Лауреаты Всемирного фестиваля молодёжи из Воронка

- Ты глянь, Хвилимоновна, якое дитё чёрное, чи в сажу вымазали, ну як тэй чорт, - удивлялась бабка Аграфена, принимая роды у внучки-студентки Зои, приехавшей в мае 1958 года из Москвы рожать в свою деревню. Гарпина Филимоновна, перевязав пуповину новорождённому мальчику, поднесла его к деревянным ночёвкам с тёплой водой:

- И правда, як будто из бочки с дёгтем вынули. Ничёго, Авдотья, - успокоила она подружку, - не журись, авось в щёлоке атмоем, лишь бы здаровеньки быв.
И старушки, перекрестившись на икону Божьей матери, принялись отмывать в щёлоке родившегося с невиданной тёмной кожей мальчика.

Повитухи, при всём старании, конечно, кожу ребёнка от черноты не отмыли. Они и не догадывались, что это плод  мимолётной связи студентки Зои с негром, участником 6 Всемирного фестиваля молодёжи и студентов, который прошёл в Москве с 26 июля по 11 августа 1957 года.

В фестивале приняло участие 34 тысячи человек из 131 страны мира, что стало рекордом. Много делегатов было из Африки. Делегаты из капстран и соцлагеря могли в течение двух недель свободно общаться в дружеской обстановке. Интернациональная дружба не знала границ.

И не удивительно, что спустя 9 месяцев после фестиваля стали появляться «дети фестиваля». Из-за черной кожи малышей молодым мамам сложно было скрыть последствия своего греха. И не только в Воронке появилось дитя с тёмной кожей. В Москве родился  531 такой ребёнок. После фестиваля появились в СССР и стиляги, и фарцовщики.

На фестивале впервые прозвучала песня «Подмосковные вечера», ставшая визитной карточкой великой страны, родился и КВН.

Сейчас мало кто знает, что к Московскому фестивалю готовились молодёжь, студенты во всех уголках страны. В каждом селе, посёлке, клубе, школах, вузах проходили свои фестивали, смотры талантов, конкурсы за право поехать в Москву.

Такие смотры самодеятельности в своём районе весной 1957 года проводили и мы, Воронокский райком комсомола, где я был секретарём и принимал непосредственное участие в отборе талантов.
 
Заключительный смотр-фестиваль прошёл на праздник Победы в районном Доме культуры. Лучшие самодеятельные коллективы и солисты целый день боролись за право поехать на областной фестиваль.

Участники районного фестиваля молодёжи давно уже разъехались по своим деревням, а мы, комиссия, засиделись до полуночи, подводя его итоги для отчёта в Брянск.

Вышли на улицу. Галя повесила на клуб замок, парни с наслаждением достали свой «Беломор». Расходиться не хотелось. Пропели петухи. Был второй час ночи.
 
Недавно прошёл теплый майский дождь. Воздух напоён был ароматом цветущих садов, черёмухи, свежевспаханной земли. Село спало, нигде ни огонька. Тишина такая, что слышно, как в сараях вздыхают сонные бурёнки. Время от времени за горизонтом вспыхивают зарницы, на миг высвечивая  из темноты наши молодые усталые лица.
 
И вдруг в ночной тишине над сонным Воронком зазвучала песня. За озером, на улице Бочанка молодой красивый сочный баритон выводил первые слова печальной русской песни: «То-о-о не ве-етер ве-э-этку кло-онит». И тут же включился высокий бархатный тенор: «Не-э э дубра-а-авушка-а-а шуми-ит». И понеслась над спящим Воронком старинная русская песня о несчастной любви.
 
- Это наши лауреаты матрос Пётр Тарасов и Мишка-цыган. Какие голоса! Какие таланты! – восхищался почему-то шёпотом Иван Шамов из отдела пропаганды райкома. Это он выкопал в далёком селе Сухосеевка талантливого парня, только что вернувшегося к матери из Владивостока. Тарасов так и не снимал морскую форму.

А голоса лауреатов слаженно звучали, разрывая ночную тишину, бередя душу не одной хозяйке, не дождавшейся своего суженого с войны, печальной мелодией:

                Не житьё мне здесь без милой,
                С кем пойду теперь к венцу?
                Знать, сулил мне рок с могилой
                Обвенчаться молодцу.
 
Победители нашего районного фестиваля: хор женщин из п. Поляны, солисты Тарасов и Субботенко - стали потом лауреатами и областного смотра и выступили в Москве на Всемирном фестивале. Из столицы привезли грамоты и благодарности.

Организовал в Поляне хор женщин-колхозниц директор местной семилетки Буйволов М. Г. , талантливый организатор, до войны окончивший 2 курса ГИТИСа. За победу в областном смотре и участие в фестивале его приняли в партию КПСС, назначили директором средней школы. Жаль, что потом выяснилось, что Буйволов в войну добровольно сдался в плен, был власовцем, немецким радиокомментатором. В 1960 году его арестовали и этапировали в Магадан.
Тарасов вырос в небольшом селе Сухосеевка. Прослужил 5 лет на Тихоокеанском флоте. Там заметили его незаурядный голос, дослуживал солистом ансамбля флота.

После выступления на фестивале мы переманили Тарасова в Воронок, назначили директором клуба. Стройный, подтянутый красавец матрос быстро стал кумиром местных девушек. Женился потом на неподступной красавице Веретенниковой, учительнице русского языка местной школы.

Субботенко Миша работал в Воронке в артели сапожников. Активный комсомолец, по национальности цыган. Обладал удивительным голосом, тонким музыкальным слухом. Отлично танцевал цыганочку, яблочко, чечётку, весёлый, озорной. Девчата не давали ему прохода, липли как мухи на мёд. Надо сказать, и он был не промах. По уши влюбилась в него Галина - гордая симпатичная девушка из библиотеки, даже готова была выйти за него замуж. Но легкомысленный цыган съехал по путёвке на целину и застрял где-то на Алтае.

Не успело эхо разнести по спящему селу последние звуки «Лучинушки», как снова в ночной тишине зазвучала русская песня:

- Ах ты, степь широ-о-ка-а-я, - пел лирический тенор сапожника Мишки.
- Сте-е-епь раздо-о-льна-а-я, - подхватил бархатный баритон матроса Тарасова.

- Ой, ребята, - вдруг спохватился Шамов, - мне же завтра, верней, уже сегодня, в 6 утра ехать в Кистёр, я там уполномоченный райкома по весеннему севу. А тебе, Миша, - он тронул меня за плечо, - в Андрейковичи, не забыл?

И мы разошлись тихо по домам, сопровождаемые волшебными голосами лауреатов Всемирного фестиваля молодёжи из российской глубинки матроса Пети Тарасова и цыгана Мишки Субботенко. И до вторых петухов в открытые окна деревенских хат старинного села лилась грустная мелодия старинной русской песни, волнуя сердца и души уставших поселян.