе там, кипела жизнь, шевелила усами, перебирала лапками, суетилась о хлебе насущном. Хлеб, несколько крошек Сергей подбрасывал с вечера заблаговременно, после того как мама убирала
 после ужина всё со стола и протирала его. Тараканы воспринимали Сергея насторожено, одни убегали, прятались под крышкой стола в углах, другие прекращали передвижения,  периодически чуть перебирая усами «снежинки мрака» пытаясь, определить,  как интенсивна  вибрация волн исходящая  от таящегося малыша, выведывали его намерения. Он понимал, что тараканы  «пробивают почву», поэтому выжидал некоторое время, всем своим присутствием демонстрируя миролюбие. Мысленно он ронял  в тишину.  « Честное слово, я ни кого  не трону пальцем просто пришёл послушать вас». Убедившись, что им, нечего опасаться,  они принимались за своё,
 шурум-бурум - перекатывание хлебных крошёк. В этот момент Сергею казалось, что весь мир и
даже там, на далёких звёздах вслушаются вмести с ним в эту тараканью возню. Шевеленье тараканьих усов колебали воздух, и он ощущал их прикосновения всей своей кожей. Словно между ними не было расстояния,  его внутренний человек улыбался, и свет улыбки сладко растекался, заполнял всю его суть из нутрии,  растворяясь в этом состоянии,  забывал обо всех и вся,  самом себе., Сколько длилось забытье?  А кто знает?
От того что тело расслаблялось, становилось неспособным держать собственный вес, ноги подкашивались и «забытьё» обрывалось, обрушивалось вмести с ним на пол, оказавшись
 в этом реальном мир он сразу же шёл в постель и тут же засыпал. Утром к его удивлению ни кто не напоминал о том, как он вслушивался в тишину ночи и шурум-бурум тараканов, хотя там, у стола ночью он явно ощущал это всеобщее присутствие родных, знакомых и целого звёздного  мира рядом с собой.
-  А понял, -  наконец - то доходило до него.  -  Это наша общая тайна.
 Многозначительно с улыбкой, заглядывал родным в глаза, они  улыбались ему и это «взаимопонимание»  было счастьем каждого  дня, но не продолжительным.
Однажды,  сестра старше его на 5- ять лет, заверила в том, что сдержит свое обещание, после того как он ей доверит одну из мальчишеских своих тайн. И ни кому, ни кому не выдаст её.
- Хорошо, скажи честное слово. – Попросил Сергей.
- Честное слово. – Ответила она брату.
Не столь важна суть, какой тайной он поделился с ней, она тут же обманула его.
  - Теперь я всем расскажу.
 - А честное слово?  Ты же обещала?
- Ну и что? Нет ни какого честного слова. Это игра, глупость.
Вот так  в одночасье обвалились все его представления о мир и людях в нём живущих. Для
детского сознания это было потрясение разделившее жизнь на до и после. Ком горечи подкатил к
 горлу не позволял сказать что – либо и только слёзы, слёзы.  Сквозь слёзы окружающие предметы предстали расплывчатыми, дрожащими, мутными.  Оказалось, обожгло сознание Сергея – «я живу не в том мире совсем в другом, где есть лож и обман, подлость и наглость.  Его сознания мгновенно переместилась, из детства в другую реальность, там за чертой осталось честное слово с тараканами на кухонном столе в ночи, а здесь в этом большом чужом  мире, который не мог, не желал вместить честность,  находилось всё остальное, не имеющее ценности без этого слова.
Сестра, увидев слезы, принялась успокаивать  – «Нет - нет, я ни кому не скажу, я пошутила». Прижимала к себе и гладила по голове. После этого случая он стал, замкнут, недоверчив к собеседнику кто бы то не был и уже ни когда не выходил ночью послушать, как шебаршат тараканы на кухонном столе.

 
                ***

Впоследствии во взрослой жизни иногда вырывалось у Сергея.  К месту и не к месту.
- Зайдешь, бывало, ночью на кухню, а они шурум-бурум.
 То ли ностальгическим воспоминаньем о детстве, то ли о том оставшемся за чертой мире, честного слова, который ни когда ни при каких условиях не сможет адоптироваться  к реалиям настоящего дня.