Вспоминаю то, чего не было

Люблю дождь. В детстве – не любила, а сейчас - люблю. Дети, наверное, потому не любят дождь, что им нечего вспоминать. Зачем им дождь? Им нужно расти и собирать воспоминания, чтобы потом, как я, полюбить его. А как расти в дождь? Сейчас для меня нет большего удовольствия, чем во время сильного ливня, после знойного дня выйти на балкон с чашкой горячего крепкого чая. Я умащиваюсь  в огромное кресло, закутываюсь в растянутую до невозможности кофту и, чуть ли не с головой, накрываюсь пледом. Сажусь, поджав ноги. Мне холодно, но я и не подумаю шевелиться, только грею руки о чашку. Как же мне хорошо! Я слушаю дождь. Тяжелые капли барабанят по железу, по мокрой траве. На меня находит такая странная, всем знакомая радость. Я прибываю в состоянии, обозванном психологами эйфорией. В такие моменты целый косяк воспоминаний, как маленькие золотые рыбки, кружится в моей голове. Я видела миллионы таких же дождей.
Одна из рыбок мне приглянулась, задела за живое. Я стала следить за ней.
 Когда я была маленькой, то жила в Харьковской области, в Песочине, там была меленькая речушка, но тогда глубже речек я всё равно не видела. По утрам меня, совершенно не понятно с какой целью, будили и отводили в детский сад. Сейчас–то я понимаю, зачем меня будили так рано – чтоб было что вспомнить. Моя дорогая волшебная рыбка украшена узором пейзажей, да таких, что описать  их смог бы, пожалуй, только Гоголь. Утро, оно чудесно и оно разное. Каждому нравится своё утро – кому-то городское, например.  А мне – то дивное утро на периферии. Оно какое-то моё. Но тогда я этого не понимала, тем не менее, неокрепшее детское сознание бунта не устраивало и послушно тащило абсолютно ватное тело в ванную - умывать заспанное личико.
 По дороге в садик мы проходили ту саму речушку. Через неё был перекинут шаткий деревянный мостик. В жизни он был не очень шатким, да и не очень деревянным, но детское воображение – тёмная вещь. Когда–то я боялась идти по этому мосту. Но мама брала меня за руку. Удивительная штука! Так могут брать за руку только мамы, все без исключения. Так, что у тебя любой страх проходит, как температура. Даже когда ты выдергиваешь свою вспотевшую ручонку – всё уже прошло. А под мостом бурлила глубокая и быстрая река в водах которой жили самые добрые в мире крокодилы. Но настоящие чудеса были слева: поднимаешь голову, и видишь огромные трубы, а из них так и валят белые, как молоко, кучевые облака. По утрам они просыпаются и разлетаются по миру. Я не спрашивала у мамы об этом, потому что и предположить не могла, что это не так. В моём воображении все облака мира жили по соседству со мной. И их, как белых пушистых овечек, выпасал пастушок. Каждое утро он играл на дудочке незатейливую мелодию, под которую выплясывали гномики и маленькие феи в траве. Иногда пастушку становилось грустно. Однажды он даже безответно влюбился в какую-то очень красивую девушку с золотыми локонами. Тогда он играл очень грустную мелодию, да так, что даже облака рыдали, а феи и гномы переставали плясать. В моей голове там была целая страна. Я до сих пор не понимаю, зачем кто-то убедил меня в том, что облака - это не овцы. Неужели он не понимал, что разрушил целую вселенную. Ну разве мне жилось бы хуже если бы я не знала, что облака - это пар, а цап нужен для того, чтобы воду нагреть? Аж обида взяла. И чувствую, что прямо щас заплачу, но плакать не хочется.
Я вся съеживаюсь, сжимаюсь. И снова так хорошо становится. Как будто на душе у меня мурлычет маленький тёплый котёнок.               
                (по рассказам Натальи З., уроженки г. Песочин)