Гринпис. Сильнее вас

 "Никогда и ничего не просите, никогда и ничего, особенно у тех, кто сильнее вас. Сами предложат и сами всё дадут"

 "ДЕВЯНОСТО ШЕСТОЙ день незримого боя."

 "Вчера давали Булгакова. В роли Маргариты-Климова. Первое действие, больше балаганное, крикливое, почти без неё. После антракта вновь мистерия и эти слова, как инициация."

 "Перед спектаклем, дома-включенный на "Дожде" телевизор. Свежевыбритый знаменитый "сиделец", зажатый десятками, до "свежатинки" страждущими. И слова главного героя ещё не написанной пьесы. Скупые, медленные фразы, чуть улыбающиеся, напряженные глаза. Контрастом с подобным действом, многословным, падучим в наигранных эмоциях."

 "...но прошла самая длинная ночь, совпадающая с праздником избранных. И Карачун, затаенный, словно тягучий туман, съедающий первый в этом году снег, изгоняется из уставших душ. Лишь собрать силы, чтобы не просить, особенно у тех... Вынужденное, соединенное в едином, слабом теле, противоборство светлого и темного. Как спросит тот, кто сильнее? Повелевающий, в белом плаще с подбоем, пропитанным кровью невинных. Или виновных, что не просили ожидающего? Не склонившихся вовремя перед прокуратором, не павшими ниц. Наказав их, он в который раз умывает руки, отворачивается от содеянного. И лишь эхо доносит до ушей с каждым вздохом ослабевающее: "Распни, распни..." Сами виноваты, бормочет старик, зажимая уши. А разрывающий сморщенный мозг шепот, соединяясь с бесконечной  ночью, проникает все дальше."

 "Чья победа? Незримое, десятилетнее противоборство опустило плечи, высушило до соли слезы матерей. Милость победившего, как приговор собственному бессилию. Лишь время, выходя из сырого, тюремного угла, разводит руками: аут. А недостижимый, в белом венчике из бумажных роз, все ещё манит с надеждой. Но капает горячий воск с оплывающей свечи на сухую руку. Снова, зовя на очередной бой, звучит гонг. Пустой ринг встречает прокуратора. Лишь собственная тень, нагло улыбаясь, развалилась в противоположном углу. Но так больна её пощечина. Так резок, словно ножом по стеклу, разрывающий барабанные перепонки шепот. Брейк."

 "И падает протянутая за последней милостью рука всесильного. Он уходит непонятый. Склоняясь в раболепном поклоне, криво ухмыльнутся близкие. А дальние, словно песчинки в часах, проскользнут следом в узкую горловину времени. И уйдет одно, заменяясь другим, не менее дурным и порочным. Лишь оборванный странник все манит на незримый путь, теряющийся в ослепительной высоте..."