База, или там, где сбываются мечты

БАЗА
или
ТАМ, ГДЕ СБЫВАЮТСЯ МЕЧТЫ.

фантастическая повесть.


                Сны
Сны… Они приходили неизвестно откуда, ослепительные, яркие, непохожие ни на что. В них он шагал с М… по… да, это были горы. Совсем рядом плыли белоснежные облака… сверкал ослепительно белый снег под ногами. И они вместе, держась за руки, летели с горы… Лишь на мгновение он отпускал её руку… и терял её.
Он просыпался с чувством невозвратимой утраты и долго не мог сообразить, где он… Сны… Каждый раз что-то менялось в них… но этот свет… он присутствовал почти во всех снах. Ослепительный… как снег на солнце где-то высоко в горах… и голубоватое свечение… хотя это сравнение только отчасти описывало то, что он видел…
Да… это был ни на что не похожий свет… И там ещё всегда присутствовала она…
Он проснулся посреди ночи. Часы показывали четыре. Кромешная темень стояла и на улице и в комнате. Не лаяли собаки. Посреди тишины лишь тикали настенные часы… и больше ничего.

              Снег, который не тает
…А на утро выпал снег. Снег, который не таял. Это случилось примерно спустя месяц после того, как он стал видеть эти сны.
Утром, как обычно, он вышел чистить двор от снега. Ночью шёл снегопад, и весь двор был засыпан снегом. С лопаты свалился кусок снега на руку. На какое-то мгновение он ушёл в себя, а когда очнулся, то был изумлён: снег всё ещё лежал на голой руке. Лежал и не таял. Он был почти таким же, как обычный снег… и всё-таки он был другой.
Структура… почему-то это слово пришло ему в голову. Да, они изменили структуру снега. Они… Тогда он ещё не отдавал себе отчёта, кто они. Просто эта фраза пришла неожиданно ему в голову: «Они изменили структуру снега». И тогда он ещё не увязывал в единое целое эти сны и этот странный снег. Лишь позже все эти события в его голове сложились в единую картину.

***
Они расстались сразу после университета. Его жизнь не сложилась. Может быть, именно поэтому он не пытался найти её. Кем он был в этой жизни? Чего он достиг? Что он мог предложить ей? Его мысли стать писателем и зарабатывать писательским ремеслом, рассыпались в прах о будни жизни. А потом… Потом, как-то при встрече со знакомым, он узнал, что она погибла в автокатастрофе.
Жизнь носила и била его. Наконец, после многочисленных мытарств, он осел здесь, на границе с Р…, в бывшей республике СССР, на задворках некогда советской империи. Его дом стоял на отшибе, вдалеке от населённых пунктов. Лишь поблизости было несколько таких же одиноких, как и его, домов. Ближайшая деревня находилась в … километрах от него. За продуктами он ездил туда. Ещё в … километрах располагались гражданский аэропорт и американская военная база. Часто он мог видеть, как самолёт, блестя металлическим брюхом, идёт на посадку или подымается в небо. Какое-то время он пробовал писать, но в последнее время забросил свои бесплодные попытки создать что-либо стоящее и с каждым днём всё реже и реже брался за ручку. Время больших надежд прошло, и им всё чаще и чаще овладевала глухая тоска и разочарование. Часто он сидел, задумавшись, глядя в потолок, или беспорядочно переключая каналы на своём стареньком телевизоре. В один из таких вечеров его внимание привлёк сюжет по телевизору о козах, которыми были имплантированы гены паука, чтобы получать из их молока паутинное вещество и делать из него суперпрочный материал для армии. Может, поэтому, как только он столкнулся с нетающим снегом, в его голову прокралась мысль: «Они изменили структуру снега». Но точно он не знал, откуда всё-таки появилась эта мысль. Хотя позже он понял, что в этой мысли заключалось нечто большее…

***

К вечеру выпавший снег почернел, а затем и вовсе пропал. Прошло ещё несколько дней, и он уже было и думать забыл о происшедшем, как случилось одно событие, которое нарушило ход его размеренный жизни.
Возвращаясь поздно вечером из деревни, он заметил в небе огни самолёта. То есть он вначале подумал, что это был самолёт. Он бы и не обратил внимания на это, но, задержав взгляд на огоньках в небе, он увидел, что они не движутся. Нет, этого не может быть, - вначале подумал он. Или это не самолёт? – пришло тотчас же в голову. Но что же это тогда? В эту ночь мысли об этом долго не давали ему заснуть.
Дождь… Весь следующий день шёл дождь. О чём стучали эти капли дождя, стекая с крыши и ставень на землю? Разные мысли приходили ему тогда в голову. Он думал и о своей никчемной жизни, и о нетающем снеге, и о зависших огнях в небе… Потом мысли спутались; он заснул.
И снова были горы… Среди ослепительного снега они летели вниз. И она была жива. И он снова держал её за руку. Распространяя сияние, блестел снег; сияли вершины гор; ощущение удивительного полёта охватило его; он проснулся.
Уже вечерело; сумерки подкрались незаметно. В притихшей комнате становилось темно. Он вышел на улицу; вдали горели огни аэропорта и военной базы. Синее небо меняло свой цвет на чёрный; приходила ночь. На смеркающемся небе высыпали звёзды. Налетевший ветерок принёс с собой запах гари и дыма.

                Она
Выезжая из деревни с покупками, он увидел, как прямо навстречу ему выехали два джипа с американской военной базы. Лицо одного из военных показалось ему озабоченным; впрочем, подумал он, всё это, наверное, просто ему показалось. Дома он захотел почитать томик Л… .Однако, как ни пытался он найти его, томик никак не отыскивался.
Он уже сидел за ужином, когда в прихожей услышал какой-то шум. Поставив кружку с чаем на стол, он рванулся к дверям. Что бы это могло быть? В прихожей явно кто-то был. Вначале в темноте он ничего не различил; затем мелькнуло чьё-то лицо, и лишь спустя мгновенье он понял, чьё это лицо: это было лицо соседа. Что бы это могло привести его к нему? Он не слишком общался со своими немногочисленными соседями, и неожиданный визит несколько удивил его. Голос соседа вывел его из задумчивости: – Ты не брал моей лопаты? Да, чёрт подери, куда-то лопата подевалась. Поставил её у сарая, на пять минут отошёл, и вот, пришёл, а её нет. Кроме тебя, сосед, некому. Я был уже у Вовки, он не брал. – Да нет, я тоже не брал. – Куда ж, чёрт подери, она делась? Здесь же не ходит никто. - И в замешательстве почёсывая голову, он взялся за ручку двери. Первой мыслью его было окликнуть соседа, но что-то помешало ему это сделать. Тогда он ещё не знал, что видит его в последний раз. Хлопнула дверь, и он остался один.
Звёзды сияли высоко-высоко; он шёл по заброшенной дороге. Что толкнуло его на ночную прогулку, он не знал. В темноте раскачивались высохшие травы по краям дороги; он с жадностью глотал холодный ночной воздух… Дом соседа остался далеко позади; позади остались и огни фонарей. Было темно и… ни звука… Что это было, он не знал… Что-то как будто возникло в воздухе и он почти физически ощутил её руку в своей… мелькнуло её лицо… они шли рядом по дороге… она молчала… Они никогда не гуляли вот так вот, вместе, по ночной дороге… Их встречи ограничивались местом учёбы… и вот теперь она шла рядом… затаив дыхание, он шёл, смотря прямо перед собой, боясь повернуться и нарушить это наваждение… Она была справа, он чувствовал её руку, он знал, что она здесь, рядом… Но он боялся повернуться, как будто зная, что, повернувшись, не увидит её рядом. – Знаешь, услышал он свой голос, - всю жизнь я любил только тебя. Он понимал, что это сумасшествие, что никого рядом нет, и что это ненормально говорить с самим собой, но губы сами прошептали эти слова… Он ничего не ожидал услышать, ибо понимал, что этого не может быть… - Знаю. От неожиданности он вздрогнул… Что это было? Он обернулся. Рядом никого не было. Он больше не ощущал её руку, лишь ветер, ветер раскачивал засохшие травы… Возможно, ветер… Он принёс это слово. Со стороны базы… По крайней мере, так ему показалось. Там горели огни и шла какая-то особая, своя жизнь. Но потом он понял, что слово прозвучало совсем рядом, и она реально была с ним… И дыхание его спёрло. Он почувствовал, как зашевелились волосы на голове. Он говорил с ней. Он ощущал её руку в своей. А она была мертва вот уже как пять лет… И внезапно, как озарение, к нему пришла мысль: они знают, что он говорил с ней… И они не находят ничего ненормального в том, что он говорил с умершей… И он посмотрел в сторону базы… И тогда он впервые задумался о том, что всё было не случайно, и именно тогда ему в голову закралась мысль, что все последние странные события связаны как-то с военной базой…

                Странные сны
Реальность происходящего не давало ему покоя… Находясь дома, он всё не мог освободиться от охватившего его возбуждения… Руки его дрожали, когда он включал чайник… В руке его был вскипевший чайник, когда внезапно во всём доме погас свет. В этот же миг ему показалось, как будто кто-то произнёс: Всё, конец. И перед его глазами мелькнул в камуфляжной форме военный. И он понял, что эти слова принадлежали ему. Он точно не знал, не мог этого объяснить, откуда это пришло, но это пришло. При зажжённых свечах он попил уже чай, когда наконец решил посмотреть, есть ли свет у соседа. Окна соседского дома были пусты и темны. Он было повернулся, чтобы снова зайти в дом, как что-то заставило его обернуться. И он обмер. Огни военной базы не горели. Он знал, что у американцев было автономное питание на случай любой аварии, и должно было произойти что-то очень серьёзное, чтобы военная база была полностью обесточена.
Всю ночь он провёл беспокойно, прислушиваясь к каждому звуку и шороху в темноте. Ложась спать, он оставил на столе зажжённую свечу; пламя свечи металось от малейшего дуновения… Странные сны снились ему всю ночь… Он как будто находился на территории базы; кругом носились военные. Сбой в системе. Произошёл сбой в системе. Эти слова как полуявь или полусон, то и дело звучали в голове… Их произнёс какой-то важный военный с большими звёздами на погонах. Он видел крупные капельки пота на его висках. - Нужно связаться с Вашингтоном. – Связь не работает. – Сделайте же что-нибудь! Он видел их напряжённые лица, молчащую телефонную трубку, снующих туда и сюда помощников… И тут что-то произошло. Ослепительная вспышка всколыхнула помещение. Как будто миллион атомных бомб взорвалось одновременно… Ему показалось, что он ослеп… Когда он снова обрёл способность видеть, в помещении никого не было. Всё было на месте – столы, стулья… Даже бумаги остались на том же самом месте, где их оставили. Ничего не пострадало от взрыва. Но люди… люди исчезли. Не было ни мёртвых, ни пострадавших… их просто вообще не было… словно они испарились или распались на атомы… Он долго ходил по пустым тёмным коридорам и помещениям базы, и кругом его поражало полное отсутствие людей и тот порядок, который был на момент их исчезновения… Во сне он кого-то звал, бродя по лабиринтам коридоров, но лишь полумрак обесточенных помещений и молчащие чёрные экраны мониторов встречали его везде… - Я сплю. Всё это только сон, - убеждал он сам себя, но ощущение полной реальности происходящего не покидало его. Пугало то, что он не мог ни понять, ни объяснить: он не видел ни единого следа разрушения, и вместе с тем куда-то одновременно подевались все люди с базы…  Идя мимо проходной, он по привычке заглянул в стеклянное окошко, заранее уверенный в том, что никого не найдёт там… Но в кресле дежурного кто-то был… В полумраке он не разглядел ни лица, ни формы, ни знаков различия: нечто чёрное покоилось на кресле. Он отшатнулся. Похоже, некто, сидящий в кресле, заметил это: что-то стремительно соскочило с сиденья; он заметил только мелькнувшую и стремительно исчезнувшую во мраке бокового коридора тень… Он проснулся. Огонёк свечи метался у самого стола; свеча догорала. Сердце билось как сумасшедшее. Он потрогал лоб: весь лоб был в испарине. Это был сон. Это был всего лишь сон, - произнёс он громко вслух, пытаясь тем самым уверить себя в этом и успокоить. Но, отходя от видений сна, он снова вспомнил последние события, и на душе не стало спокойнее, а сон, какой-то совершенно невероятный и пугающий, вовсе не казался просто сном. Мрак комнаты не прибавлял спокойствия. Тут же оживали приснившиеся видения и в каждом углу чудилась затаившаяся тень некоего существа, которого он увидел во сне… Да, теперь он не был уверен, что в кресле дежурного сидел военный: некто или нечто, оставшееся единственным на территории всей базы, возможно, даже и не было человеком, а… Пламя свечи дёрнулось у самой поверхности стола и потухло. Комната погрузилась в кромешную тьму.
И тогда произошло нечто, в реальность чего спустя несколько минут он не мог поверить: что-то чёрное проскочило на фоне окна, замерло возле него (в этот момент что-то необъятно чёрное накрыло его), и скрылось в прихожей. Какое-то время он был в ступоре, но, как только оцепенение прошло, он соскочил с кровати, бросился к ящику комода, судорожными движениями выдвинул его, выхватил вторую свечу и дрожащими руками зажёг её. Фитиль вспыхнул, и пламя свечи осветило комнату. В эту ночь он больше не мог заснуть. Сев на кровать, он перебирал в голове события этой ночи, пытаясь отделить реальность от привидевшегося… Ночная прогулка, совершенно физическое ощущение её присутствия, отключение электроэнергии во всей округе, погасшие огни базы, странные сны и, наконец, появление этого существа из снов… Слишком много необычного, странного и невероятного обрушилось на него в эту ночь… Даже если допустить, что то, что случилось на прогулке и в тёмной комнате при потухшей свече, всего лишь привиделось ему, оставалась обесточенная округа и какое-то чрезвычайное происшествие, погрузившее базу во тьму…

                В деревне
Утром он встал, поджарил на газовой горелке завтрак, подогрел чаю и отправился к соседу. На его стук никто не отозвался. Тогда он вошёл в комнату. В ней никого не было. Всё было так, будто хозяин покинул её минуту назад: на кровати были разбросаны домашние вещи, на столе стояла недоеденная яичница. Сперва ему показалось странным отсутствие в столь ранний час соседа, но потом он подумал, что сосед, наверное, отправился в деревню.
Дорога была завалена упавшими деревьями. Сначала он хотел наведаться на базу, но потом передумал: даже если там и произошло что-то серьёзное, вряд ли кто-либо допустил бы его дальше КПП. В деревню он ехал за кончавшимися продуктами и, конечно, за новостями о случившемся. Заодно он думал встретить там соседа.
Вид поломанных и сваленных деревьев поразил его. Ещё вчера дорога была чиста и деревья стояли вдоль дороги. Ночью же было тихо. Если бы ночью бушевала буря, он, разумеется, услышал бы это. И, тем не менее, случилось что-то, что повалило и сломало деревья в округе. Если это была взрывная волна, то почему она не тронула его дом?
Когда начались первые избы деревни, он обратил внимание на отсутствие людей на улицах. Было ещё что-то, что тревожило его. Что же? И только пройдя несколько дворов, он понял что. Тишина. В деревне было тихо-тихо. Не лаяли собаки, не кудахтали куры, не слышалось мычания коров. Да и проходя мимо калиток домов, он не заметил ни одной собаки. Может, просто был занят собственными мыслями, и не обратил внимания?
Возле магазина тоже никого не было. Ещё вчера возле него стояли кучками по три-пять человек сельчане и обсуждали политику и местные новости. Магазин был местом встречи многих односельчан, и поэтому возле магазина он обязательно встречал группу из нескольких человек, делящихся последними событиями из своей деревенской жизни: кто умер, кто женился, кто вышел замуж, кто от кого забеременел и массу других интересных местных происшествий. Этим утром здесь было пусто.
Он поднялся на деревянное крыльцо, взялся за ручку двери, и тут только догадался посмотреть на часы: а не рано ли он собрался в магазин, не закрыт ли ещё он. Было без пяти десять. Несмотря на то, что магазин открывался только через пять минут, дверь уже была не на замке. Он потянул за ручку, и дверь отворилась. Маленький поселковый магазинчик встретил его полками с продуктами и совершенным отсутствием народа. Он подошёл к прилавку. «Рано ещё. Открыли, а продавщица не подошла, - подумал он,  - наверное, где-то в подсобке». – Тёть Маша! Тёть Маша! - На его крик из подсобки не раздалось ни звука. - Да что ж это такое?! Куда все подевались? Минут двадцать он провёл то разглядывая полки с продуктами, то подходя к окну, надеясь увидеть кого-нибудь сквозь стекло. Наконец, крайне раздосадованный, он зашёл за прилавок, сам взял с полок тушёнку, чай, сахар, хлеб, конфеты, выложил деньги за покупки и вышел на улицу. Выглянувшее на какое-то мгновение из-за туч солнце ослепило его.
На обратном пути ему так никто не попался. Деревня казалась вымершей. Уже на выходе из деревни его посетила мысль навестить своего старого знакомого.
Ему пришлось возвращаться. Ещё издали двор казался пустым и нежилым. На его стук в калитку из дома никто не вышел. Подождав немного, он заглянул во двор. Обычно большой злющий пёс, рвавшийся на цепи при приближении любого незнакомца, молчал и не показывался на глаза. Конура выглядела необитаемой. Стараясь не шуметь, он проскользнул по выложенной бетонными плитами дорожке к дому. Затворив за собой дверь, уже в прихожей он позвал хозяина: «Петро! Петро!». На его крик никто не отозвался. С бьющимся от волнения сердцем, забыв даже разуться, он вошёл в комнату. И тут его посетило чувство, что всё это уже когда-то было, и он уже заранее знал, что никого не найдёт. В гостиной, в спальной, на кухне всё было так, будто хозяин внезапно покинул дом, не успев ничего прибрать. На кухне стоял недопитый стакан молока с краюхой хлеба, в спальной на кровати валялись смятые рубашка и штаны, в гостиной на скамейке лежал приготовленный плащ… Вдруг он вспомнил, где уже видел подобное: в доме своего соседа…  Однако как он ни пытался рационально объяснить чувство ранее виденного, он не мог отделаться от мысли, что заранее знал, что никого здесь не найдёт.
Конура была пуста. И он лично убедился в этом. Он ни за что не просунул голову в чёрное отверстие конуры, если бы не знал, что она пуста. Но в том-то и дело, что он знал… Это знание было выше понимания… Но оно было…
Двор и дом были пусты. Он обследовал каждый сарай, каждую пристройку, и нигде не находил присутствия жизни.
…В каждом доме его встречало всё то же: недоеденные обеды, разбросанная одежда, всё в таком порядке, будто все были вынуждены неожиданно покинуть свои дома. Он ничего не понимал…
Кроме людей, также исчезли все домашние животные: собаки, кошки, свиньи, коровы, куры…
Он остался один. Только теперь до него дошло, что он остался один во всей округе.
Он не мог даже предположить, что же произошло на самом деле: всё было настолько невероятно. Но он знал, где искать ответы на все вопросы. Военные должны были ответить на вопрос, что же произошло на самом деле…

                По дороге к базе
Он свернул на дорогу, ведущую к базе. В грязи отчётливо отпечатались следы протекторов американского джипа. По следам он понял, что здесь совсем недавно проезжали американцы.
Дальше дорога разветвлялась. Направо шла дорога к базе, прямо – дорога на М… И следы протекторов вели прямо… Что-то заставило его уклониться от первоначального курса; он пошёл по следам джипа… Он шёл не больше пятнадцати минут, наверное, когда отпечатки протекторов оборвались… В высокой пожухшей траве у дороги что-то было… Он сошёл с дороги и вошёл в заросли. Джип лежал на боку. Дверь была приоткрыта. Из неё торчала рука.
При садящемся солнце он смог рассмотреть лицо военного. Это был совсем молодой военный; он был, вероятно, за рулём, когда джип слетел в кювет. От удара о лобовое стекло он разбил голову; его лицо всё было в крови. Очевидно, он был ещё жив, когда джип слетел в кювет, так как он открыл дверь: его рука торчала из автомобиля. Он вытащил его и положил на траву. Он долго не мог вытащить второго: его нога была крепко зажата изнутри. Он мучился с ним не меньше получаса, когда, наконец, ему удалось его вызволить из машины. При свете он смог разглядеть его. Это был полковник. Он был далеко не молод. Лицо его казалось очень уставшим…
За пазухой полковника он нащупал пакет. Задыхаясь от волнения, он развернул его. В пакете были бумаги. Он прочёл в правом верхнем углу: «Генералу Кларку, руководителю специальных программ, при Президенте …, от полковника К., строго конфиденциально…».
«Докладываю, что продолжение проекта XXL неминуемо приведёт к непрогнозируемым последствиям. Считаю совершенно необходимым немедленно прекратить эксперимент и свернуть проект во избежания катастрофического развития событий. Мой анализ ситуации и предложения не встретили понимания у непосредственного координатора программы на месте генерала Г. Дальнейшее промедление приведёт к тому, что проект выйдет из-под контроля.
Полковник К.»
«Совершенно необходимым» и «немедленно» были подчёркнуты, а слово «немедленно» было даже подчёркнуто дважды.
Он вчитывался в каждую строчку, пытаясь выискать в этой скупой сухой бумаге крупицы информации о том, что случилось. Его видения и ощущения на ночной прогулке, зависшие огни какого-то объекта в небе, очевидно, были частью этого эксперимента. Возникали только вопросы: что это было и зачем? И чем было исчезновение людей из деревни – продолжением эксперимента или… Так или иначе, ответ на этот вопрос и на все остальные он мог получить только на базе. Он так ждал встречи с кем-нибудь, кто объяснил бы ему произошедшее. Каждую минуту, шагая по дороге к базе, он представлял себе эту встречу: как он подойдёт к КПП, как его проводят к начальству и он получит ответы на все вопросы. После всего случившегося, когда исчезла целая деревня, он думал, что наверняка получит ответы. И ещё он сообщит им о найденном джипе и о гибели находящихся в нём военных.

                База
Он сложил тщательно бумаги, разложил их по карманам и направился к базе. Уже смеркалось, когда вдали показались строения базы.
В сгущающихся сумерках строения базы надвигались чёрными громадами. Нигде не было света.
В будке КПП тоже было темно. Никто не окликнул его, когда он пролезал под шлагбаумом.
Он думал вначале проскользнуть незамеченным на территорию базы, но любопытство взяло вверх, и он решил вернуться и посмотреть, почему дежурный на КПП так просто пропустил его. Он наклонился и постучал в стекло. Никто не отреагировал на его стук.
- Ну что, вы там все заснули, что ли? У вас чёрт знает что творится, а вы спите, что ли? – с этими словами он вошёл в тесное помещение контрольно-пропускного пункта. В отличие от улицы, здесь было совсем темно. Когда глаза его совсем привыкли к темноте, он увидел, что в помещении никого нет. Стол, чёрный экран монитора компьютера, бумаги на столе. Машинально он взял в руки компьютерную распечатку и подошёл к окну, где было посветлее. На ней были указаны время отбытия и прибытия на базу военных. Рассеянно пробегая глазами по ничего не говорящим часам и минутам и фамилиям военнослужащих, он внезапно вздрогнул. На бумаге он заметил знакомую фамилию. Да! это была фамилия разбившегося в джипе полковника К. Так, так… Число, время… Это было вчера вечером, за несколько часов до того, как во всей округе отключилась электроэнергия… И тут он вспомнил виденный им вчера джип. Да, когда вчера он выезжал из деревни, навстречу ему попались два джипа. И в одном из них сидели найденные им сегодня военные. Ещё тогда ему показалось в их лицах какая-то тревога. Очевидно, они уже догадывались о том, что произойдёт в ближайшее время. Куда же тогда они спешили? Да, та дорога вела не только на М, но по ней можно было добраться до аэропорта. И тут что-то стукнуло его в голову: да, они хотели улететь! Но почему через гражданский аэропорт? Почему они не улетели прямо с базы? Ведь база имела специально оборудованный военный аэродром. Может быть, их отлёт не был санкционирован начальством? Да, кажется, именно так и было написано в бумаге, что опасения полковника К. не находят понимания у непосредственного координатора программы на месте… Или примерно так. И полковник спешил с депешей в центр. Куда? В Вашингтон? Но что случилось с ними по дороге? Как можно было на прямой дороге слететь в кювет?
От КПП к зданию базы вела асфальтированная дорога. Он так торопился, что преодолел расстояние в несколько сот метров от КПП до здания буквально за несколько минут. Тяжёлая дверь подалась сразу. Сразу же перед ним возникла кабинка дежурного. За стеклом в кресле дежурного никого не было… И тут на него нахлынули чувства и эмоции, когда-то пережитые во сне… Здесь всё было так, как там. Стекло, стол, прибор для связи… В полумраке, еле различая контуры предметов, он поспешил дальше. От кабины дежурного шёл боковой коридор. Но он вспомнил сон… и как в боковом коридоре исчез некто, сидящий в кресле… и пошёл прямо. …Дверь была полуоткрыта. Он сразу заметил её ещё издали. Но, на удивление (вначале ему показалось, что она была значительно ближе), она оказалась достаточно далеко от входа: он долго шёл по коридору, прежде чем уткнулся носом в дверь. Он вошёл внутрь. Сквозь окна ещё проникал свет… Здесь не было ничего примечательного: чёрные экраны компьютеров, информацию из которых при отсутствии электроэнергии было невозможно выудить, столы и пустые сиденья стульев, на которых ещё недавно сидели. Они были в различных положениях: одни были отодвинуты, другие развёрнуты боком, как будто люди покинули помещение в самый разгар работы. Он помнил, как был здесь во сне. Его поразило то, что здесь всё, до мельчайших деталей, от расположения столов с компьютерами до того, как стоял каждый стул, было как во сне…
В коридоре было ещё темнее. Следующая дверь была открыта настежь. Ему сразу бросилась в глаза стена с большой географической картой на ней. Он был здесь. Он был здесь определённо. И перед глазами его возник военный в камуфляже, произносящий: «Всё. Конец». Военный стоял напротив карты. Всё это он видел совершенно отчётливо; эта картина возникла в его голове наяву, будто он тогда сам присутствовал здесь. Сейчас здесь никого не было.
Он вышел в коридор и тут же сразу погрузился в почти кромешный мрак. Во мраке нащупывая руками стену, он дошёл до следующей двери. Это было именно то помещение… Он сразу понял, едва вошёл внутрь. Именно здесь стоял военный с большими звёздами на погонах… И именно он сказал: «Произошёл сбой в системе». Молчащие чёрные мониторы компьютеров словно говорили о произошедшей здесь катастрофе… Он не знал, что подсказало ему подойти к самому углу стены… Только позже он понял, что это был так называемый «чёрный ящик», вмонтированный в стену и предусмотренный на случай любой катастрофы… Как только он коснулся стены, как внезапно во мраке возникли образы происходящего до момента Х… Он не обратил внимания на обычные разговоры о состоянии дел на базе; это было слишком обыденно… Но что-то вдруг привлекло его внимание… «Полковник К… собрался в Центр сообщить о  наших проблемах на базе. Ни в коем случае нельзя этого допустить», - услышал он голос генерала. «Что прикажете, генерал?» - услышал он. «Я разве не ясно сказал?! Не допустить!». И он тут же увидел, как подчинённые что-то мараковали с приборами… И в ту же секунду сознание водителя, ведущего джип, отключилось на мгновение и джип с полковником съехал в кювет и перевернулся… Сказать, что это его потрясло, значит ничего не сказать… Только сейчас он понял, ЧТО произошло с полковником, везшим секретную депешу в Вашингтон, и его водителем… «Мы можем получить абсолютное оружие, а тут кто-то мешается нам под ногами со своими предположениями…» - сказал генерал. «Но это ведь реально, - настаивал подчинённый, - эксперимент вышел из-под контроля».  «Ерунда».
После этого они снова сели за компьютеры… - Что там с перемещением объектов? – слова генерала были отрывисты и сухи.  - Все объекты переместились в заданное место и время?  - Да. – Что население? – Ничего. Кто-то подумал, что забыл, куда положил свою книгу, поставил свои грабли, кто-то думал, что потерял или у него просто кто-то спёр его лопату и вилы. Вообще, генерал, зачем это было нужно – телепортировать предметы, находящиеся у населения? – Нам были нужны объекты, находящиеся на значительном расстоянии от передатчика. Надо было проверить возможность перемещения любого, слышите! любого предмета, не находящегося в нашем ведении. Пойдёмте, - генерал обратился к разговаривавшему  с ним. – У нас есть ещё кое-какие дела. – К аппарату? – Да. Что по поводу новой информации? Есть что-то интересное? – Новые технологии? – Конечно. – Сейчас посмотрим. Они вошли в небольшое помещение. Половину его занимала всевозможнейшая аппаратура. Внезапно как бы ниоткуда в воздухе появились образы, послышались звуки, речь. Одни звуки наползали на другие, речь одних людей наползала на других; казалось, гудел огромный муравейник, где каждый малейший звук был увеличен до слышимого… - Сейчас отрегулируем. – Эксперт повернулся к аппарату. Звуки стихли, послышалась вполне отчётливая речь. На асфальте, хотя, вероятно, это было какое-то другое покрытие, стояли два человека и разговаривали. Вдруг над ними совершенно беззвучно в синем небе появилась летающая тарелка, сверкнула серебристыми краями и так же бесшумно исчезла… Это две тысячи сто … год, вот этот - эксперт по вооружению министерства обороны, а это – Д, сотрудник лаборатории по разработке альтернативного оружия. В научных кругах он не известен, его разработки засекречены на момент две тысячи сто … года. Это может быть нам интересно, - прокомментировал появившуюся картину эксперт. Но…,- сказал эксперт, - дело вот в чём… - В чём? – Они, вероятно, поставили блок на информацию от несанкционированного доступа к ней из прошлого. – Но ведь кое-что мы добыли оттуда. – Да. Технологии изготовления летающих тарелок. Но это – ерунда по сравнению с теми разработками. В две тысячи сто … году тарелки стали таким же повседневным транспортом, как сейчас – автомобиль. Поэтому на этой информации и не было блока. – Подумайте, как снять блок. А сейчас пойдём, посмотрим на наших красавиц. И они пошли по длинным коридорам базы на улицу, к ангарам. Дежурный нажал на кнопку, и огромные металлические ворота ангара поднялись вверх. Внутри, в полумраке ангара блестели серебристым покрытием летающие тарелки… И тут до него дошло, что именно их неподвижные огни он видел в ночном (или вечернем?) небе.
Генерал, - наклонился над ухом генерала эксперт, - нам не стоило начинать эксперимент с…, прежде чем мы не получили достаточно информации из будущего. В две тысячи сто… году над этим бились лучшие учёные лаборатории в Д… Полковник был прав. Мы до конца не изучили возможных последствий… А это может закончиться… катастрофой. Вы понимаете… это ведь не тарелки… Это – очень, очень серьёзно… Они бы не стали ставить блок на пустяковую информацию…
Они шли по аэродрому, мимо обычных, привычных глазу истребителей… Было уже достаточно темно. Темноту рассеивали только огни аэродрома. Внезапно от корпуса самолёта оторвалось что-то тёмное и, на мгновение мелькнув в свете огней аэродрома, стремительно скрылось во мраке, там, где заканчивалось лётное поле… - Что это? – генерал как-то напрягся. – Он. Это он. - Как… как он здесь оказался? Он, он не мог здесь оказаться! – Мог. Мог. – А что силовое поле? Оно должно было его удержать! – Вы же до конца не выяснили его свойства. Почему силовое поле должно его удержать? Это же ваше абсолютное оружие. – Чёрт побери! Что же делать? – Поздно. Теперь поздно. Пока силовое поле контролировало его, мы могли приостановить эксперимент. Теперь поздно. – Но что-нибудь можно сделать?  - Только одно. Успеть получить информацию из будущего и попытаться опередить Его… поймать его. Но это возможно только с помощью информации из будущего. Так поймать его не-воз-мож-но. И вы сами это знаете. В этом мире его не существует. Это другой уровень материи.
В тот самый момент, как только появилась на лётном поле нечто чёрное, на какой-то миг изображение и звук пропали… Затем изображение восстановилось…
По лётному полю они направились к зданию базы. Они шли, встревоженно разговаривая после эпизода с внезапно появившемся чёрным объектом. Только теперь он присмотрелся к ним. Черты лица генерала были прямые, точёные. Взгляд его был неподвижен. Случай на лётном поле не вызвал в нём ни капли сомнения в собственной непогрешимости; он слишком был уверен в собственной правоте, чтобы думать иначе; скорее он вызвал в нём досаду.
Дорога на Ф… почему он пошёл по ней? Чего он ожидал? Что он хотел увидеть? Едва первые лучи солнца появились из-за горизонта, он отправился в путь. А до этого, до этого была ночь, целая ночь на территории обезлюдевшей базы.
Запись на «чёрном ящике» многое открыла ему, но всё-таки не до конца. Странный случай с неким чёрным существом на лётном поле, чёрная тень, мелькнувшая у его постели с полупросонья, нечто на месте дежурного, исчезнувшее в боковом коридоре в том странном сне…  Неким образом эти отдельные части мозаики сплетались в одну целую картину, где всё ещё отсутствовала большая часть…
Он досмотрел запись. После того, как они вместе вошли в здание, их пути разошлись: генерал пошёл в кабинет к мониторам, а эксперт – к приборам, где они наблюдали ещё совсем недавно будущее. Ветер… За окном поднялся ветер… Наверное, это был тот самый ветер, снесший все деревья вдоль дороги… Это был некий тип торнадо, но торнадо совершенно иной, которого не было в природе… Он двигался по совершенно определённой траектории. По крайней мере, генерал это сразу понял. – Чёрт подери, - проворчал сквозь зубы он, - Откуда он появился! Эта чёртова … - и он грязно выругался, - залезла в память военных компьютеров и вытащила оттуда параметры управляемого торнадо! И он понял, кого он имел в виду: этот чёрный объект на лётном поле. – Что он ещё выкинет! – Посмотрите вот что… Да, да, - и он сам, не дожидаясь того, как эксперты посмотрят, сам стал стучать по клавишам компьютера. – Да, да. Конечно. Никаких следов взлома компьютерной системы. Ему это и не надо. Он способен скачать любую информацию из любого типа источников. Будто его там и не было. – Так… так… Это ещё что?! И он, пытаясь что-то найти в Х-файлах, тщетно нажимал кнопки клавиатуры: компьютер выдавал совершенно иные данные. Программисты и эксперты обступили его, глядя в монитор… И тут он услышал эту фразу: произошёл сбой в системе. И тогда впервые моргнуло электричество: на секунду пропало и тут же появилось… - Связаться с Вашингтоном! У уха генерала появилась телефонная трубка экстренной связи… Может, только сейчас он понял серьёзность происходящего…  И в этот момент что-то произошло… Это длилось мгновение… В это же самое мгновение он увидел в соседнем кабинете военного в камуфляже, сползающего на пол, его последние слова: - Всё. Конец. Дальше была вспышка. Это было последнее, что зафиксировал «чёрный ящик»… После этого его взгляду открылись тёмные пустые помещения базы. Пустые. Люди исчезли. Все. Они не были убиты, ранены. Они просто исчезли. Исчезли.
Эта ночь… Всю ночь он провёл на территории базы, и в эту ночь произошли события, в которые он ни за что бы не поверил при иных обстоятельствах.
После того, как он просмотрел запись, он вышел из кабинета. В лабиринтах коридоров мрак был кромешный. В темноте, продвигаясь на ощупь, он внезапно наскочил  на что-то на уровне груди. Это был какой-то выступ. И только спустя полминуты, тщательно ощупав, он понял, что это – перила. Вверху была лестница. Держась за перила, он поднялся наверх. Темнота. Он понял, что оказался на втором этаже. Он это понял, потому что кончились ступеньки, и он ступил на ровный пол. Впереди был коридор. То есть, он, конечно, сообразил, что это был коридор; он его не видел, да и не мог видеть в темноте. Коридор был очень узкий, так что он мог, расставив руки, одновременно касаться противоположных стен коридора. Держась за стену, он осторожно стал продвигаться вперёд. Ощущение неизвестности, таившейся в темноте, не покидало его. Он приближался к неведомому. Но чувство тревоги не покидало его, и, чем дальше он продвигался в темноте, тем всё больше нарастала тревога и гнетущий страх. Нечто скрывалось в темноте. Он не знал этого, он просто не мог этого знать, но он это чувствовал. Некое шестое чувство подсказывало это ему. Мрак был настолько всеобъемлющим, что он не видел вообще ничего. Только ощущение стены под рукой давало ему знать, что он всё ещё находится в коридоре. Дверь. Он нащупал дверь. Что там? Зачем сейчас мне всё это? Я ведь всё равно ничего не увижу, - подумал он. – А окна? Там должны быть окна. Там всё равно должно быть хоть немножко света. Нет, нет, нет! Что-то страшное скрывалось там. И он рванул назад. Встреча с неведомым ужаснула его. Он бежал, не оглядываясь, вниз по лестнице, на первый этаж, потом мимо кабинки дежурного, на улицу, и остановился, лишь когда оказался метрах в ста от здания.
Заснул он на улице, предварительно разложив костёр. В здании он больше не мог оставаться. Поэтому он расположился прямо на улице. Он долго не мог заснуть. Языки костра, разожжённого им, чтобы не замёрзнуть, мелькали перед глазами.
Утренние лучи солнца разбудили его. С лучами солнца ночные страхи, казалось, исчезли. Что же было на втором этаже? С первыми лучами солнца он решил это проверить. На первом этаже среди вороха различных бумаг он нашёл графики со странными обозначениями и словами «кванты времени», «кристаллы времени» и схемой второго этажа. Это заинтересовало его. Что же было там, на втором этаже, до куда он вчера не дошёл?
При свете солнца просторные кабинеты и узкие коридоры базы не казались ужасными. И всё случившееся до того казалось ему просто сном, а люди – просто отлучившимися на минуту.
Лестница была там же. Перила оказались очень простенькими, обтянутые дешёвым пластиком. При свете всё это казалось удивительным. Он поднялся на второй этаж. Даже утром здесь было не слишком светло. Лишь прямоугольники света, выливающиеся из открытых дверей кабинетов, освещали полутёмный коридор, хотя сейчас здесь, разумеется, можно было всё разглядеть. Коридор, как он и нащупал ночью, был довольно узкий. Стены были обиты белым пластиком. В открытую дверь он, затаив дыхание, какое-то мгновение медлил зайти, ожидая увидеть там… Но, на его изумление, кабинет оказался совершенно пуст. В нём не было вообще ничего. Ни столов, ни стульев, ни оргтехники. Он был абсолютно пуст. Следующий кабинет был такой же. Ни один из девяти кабинетов, находившихся на втором этаже, не отличался друг от друга: все они были абсолютно пусты. И всё-таки что-то там было. Что-то там было до того, как случилось нечто, из-за чего исчезли люди, и произошла эта самая странная и непонятная из всех видимых им аварий. Но что? На это он не мог ответить, как ни пытался ответить на этот вопрос.
Может быть, ответить на эти вопросы ему помогут бумаги со схемами второго этажа? Он расположился в угловом кабинете первого этажа и разложил бумаги. Мысли не шли. Точнее, они шли, но совершенно о другом. Жизнь… Была ли она, в этом опустевшем от людей, посёлке? И была ли жизнь где-нибудь дальше, в городе? Он должен был отправляться в город, чтобы доподлинно узнать масштабы бедствия. Может быть, люди остались в городе? Он должен был это узнать.
Но что же это – кванты времени… кристаллы? И перед его глазами вдруг возникли цветы-кристаллы, блистающие всеми цветами радуги. Откуда взялись эти видения? Это было необъяснимо. Но он видел будто бы наяву эти кристаллы в тех, сейчас уже пустых, комнатах… И, как только произошла катастрофа, вместе с людьми исчезли и они. И эти образы вдруг наложились на кругляшки с крестами внутри на чертеже, и он понял, что за этими кругляшками на схеме скрывались именно эти цветы времени, исчезнувшие вместе с катастрофой. Момент.. Момент, когда исчез свет, тень… тень промелькнула рядом с этими кристаллами… и в этот же момент, когда тень пронеслась мимо них, они рассыпались, испарились, исчезли…
Порою сложно объяснить причины тех или иных явлений; так было и на этот раз. Как к нему пришли эти образы случившегося до того, как он появился здесь, он не мог объяснить. Весь день у него болела голова; он ходил по коридорам и кабинетам базы, и не находил ответа.
Ближе к середине дня он принял решение. Он решил идти в город.

                Дорога на Ф.

Дорога на Ф. была грунтовая, пролегавшая по бескрайним полям, заросшим высохшим кустарником и травой. Он вышел ещё засветло, но, чем дальше удалялся от базы, тем больше раскаивался в том, что он начал движение не на следующий день, с утра, а сегодня. Перспектива заночевать где-нибудь в поле, в зарослях камыша, его не устраивала. Однако, чем дальше, тем она становилась всё более неотвратимой. Он не успевал до ночи добраться до города.
Он заночевал в зарослях каких-то высохших под жарким солнцем кустов и трав.
Удивительно, что ему только не снилось. То он плыл по какому-то болоту, то полз по полю. И в этот момент, всё ещё во сне, ему показалось, что кто-то на него смотрит. Он вздрогнул. Вздрогнул и поднял голову. Вначале со сна он ничего не понял. На него смотрели глаза. Именно глаза. Чёрные, немигающие. Вероятно, было и лицо. Но он видел только глаза. Он смотрел на них. А эти странные, чёрные, немигающие глаза – на него.
Глаза отвернулись от него, и фигура незнакомца скользнула в темноту поля, где колыхались в свете догорающего костра и взошедшей луны травы и кусты. Фигура незнакомца была абсолютно чёрной, чернее темноты. Это был он, тот, которого он видел в своём доме, и в кресле дежурного в здании базы, и на лётном поле в записи «чёрного ящика». Теперь он был в этом уверен. Абсолютно.
Эти ночи… Всё как будто повторялось. Оставшееся до рассвета время он провёл, не смыкая глаз, у костра, подбрасывая в него изредка сухой кустарник, чтобы не остаться в полной темноте. Больше он не заснул.

Едва солнце взошло, он снова отправился в путь. Вскоре грунтовая дорога перешла в асфальтовую, и спустя полчаса он вступил в пригород. Нигде не скрипнула калитка, не хлопнула дверь, не залаял пёс. Стояла тишина. Он даже не заглянул ни в один дом. Он так спешил попасть в город, поэтому не задержался в частном секторе ни на минуту.
Через пару часов показались вдали здания пятиэтажек и девятиэтажек. Вскоре он вошёл в сам город. Улицы были пусты. По обеим сторонам улицы стояли припаркованные машины. Всё было так, словно хозяева их ненадолго отлучились, оставив на пять минут машину на обочине.
Вначале он не обратил внимания на красные жигули. Но потом, приглядевшись, он заметил, что внутри кто-то есть. Тень... Опять тень... Почему-то сейчас он уже не допускал мысли, что, кроме этой странной тени, кто-то может быть здесь. Он стремительно подбежал к машине, рванул дверь. На вешалке висел мундир. Всего лишь пиджак на вешалке. Он рассмеялся. Вокруг было странно, безлюдно. Но он смеялся. Это было странно, очень странно смеяться в такой обстановке. Но он не мог сдержать себя. То, что он принял за человека издали, при непосредственном рассмотрении оказалось всего лишь пиджаком на вешалке. Он смеялся нервически, истерически; скорее сего, это была реакция на постоянный стресс, на то, что в течении нескольких дней (он двигался наугад, наощупь) он ничего не понимал. За прошедшие несколько дней он не видел ни одного человека, за исключением этой чёрной тени...
Дверь подъезда была приоткрыта. Когда он входил в подъезд, то приоткрыл её пошире, и она легонько скрипнула, и на него пахнуло тёплым запахом из подвала. Он поднялся наверх, до последнего, пятого этажа. Двери были закрыты. Было тихо. В подъезде было тепло, и было полное ощущение, что жизнь оттуда не ушла. Он попытался позвонить в несколько дверей, просто так, наугад, не ожидая ничего. За дверями не было слышно ни звука. Никто не открыл. Это не было для него открытием. Он этого ожидал. Он спустился вниз и вышел на улицу.
Напротив стоял универмаг. Двери были открыты. Он вошёл вовнутрь. Внутри никого не было. Пустые ряды между заваленными товарами стеллажей. Ему в голову пришло, что можно брать что угодно. Только сейчас в этом не было никакого смысла. Он был один, один в городе. И – от этой мысли ему стало плохо – в целом мире. И тут ему в голову пришла мысль: еда и кое-кеакая одежда ему ещё понадобятся. На втором этаже он подобрал себе джинсы, рубашку, куртку, и так, по мелочи – носки, трусы и прочие пустяки. Всё это он спихал в большую спортивную сумку через плечо, найденную тут же, в отделе, и спустился вниз. Нужно было взять еды. Он не знал, сколько времени проведёт ещё здесь, и еда ему должна была пригодиться. За эти дни он перекусывал немного (в оставленной им деревне он перехватил бутерброды, и на базе – окорочка), и теперь голод давал о себе знать. События предыдущих днгей настолько взбудоражили его, что ел он немного, да и, по правде, не сильно задумывался о пище, но теперь как-то сразу голод стал давать о себе знать.
Спустившись на первый этаж, он нашёл колбасу, сосиски, хлеб, кучу шоколадок, и затолкал всю эту кучу в сумку, отчего она так вспухла, что он еле её застегнул.
Пообедал он в жигулёнке, сидя на заднем сиденьи, рядом с принятым им за человека пиджаком на вешалке.
Время перевалило за три дня, когда он кончил свой завтрак. Хотелось развалиться и поспать, тем более что он не спал целую ночь, но мысль обследовать ещё город, не давала ему сделать это. Он не знал, что будет  делать, если не обнаружит ни одного человека в городе (но то, что это будет так, он уже почти не сомневался).
Когда он вышел из машины, похолодало. Небо прямо на глазах стало меняться. Подул холодный, почти по-зимнему холодный ветер. Пошёл снег. Он валил хлопьями, большими хлопьями прямо ему на голову. Он отошёл от машины и здания универмага почти на километр, когда ему пришлось надеть куртку. Хорошо, что он додумался взять с собой в универмаге тёплую куртку. Она пришлась очень кстати. Далеко позади остались универмаг и высотные дома; он шёл мимо двухэтажных зданий.
Небольшой мост разделял одну часть города от другой. Пустые трамвайные линии, пустое шоссе моста, ни человека, ни машины, никого. И тишина. Снег то переставал, то начинал валить с новой силой. Он подставил руку, и снег упал на ладонь. Он был такой же холодный, как обычный, но он не таял. Это был тот же самый снег. Тот же самый снег, что обнаружил он, когда чистил двор от снега, ещё до исчезновения людей. Чёрт побери! Что же это творится? И он быстрым шагом пошёл вперёд, перешёл мост (мост был через небольшую речку, почти ручей, но достаточно высокий, метров на 7-10 в высоту).
Температура становилась всё ниже и ниже. Когда он перешёл мост и прошёл два длинных пятиэтажных дома, стало настолько холодно, что он стал поёживаться и в куртке. Погода в здешних краях переменчивая: то идёт снег, то дождь, то выглядывает солнышко и появляются лужи. На этот раз было особенно холодно. И эта, вообщем-то обычная, смена погоды встревожила его. Ему всё казалось подозрительным. И внезапно прошедший снег (впрочем, это был именно тот снег), и холод. Впрочем, с учётом произошедшего, уже ничего не могло быть обыкновенного.
Он подходил к административным зданиям. Это был самый центр города. Он и не заметил, что уже, пока шёл, стало совсем темно. На часах было часов 6 (хорошо, что он не забывал их заводить), но к этому времени пасмурное небо, снег – всё делало приход темноты всё более скорым.
Пустая площадь... Стоящие друг напротив друга три здания. Памятник... Под памятником казалось совсем темно. Он обошёл его и, немного помедлив, вошёл в здание администрации. Честно говоря, его немного поразила пустота внутри.Да, конечно, он знал, что никого не будет, не ожидая увидеть ни одного человека, но пустота в здании, где заседала администрация, тем не менее, поразила его. Ни милиции, охранников внутри... Никого. Пустая вертушка. И тут хлопнула дверь. Высокая входная дверь. Он оглянулся. Да, дверь, дверь, в которую он вошёл.Она закрылась. Просто закрылась. Он пошёл дальше, через вертушку. Никто не окликнул его, когда он прошёл вертушку и стал подниматься по лестнице вверх. Это казалось удивительным. Он поднялся по лестнице на второй этаж. Длинный коридор. По обе стороны коридора шёл ряд кабинетов. Он, не отдавая себе отчёта, что делает, двинулся по коридору. Напротив кабинета с надписью «ЗАМ Г...» он остановился. Дверь подалась сразу. Приёмная секретарши была пустой. Компьютер, стол, стул, где сидела секретарша. Он вошёл в комнату секретарши и открыл дверь, ведущую в основной кабинет. Никого. Телефоны. Компьютер, стопки бумаги на столе. Он подошёл ближе к столу. «Прошу... выделить... сумма прописью. Подпись.» Обычные запросы. Он взял другой лист. Там было всё в том же духе. Он вышел из кабинета. Сердце стучало. Он не знал, что, как, почему, но отчего-то ему казалось, что сегодня, возможно, даже очень скоро, произойдёт нечто... Казалось... Пожалуй, это было самое правильное слово для обозначения его состояния. Он не знал точно, что и как, и откуда, к нему приходило знание. Воздух словно был наполнен информацией. Он входил в кабинет, и перед его внутренним взором проходили те, кто сидел в нём до его появления, несколько дней назад, и мало того... он ощущал, что произойдёт дальше. Не всегда его ощущения были чётки и ясны; порой это были просто образы, внезапно возникающие лица, фигуры, силуэты, просто, просто... ощущение. Что-то произойдёт. Что-то там... В этом месте. Скоро. И всё. И более – ничего. Так было и на этот раз. Смутное ощущение. Предчувствие. Исчезнувшее. И вновь появившееся.
Он в нерешительности сделал несколько шагов. Хотел вернуться обратно в кабинет, но передумал.
Снег. На улице, наверное, вовсю валил снег. Он это подумал, сам не зная почему. Он не стал подходить к окну в конце коридора (до него было всего несколько метров). Издали окно казалось покрытым белой пеленой.
Падающий за окнами снег навёл его на определённые мысли. Здесь, думал он, ещё недавно ходили люди, и вдруг... Куда они подевались? - спросил он сам себя. И не нашёл ответа.
Он поднялся по лестнице на третий этаж. Пока он бродил по коридорам, совсем стемнело. Ещё не было настолько темно, чтобы ничего не видеть, но в коридорах стоял полумрак. Это он сразу заметил, едва ступил на пол третьего этажа. Он сам не знал, как это получилось, но когда он зашёл в кабинет главы администрации, он невольно взял в руки телефонную трубку. Он просто взял и поднёс её к уху.Он невольно повернул лицо в сторону открытого окна. Да, он заметил, окно было открыто. Ещё несколько минут назад, когда он входил в здание, шёл снег. Сейчас блеснула молния, громыхнул гром, и прямо ниоткуда полил дождь.
Вначале ему показалась тишина в трубке. Но едва блеснула молния, как трубка ожила. Пошёл длинный гудок. Телефон работал. Работал!

Он лихорадочно начал рыться в бумагах. Так, так, так… Где же справочник с кодами городов и номерами телефонов? Телефон работал. Он мог позвонить. Да, да. Вот он! Потрёпанный справочник цвета… он не мог понять какого именно цвета в полумраке. Номер, номер. Отсюда, с этого телефона он мог позвонить.

И в этот момент он начал вспоминать. Он не видел этой страшной аварии, унёсшей её жизнь, но почему-то именно сейчас перед его глазами встал раскуроченный «жигулёнок» на обочине, сломанная небольшая берёзка. Пьяный, да нет, он даже не был просто пьяный, это был обколотый козёл, седший за руль самосвала. Удар был такой чудовищной силы, что шансов у неё просто не было. Когда его вытащили из машины, он ничего не понимал, он был просто невменяемый. Ему было наплевать на то, что он угробил чью-то жизнь, его волновало только одно: что ему обломали кайф. Больше его ничего не волновало. Это было удивительно, но внешне она почти не пострадала. На голове небольшой сгусток запёкшейся крови, и больше ничего. Он не видел всего этого, тогда он был далеко, но ему так подробно всё передали, что он представлял всё это воочию. Он не видел её столько лет, и вначале он просто не понял, что произошло. Понимание пришло позднее. Вместе с осознанием того, что он больше никогда НИКОГДА!!! её не увидит. Он проплакал тогда всю ночь… Но всё это было в другой жизни.

Да, он хотел позвонить. Вначале пошли гудки, потом что-то щёлкнуло, и наступила тишина. Вашингтон. Он мог позвонить в Вашингтон, но телефон не работал. Америка была далеко, и, может быть, там была жизнь. Он тогда ещё не знал, что Вашингтона вот как уже несколько часов не существовало. Страшной силы сейсмические толчки снесли с карты мира большой город. И в этой катастрофе не выжил никто. «Чёрный человек» учился, вначале он черпал информацию из военных компьютеров, а затем горизонт его познаний увеличился до того, что он черпал информацию прямо из вневременного поля земли. Москва тоже молчала. Что случилось там, он тоже не знал. И самое страшное ему предстояло узнать позднее. С этого телефона он мог позвонить в любую точку мира. Дели молчало. Молчал Пекин и Токио.

Был ли кто ещё живой во всём мире, или он один уцелел, он ещё не знал. Как не знал, что собой представляет это чудовище. Из информации из «чёрного ящика» он знал только одно: ответ нужно было искать в будущем.

Он заснул прямо за столом. Утомлённый бесконечным походом и поисками хотя бы кого-нибудь не то что в этом городе, но вообще во всём мире, он уже не держался на ногах; веки слипались. Сон. Это не был в прямом смысле сон. Он казался более реальным, чем сама реальность. Они сидели за столиком и глядели друг другу в глаза. Цветы. Цветы он положил на столик. Да нет, это она положила цветы на столик. Это были розы. Красные розы. Он тогда купил эти цветы на свои небольшие студенческие деньги. Но тогда это было словно в другой жизни. Тогда были люди, отношения, чувства, была любовь, сумасшедшая любовь, которая, впрочем, так и осталась… осталась, но её, ту, которую он  так безумно любил, не было. Странно, но он всё это осознавал во сне. Это был не простой сон. Не простой. Они сидели за столиком. На столе стояли чашечки кофе, и даже во сне он понимал, что это – воспоминания. Но не всё во сне было, как тогда. За окном шёл дождь. По стёклам хлестали ручьи и потоки. Этого не было тогда. Они сидели и разговаривали. Но это было всё не то. Это были не те слова. Он говорил одно, а должен был сказать совершенно другое, но почему-то не мог. Они были совершенно одни в этом мире и не замечали никого. … Теперь не было никого… Лишь тёмный человек. И тогда, в том сне, ему всё казалось, как тёмный человек читает их мысли и наблюдает за ними с хищной плотоядной улыбкой. Он был уже тогда. Это был странный сон. Они вышли, она попрощались, а он так ничего и не сказал… Это была единственная встреча. Больше никогда за стенами университета они не встречались. Она перешла дорогу и скрылась из виду. Она не хотела, чтобы он её провожал. Ливни дождевой воды скрыли её. Он возвращался домой в странном ощущении. Он должен был быть с ней, а уходил один. Вокруг, кутаясь в капюшоны, шли люди. Вообще-то тогда была зима, хотя теперь он уже не помнил этого. Но здесь, в этом сне, шёл дождь, и все были в капюшонах. Когда он проходил снующее море людей, кто-то сказал за спиной: она даже не пригласила его на день рождения. Может быть, там были другие люди, он был не к месту, но его они не интересовали абсолютно; он хотел быть с ней, только с ней. Почему она не пригласила его тогда? Он никогда не понимал её действий; она тоже любила его, он чувствовал это, но, тем не менее, она каждый раз стремилась как можно скорее уйти от него. Что могло быть важнее того, чтобы быть вместе в этом мире? Какие дела могли быть важнее? Все они были такими мелкими и ничтожными по сравнению с любовью. Странно, но во сне он тоже чувствовал и думал. Он думал о том времени, когда ощущал, как он шёл по дороге рядом с базой и ощущал  прикосновение той, которую он так любил. Он не знал почему, но военные хотели вернуть ему её, уже умершую. Они хотели, чтобы они были рядом. Но чёрный человек забрал у него всё, даже воспоминание о ней было омрачено этой тёмной тенью. Чёрный человек поглотил мир. С тех пор, как случилась эта страшная авария, она больше не приходила ему во снах. И он больше не держал её за руку на пустынной дороге. Он просыпался от того, что тёмные глаза самой пустоты смотрели на него. Всё это было во сне. Он видел воспоминания, думал, анализировал. Мысли сменялись другими картинами. Он шёл по улице, но это был уже другой мир. Мир был перевёрнут. Это не были уже обычные люди, которые смеются, ругаются, живут естественными человеческими эмоциями. Здесь всё было неестественно. Внешне всё казалось таким же, но теперь он не был человечным. Шли люди-роботы, у каждого была своя цель: одним смеяться, другим драться, третьим покупать пачку чипсов. Всё в этом мире теперь что-то значило. И ужас теперь заключался в том, что весь этот мир принадлежал чёрному человеку. Он шёл посреди людского моря не так беззаботно, как когда-то. Он шёл и озирался. Шедший сбоку человек мог подбежать и ударить ножом, если чёрный человек захочет этого. Но чёрный человек не хотел этого. Он с интересом и любопытством наблюдал за ним. Чёрный человек был везде. И даже в его голове. Этот сон отличался от реальности только одним: во сне были люди, а в реальности он остался один. Почему он? Как случилось, что исчезли все в этом мире, а он остался? И почему он? Он не мог этого объяснить. Они тогда шли по дороге. Они были вместе. И это не было иллюзией? Неужели? Он не мог поверить, он боялся поверить в то, что это уже стало возможно. Что уже воскрешали людей. Военные воскрешали людей. И почему-то дошло это до него только сейчас. И почему-то они хотели помочь ему обрести его давнюю и единственную любовь. На дальней заброшенной американской военной базе творились чудеса. Но… случилась страшная авария, и тёмный человек поглотил всё. И стал обладателем всех тайн, известных лишь самым посвящённым, которых, быть может, было всего несколько человек в мире.
Время. Что-то стало со временем. Он это чувствовал даже во сне. Оно стало другим. Шёл дождь. На зелёной лужайке прямо на глазах распускались лилии. Такие лилии росли на болоте, но почему-то сейчас они оказались здесь, на зелёном газоне, посреди города. Лилии распускались так быстро, как на ускоренной съёмке. Это было другое время. Быстрое время. И он не просто видел это; он ощущал это. Он посмотрел на свою руку и увидел, как руки покрываются сетью морщин. Это были уже руки старика. Он понимал, что это всего лишь сон, но безумный страх охватил его. Время убивало. Где-то сверху он видел гранитный камень с его именем. Он где-то каким-то чувством осознавал, что умер, что его убило изменённое время. Теперь даже время не было таким, как обычно. Чёрный человек управлял даже временем. Это был всего лишь сон, но он видел: рождение гор и деревьев, животных и людей. За секунду пробежали миллионы лет. Он был причастен к великой тайне. И горы, и ослепляющее сияние вокруг них открывало нечто. Он вспоминал во сне, что что-то слышал о Шамбале, о великих тайнах Тибета. Возможно, это было именно это место. И это сияние дало ему надежду. Он почувствовал, что это огромное сияние – сила, единственно способная противостоять чёрному человеку. Мощь всеослепляющего сияния завораживала. Он оглянулся и увидел: рядом стояла она. Они стояли наверху горы, возле ослепительного сияния.
Он проснулся. С появлением чёрного человека это был первый сон, когда он вновь увидел горы и её. Он вспоминал ощущения сна. Именно возле гор пропал страх. Ведь всё, всё было в руках чёрного человека. Даже время. Но там он был не властен. Там не было времени. Там было нечто. И ему ещё предстояло узнать это.
Видение гор и присутствие её там рядом дало ему надежду. Надежда была. Вероятно, ему предстоял путь туда, где он видел свет и её. Он ещё не знал, что делать, но появилась надежда. А это значило очень многое.
Да, и он вспомнил, что он не ощущал присутствия чёрного человека возле сияния гор. Там не было ни тени его, ни даже его всесокрушающего влияния. Везде, везде он чувствовал, как за ним наблюдает чёрный человек. Как он следит за его мыслями, любыми движением его… Но здесь он был свободен. Он чувствовал подъём сил и необычайную бодрость там.
В комнате было уже светло. Оказывается, он проспал всю ночь. И ещё он почему-то вдруг вспомнил, как он проходил по коридору университета, а она стояла возле деканата. Занятия уже закончились; она стояла одетой в шубку, может быть, норковую, он не очень разбирался в этом. Она стояла и смотрела на него. Это было самое счастливое воспоминание из всех. В этот момент он почувствовал исходящее от неё отношение к нему. Он был ей небезразличен. Это читалось в её взгляде, на её лице. Этого мгновения больше никогда не повторится. И больше никогда он не прочтёт на её лице этой теплоты. Они будут изредка видеться на перерывах занятий, она будет оживленна, весела, или, наоборот. Он будет только догадываться об её отношении к себе, но внешне она больше не проявит никаких чувств; будет стремительно уходить от разговоров с ним. Он никогда не мог понять этого. Она стремилась сделать больше, учиться, для неё станет очень важными дела, всё будет куда-то торопиться, хотя самое главное на тот момент было только одно – любовь, то, что порой мы теряем за всей этой суетой жизни. И порой, возвращаясь в прошлое, он безумно жалел, что ничего невозможно уже изменить. А потом, вместе с ушедшим временем, он потерял её. Навсегда. Когда появились военные, чуть не случилось невероятное: он вновь обрёл её. На какое-то мгновение, это было счастье. Но с появлением чёрного человека он вновь потерял её. Как потерял и привычный мир, теперь уже принадлежащий чёрному человеку.
Дождь. Серый ливень сменился большими хлопьями снега. Погода теперь была не та. Творилось невообразимое: дождь, снег, перепады температур от минус сорока до плюс сорока. Чёрный человек не то экспериментировал, не то просто забавлялся. Для него самого не было секретом, что в наше время уже спокойно могли менять погоду; поэтому это не было для него открытием. Под хлопьями снега он шёл между серых домов по пустынному городу.
Понимала ли она, что она для него значит? Он порой не мог этого сказать. Она не блистала броской красотой, и, возможно, как он думал, и он думал, что не ошибался в этом предположении, комплексовала по этому поводу. Но в ней было нечто, что привораживало всех. И для него всё в ней было совершенно. Это не было простой страстью, это было нечто большее: как будто кто-то на небе специально свёл их вместе. Она нравилась многим. Но он, хотя и не мог читать её мысли, чувствовал её каждой клеточкой. В мире появляются миллионы девушек, но такой, как она, не было никогда. И никогда не будет.
Ветер сменился. Теперь он был злым, холодным. Снег не порхал, он бился в губы, ноздри, глаза. Может быть, во всём этом сумасшедшем мире была только она, кого он любил так безумно…
Когда впервые увидев её, он понял одно: если он влюбится в неё, это будет конец. В те годы он не был той развалиной и никуда негодным человеком, что стал впоследствии: он был подтянут, сосредоточён, его день начинался с раннего утра, он занимался иностранными языками, исторической литературой, он тщательно и точно оценивал людей. Но, увидев её, он был не просто сражён. Он так боялся этой любви. Именно боялся. Боялся, что вся его рассредоточённая жизнь полетит к чёрту. И так случилось. Кроме неё, в этом мире ему никто не был нужен. Он хорошо учился, едва не дотянув до красного диплома. Но теперь появился тот человек, ради которого он готов был пожертвовать всем. И, позови она его, он бросил бы всё... Но у неё были тогда какие-то дела… какие, к чёрту, дела! Лишь впоследствии страсть так охватила его, что он не мог ни о чём думать, кроме неё… Такие, как она, появляются раз в миллионы лет. И он это знал. Это был рок. Судьба. И рок, судьба заключались в том, что им никогда не суждено быть вместе.
Это было его роком. Судьбой – видеть людей. Он не читал их мыслей, он видел нечто большее – их некую потаённую суть, которую никому более не дано видеть. И, заглянув туда, он понял одно: таких, как она, больше никогда не будет. Но самое чудовищное заключилось в том, что она не понимала того, что самое главное для них – это быть вместе. Ибо было нечто свыше, сверху, что свело их вместе. А она, как он думал, не верила в это. И всё самое страшное, как он понял впоследствии, случилось именно из-за этого. И жизнь разлучила их. И чудовищный грузовик смял её несчастный «жигулёнок».
Впоследствии жизнь так била его, что он потерял способность понимать людей, их сущность. Он углубился в себя, сосредоточился лишь на себе одном. Его волновало только одно, внутреннее. Больше ничего его не волновало. Раньше, только посмотрев на человека, он не только понимал его внутреннюю сущность, но и смутно, как в тумане, видел его будущие неприятности и беды. Конкретно, что случится с ним, он не видел, но он видел: с ним будет плохо. И так случалось. Потом это прекратилось. Мрак не был возле конкретного человека, он был везде. А теперь ещё появился и чёрный человек. Возможно, ещё тогда он предчувствовал будущую катастрофу. Но ничего изменить уже не мог; мощный поток подхватил его и понёс; а он был лишь мелкой щепой посреди огромных каменистых утёсов и скал.
Что же это? Воспоминания? Почему и к чему именно сейчас? Среди этого пустынного города, наверное, это было единственное, что связывало его с прежней жизнью. Серые дома, потухшие витрины пустых магазинов, наполовину заваленных снегом… На столбах трепыхались на ветру полуоторванные объявления: продаются очаровательные щенки кокер-спаниеля. Он улыбнулся. Это было словно из прошлой жизни. Как и воспоминания… и во всех воспоминаниях была она…
Она с подружкой шла между дворов, расположенных рядом с университетом, навстречу ему и о чём-то весело говорила. Чёрт подери! На мгновение ему показалось, что это повторилось и навстречу шли ему они… Он схватился за голову. Нет, нет, это невозможно! Здесь, в этом вымершем городе это было невозможно. Он закрыл глаза. Когда он открыл их, видение исчезло. Да и это не могло быть так. Не могло!
Он подошёл поближе. То, что он волею своего воображения принял за милые для него лица из прошлого, оказались две фигуры, прислонившиеся к стене дома. Он подошёл поближе. Это было удивительно. После американцев, выпавших из «хаммера» после аварии, это были первые люди, которых он увидел. Вначале они показались ему живыми. Он был вне себя от счастья, что нашёл кого-то ещё живого в этом пустынном городе. Но подойдя поближе, он не заметил ни тени движения ни на их лицах, ни вообще какого-либо движения с их стороны. Казалось, они замёрзли от холода на улице города. Но, как он понял впоследствии, это было только первое впечатление. Ведь умерли они до той страшной аварии, а все живые просто исчезли, следовательно, они не могли замёрзнуть на улицах уже обезлюдевшего города. Это было двое военных, по крайней мере он понял это по камуфляжным пятнистым бушлатам. Что явилось причиной их смерти, он не мог определить с первого взгляда.
Он залез за пазуху бушлата и нащупал во внутренних карманах документы. Иванов Игорь Евгеньевич. Подполковник ГРУ, - прочёл он на одном документе. Документов у второго не было, но на бушлате второго он прочёл эмблему: ГРУ.электронная разведка. Они тоже были здесь, до страшной аварии. Он не знал, от чего умерли они, но мог лишь догадываться, что причиной их смерти могло быть то же, что и убило американцев в «хаммере»: кто-то дистанционно убрал их. С помощью спецаппаратуры. И, может быть, даже это был чёрный человек. Теперь для него это не представляло никакой трудности. Он владел уже такой чудовищной силы информацией, и с каждой секундой впитывал всё больше и больше. Его прошиб пот.
Сейчас он уже мог анализировать. Единственные люди, которых он видел, были те, кто умер до катастрофы. И, как ни странно, это были военные. И, судя по их документам, наиболее посвящённые в то, что происходило на военной базе в Ф.
Везде мёл снег. Он наметал огромные сугробы, чуть не сбивая с ног. Снег забивался за ворот. Было холодно. Нужно было где-то спрятаться.
Он зашёл в магазин. Прозрачная дверь, наполовину заваленная снегом, поддалась не сразу. Он вошёл вовнутрь. Полки с продуктами, хозяйственными товарами… Но здесь было достаточно холодно. Ему нужно было подняться наверх, где было хоть немного потепелее. Странно, но, только зайдя в магазин, он испытал ощущение, что это когда-то уже было. Возможно, это было только ощущение. И, глядя на бесчисленные ряды товаров супермаркета, он почему-то вспомнил «Туман» Кинга, ту книгу, которую произвела на него неизгладимое впечатление. Это было первое произведение Кинга, что он прочитал, ещё в журнальном варианте, он так переживал над этой книгой. Он прочитал эту книгу ещё подростком. Там тоже военные произвели некий эксперимент, в результате которого появились в тумане чудовища и динозавры из прошлого. Но там люди не были по крайней мере одни. Их было много в магазине, окутанном со всех сторон туманом и выглядывающими из него чудовищами прошлого. А здесь он был один, совсем один. И там была литература. Здесь же была реальность. Настоящая реальность. Пугающая и жуткая.
Наверху, в кабинете заведующего, было потеплее. Хотя и отопление сразу после аварии отсутствовало. Наверх он поднялся по старой, облезлой лестнице. Странно: сверкающий супермаркет с его бесконечными полками с товаром и старая облезлая лестница. Почему-то именно сейчас этот контраст произвёл на него впечатление. Объяснить это было невозможно. Вселенская катастрофа, в результате которой исчезло человечество, и всем завладел чёрный человек с американской базы где-то на окраине погибающей империи, и этот ничтожный пустяк – облезлая лестница на фоне сверкающего супермаркета. Но наше сознание порой непредсказуемо. И какая-нибудь мелочь может произвести большое впечатление. Он осмотрелся. Кабинет был маленький. Чёрная офисная мебель, как и полагается у нынешних менеджеров, папки, органайзеры, неработающий компьютер (ведь сейчас электричества не было нигде) на столе… Она, она… Если бы в этом мире была ещё она… Он бы не желал ничего больше. Быть вместе, хотя бы одно мгновение, как у Гёте: Мгновение, ты – прекрасно. И – всё! И больше ничего не надо. Быть с любимой, держать её за руки, смотреть в её глаза, любить, любить… И можно умереть.
Он сходил вниз, взял колбасы, хлеба, конфет, минеральной воды. Позавтракав, он почувствовал, что его начинает клонить ко сну.
Он помнил каждую встречу с ней, когда он, практикантом, вёл у неё занятия; ведь они учились на одном факультете, он – немного на старших курсах, она – немного ниже. Возможно, он был слишком глуп. Он был слишком серьёзен, его впереди ждала большая карьера, и эта встреча… Это был гром среди ясного неба. И, хотя он был настроен на делах, он не мог ни о ком думать, кроме, как о ней. Если бы всё было возможно повернуть назад… Как много он думал об этом. И почему он не сказал: - М, я люблю тебя, я хочу быть с тобой всегда. Да, она, вероятно, это понимала, но это признание, вероятно, могло изменить многое. Так думал он. Или хотел думать. Как часто ему хотелось додумать те встречи. Которые могли бы быть, но не состоялись. Как они вместе гуляют в парке, как вместе отдыхают где-нибудь на блестящей речке, как вместе пьют коньяк при свечах, как при ударах курантов чокаются стаканами с шампанским. И при этом – они  - одни. Но этих воспоминаний не было. Эти воспоминания были где-то в воображаемом прошлом. Которого не было. Господи! Но почему он не был таким, каким должен быть! Господи, почему она!… Как часто, гуляя с кем-то вдоль речки, он думал: но почему это – не она?!
Вечерело. Хотя, при летящем снеге и постоянной пасмурной погоде, было достаточно темно. В кабинете было не то что слишком холодно, но и не слишком тепло.
Боль. Головная боль мучила его. Он сходил вниз, в зал супермаркета, взял коньяку и виски, и налил себе. Боль, конечно, не отпускала его, но теперь он уже не так чувствовал её… Отчего эта боль? Ну да, конечно, всё этот чёрный человек… После очередной рюмки он стал представлять ситуацию не в таком чёрном свете, а потом он забылся. Это был сон, вызванный алкоголем… И даже во сне он чувствовал страшные головные боли… Он шёл по тёмным коридором какого-то учреждения. Возможно, это была база. Да, да, это было именно то место, откуда всё начиналось… За пультами управления не было никого. Пустые стулья, столы в полумраке отсвечивали проникавшим из окон светом луны… Он подошёл к окну. На улице, посреди заиндевевших деревьев, в свете луны, стояла она. Она стояла в той же шубке, что и тогда, напротив деканата. Он хотел подойти к ней, но стекло мешало ему. Он упирался в него ладонями и хотел выйти наружу. Всего лишь стекло разделяло их. Она стояло так близко, что он видел её глаза…
Он проснулся. Видение её напротив него долго не покидало его. На часах было около двенадцати ночи. Время шло, хотя в этом пустынном, обезлюдевшем мире, оно не имело уже никакого значения…
Он чувствовал, что не выспался, что хотел спать ещё, тем более с выпитого кружилась голова, и он не мог сосредоточить взгляд на каком-то предмете. Качался стол, шкаф, пол. Чтобы восстановиться, он решил поспать ещё. Приоткрыв глаза, он снова впал в дрёму. Сон продолжался. Он снова, также был там, на американской военной базе. Он уже не помнил, что стоял у окна, он снова шёл куда-то по бесчисленным тёмным коридорам базы. Проходя по коридорам, он заглядывал в пустые помещения, не обнаруживая там ни единой живой души. В каждом кабинете всё было одинаково: стулья, столы, чёрные, ещё более чёрные, чем сама темнота, умолкнувшие экраны компьютеров. И, зайдя в очередной кабинет, он ожидал увидеть то же самое: пустую комнату, пустые стулья и столы. Но там за монитором на стуле сидел кто-то. Он обрадовался. – Эй, - обратился  он. – Вы! – живы? Он видел лишь его со спины. Он сидел за компьютером. Во мраке это был всего лишь тёмный силуэт. Чёрная фигура обернулась. Он не увидел ни лица, ни одежды. Это был лишь чёрный силуэт. Это не был человек. Это был он. Не было сказано ни слова. Он смотрел на него. А чёрный человек – на него. Он почувствовал, как по телу побежали мурашки. Он не мог шевельнуться, хотя очень хотел.
Пробуждение было кошмарным. Он проснулся с испариной пота на лбу. Да, теперь предметы не качались, хотя и голова казалась чугунной. Но последние видение сна… Они были ужасны. Ему показалось, что теперь выхода нет. …Чёрный человек, вторгшийся даже в его сны…
Ветер. На улице поднялся ветер. Снег. На улице мело.
К утру на улице стоял морозец. Деревья стояли в инее, как во сне. Парк. Он шёл по заснеженному парку, и ему казалось, что это всё когда-то было. Он шёл, наверное, не больше двадцати минут, и за это время появилось солнце, на тропинке появились проталины, снег вокруг стал рыхлым и ноздреватым. Воздух был теперь не морозным, он был свежим, чуть прохладным. Запахло весной. Климат менялся. Всё теперь стало другим. Погода, время теперь не шли по своим законам. Всё теперь было во власти чёрного человека. На небо набежали тучи и скрыли солнце. Стало пасмурно. Но везде уже бежали ручьи.
Он вышел из парка к серым пятиэтажным зданиям. Казалось, он шёл не больше получаса, но почему-то страшно устал. Он зашёл в старый подъезд с облезлыми стенами, сел на пол и прислонился к стене. Откуда он появился, этот чёрный человек? Какие его были цели, какие его были мысли? Чем он руководствовался в своих действиях? Какая цель была его появления? Ну, на этот вопрос ответ он почти уже знал… Эти и другие вопросы не давали ему покоя. Но это ему предстояло узнать позже…
Когда он зашёл в подъезд, ему показалось, как вслед за ним скользнула чёрная тень. Он уже не мог сказать, была ли это его собственная тень или это был чёрный человек… Мысли путались… Он засыпал. Он был вроде как в своей старой квартире. Он лежал и не мог проснуться. Это было ужасно: во сне ему снилось, что он не может проснуться… В кресле сидел человек и улыбался. Он ничего не делал. Он просто сидел и улыбался, наблюдая за его попытками проснуться.
Ему снилось, как он пытался привстать, но ничего не получалось. Он пытался открыть глаза, но не мог. Наконец он спустил ноги  с кровати на пол.
Он проснулся. Он был всё там же, в старом облезлом подъезде. Он был безумно рад, что наконец проснулся по-настоящему, но… весь последующий день он боялся заснуть. Даже когда безумно хотелось спать. Он всё боялся, что может не проснуться.
Город замело. Снег шёл большой, крупный, хлопьями. Небольшие горки снега превращалась в большие сугробы. Когда он вылез из подъезда, было холодно и ничего не видно. Вокруг стояла сплошная снежная пелена.
Поёживаясь от попадавшего за шиворот снега, он дошёл до перекрёстка. Светофоры не горели. Среди валившего снега они выглядели потухшими и безучастными. Возле светофора стояла пробка из трёх рядов машин. В них не было никого. Впрочем, ничего другого он уже не ожидал увидеть…

                Дорога на Шамбалу
Содрагаясь от холода, он добрался до машины и открыл дверцу. Он во что бы то ни стало должен был добраться до Тибета и найти там Шамбалу.
Машина долго не хотела заводиться. Наконец она затарахтела и двинулась.
Дорога была длинной. Он помнил только одно: как он забрался в машину. Дальше его сознание шло на автопилоте. Проносились мимо километры шоссе; он мчался к заветной цели.
Сны... В те часы, что он отводил на сон, ему снилась она. Её лицо... Он совершенно отчётливо, явно видел её лицо прямо перед собой... Казалось, она звала его... Просыпаясь, он чувствовал только одно: надо ехать. С каждым километром приближения к цели сны становились всё более долгими и он всё дольше видел её во сне.
Это случилось... это случилось... теперь он уже и не мог сказать, на какой день его поездки случилось с ним это происшествие, происшествие, которое чуть не разрушило его планы добраться до Шамбалы. Он ехал по вечерней трассе, когда вдруг что-то чёрное мелькнуло перед колёсами его машины. Он еле успел затормозить. Дорогу пересекала большая, метра в два шириной, трещина.Он остановился прямо перед ней. Он открыл дверь машины и вылез. Объехать провал не было никакой возможности. С обеих сторон дороги были наметены высокие сугробы. Это был первый случай, поставивший под вопрос его планы добраться до Шамбалы.
Он вышел из машины и побрёл пешком. Что случилось с дорогой в этом месте? Он почти не сомневался, что это было дело рук чёрного человека. Землятресение, вызванное им, чтобы разрушить в этом месте дорогу. Он почти не сомневался в этом. Чёрный человек во что бы то ни стало не хотел, чтобы он добрался до Шамбалы. Он шёл несколько дней, пока, наконец, не достиг небольшого городка, где нашёл очередную машину и двинулся дальше.
Он уже и потерял счёт бензозаправкам, пустым и безлюдным, указателям километров, пунктам пропуска через государственные границы, таким же пустым, когда в один ясный безоблачный день на горизонте не показались горы... Цель была близка. По крайней мере, так он думал тогда.
Он проехал ещё, наверное, не менее суток, когда он, наконец, достиг самих гор. Дальше надо было идти пешком. Чего он ждал? Чего он жаждал? Надежда... Пожалуй, это было единственное слово, что придавало ему сил не упасть духом и двигаться дальше. Надежда найти в Шамбале место, неподвластное чёрному человеку. Он не знал, что встретит его в Шамбале и ему ещё предстояло это узнать.
Дорога в горах тяжела; он несколько раз чуть не срывался со скал в пропасть, но полз дальше.
Весь день падал снег; окоченевшими руками он вцепливался в редкие кусты растительности и полз. И полз.
Прошло несколько часов... сколько? он не знал, он потерял счёт часам, с тех пор, как он полз по горным склонам, как вдруг произошло нечто...
Огромная лавина сорвалась сверху и скатилась вниз. За эту секунду он успел многое передумать. Он думал, что это – конец.
Когда всё было кончено, он открыл глаза. Маленький голый кустик покачивался в нескольких метрах от него. Лавина едва не задела его. Да... И в тот момент, когда скатилась лавина, ему ещё показалось, как чёрный человек стоял внизу и улыбался... Он едва не погиб. И этот момент рядом был чёрный человек.
Снег... Всё время шёл снег... Он полз уже несколько часов, когда, наконец, снег прекратился. Выглянуло солнце. И в этот момент он не поверил своим глазам. Неописуемое зрелище открылось ему. Вверху, всего в нескольких метрах от него, блистала и сверкала, совсем как в его снах, голубоватым свечением, вершина горы. Несколько метров, и он оказался на вершине.
Совсем рядом, в нескольких шагах от него, стояла она, та, что он потерял много лет назад.Она была в зелёном платье... в том, что он впервые увидел её. Она стояла и улыбалась.
Задыхаясь от радости, он бросился вперёд. Их объятия встретились, и губы сами нашли друг друга.
- Как ты здесь оказалась, - хотел прошептать он, но губы молчали; их разговор был мысленный.
- Я всю жизнь ждала тебя, - прошелестело рядом.
- А где чёрный человек?
- Вот он. - И он увидел под ногами фигурку-амулет из дерева маленького чёрного человечка сантиметров в десять. - Он превратился в это, едва ты добрался до Шамбалы. Здесь нет времени и ничего, что стесняет людей, и чёрный человек также не властен над Шамбалой.
- Это – Шамбала?
- Да. Шамбала ждала тебя. Только тебя.
- А что случилось с людьми?
- Они все вернулись, и всё вернулось к прежней жизни, едва ты добрался до Шамбалы. Поэтому чёрный человек и не хотел, чтобы ты добрался сюда.
- А что будет с нами?
- Пойдём, - сказала она, и он увидел, что на вершине горы стоит маленький чудный домик. И он взял её за руку. Они стояли высоко-высоко в горах. Совсем рядом плыли белоснежные облака... сверкал ослепительный белый снег под ногами. И они были вместе. Теперь навсегда.