Крылья ангелов. Сказка

Девушке, чьего имени я до сих пор не знаю

Гармония, знаешь ли…

Здравствуйте. Меня зовут Элизабет.
Вы можете звать меня Элли, или Бесси, или Бетси, или Лиззи. Как угодно, но только не полным именем. Оно красивое, но такое строгое и взрослое, что иногда немного пугает меня, и мне неловко, когда меня называют так. Ведь мне всего шесть… сотен лет, я совсем еще юный ангел. 
И так как я еще ангел-юниор, то я, как и все, посещаю школу ангелов, чтобы выучиться и стать ангелом-хранителем для какого-нибудь хорошего человека. Это моя мечта, и я очень стараюсь учиться хорошо.
Место, где я живу, не похоже на небо, но я никогда не задумывалась о том, что это. Там просторно и светло, а я люблю свет, очень.
За шестьсот лет со мной не случилось совершенно ничего необычного, поэтому мне и рассказать-то нечего. Но некоторое время назад произошло кое-что, что изменило всю мою жизнь.
Это было так. Закончив с уроками, я приготовила портфель назавтра, заложила в него все учебники и тетради, потом расправила постель и, положив свой нимб на подушку, пошла в ванную комнату, чтобы умыться. Я всегда оставляю нимб в спальне, когда иду умываться, чтобы не намочить его нечаянно. Нимб – это ведь так важно для ангела!
А когда я вернулась обратно, нимба не было на месте! Я все обыскала. Я бегала по всему общежитию и всех расспрашивала, умоляя сказать, кто подшутил надо мной, но никто ничего не знал. Действительно, никто не стал бы шутить надо мной так жестоко. Значит, нимб пропал.
Это было ужасным потрясением. И – вся в слезах – я отправилась к ректору. Я все ему рассказала и спросила, что же мне делать, ведь без нимба я не смогу стать ангелом-хранителем никогда, как бы хорошо я ни училась! Эта мысль приводила меня в отчаяние.
- Что ж! – вздохнул ректор. - Должно быть, это снова он. Он так и не оставил свои мерзкие козни!
Я стала просить рассказать мне, о ком он говорит, и, поразмыслив немного, ректор поведал мне такую историю.
- Ты стала не первой жертвой, Элизабет, - сказал он. - Я думаю, что твой нимб похитил демон Обсидиан. Он живет в кромешной тьме по ту сторону света и уже многие сотни лет ворует нимбы лучших учеников нашей школы, лишая нас тем самым лучших кадров, а грешников – защиты от искушений. Увы, но ни у кого из ангелов, обворованных им, не хватило силы духа и стойкости, чтобы перейти мост и положить этому конец. Но, быть может, ты – ведь ты одна из лучших и так верна своему долгу! – сумеешь остановить его?
- Но как же я смогу остановить этого демона, ректор? – всхлипнув, спросила я. - Возможно ли это для меня без нимба?
Ректор пристально посмотрел на меня и задумчиво улыбнулся.
- Вот именно без нимба для тебя это более чем возможно, - ответил он, - ведь, пока его нет над твоей головой, ты не совсем ангел. Ты можешь избавить всех нас от Обсидиана, и никто не вспомнит об этом после, когда ты снова станешь ангелом.
Услышав эти слова, я очень сильно испугалась.
- Но как же так, ректор?! – воскликнула я. - Неужели Вы хотите, чтобы я убила его?! Ведь это же страшный грех!
Но ректор ответил:
- Убийство демона – это не грех! Впрочем, тебе решать, Элизабет, убить ли его и снова стать ангелом или навсегда покинуть это место. У тебя будет только три дня, дольше я не смогу скрывать произошедшее от Совета Попечителей. Возьми это. Если ты решишься, то лишь этим оружием ты сможешь ранить Обсидиана.
И, положив на стол передо мной большой кинжал из черного камня, он вышел из комнаты. А я осталась там и проплакала до утра.
Мне было очень страшно. Тогда я даже не задумалась о том, насколько я слаба по сравнению с демоном. Эта мысль ни на миг не посетила меня. Мне просто казалось ужасным, что ради возвращения нимба мне придется убить его. Но больше всего на свете я хотела стать ангелом-хранителем для хорошего, по-настоящему хорошего, человека, чтобы оберегать его душу и мысли от таких, как этот страшный мерзкий Обсидиан. И ведь убить демона – это не грех. Ректор так сказал. И поэтому, проплакавшись, я взяла кинжал и направилась к выходу из школы.
За ее воротами мир был совершенно другим, чем он казался мне раньше. Я не видела ни солнца, ни звезд, которые, как мне казалось, освещали нашу жизнь в школе. Все вокруг было гладким, ровным и совершенно белым. И, ступая по этой тверди, я даже не могла понять, куда именно иду. Я знала только, что первым, кто встретится мне по ту сторону моста, будет Обсидиан, и я убью его.
Однако с каждым шагом вокруг становилось все темнее, темнее, темнее. И, наконец, я оказалась в кромешной тьме. Я не знаю, как долго я шла в темноте, только постепенно она стала рассеиваться, и, наконец, я увидела впереди что-то светлое. Этот свет ни капельки не был похож на то сияние, которое видела я в школе, но, тем не менее, это был свет, и я поспешила на него, крепко сжимая в руках свое оружие.
Пройдя еще некоторое расстояние, я смогла различить в тусклом свете темную фигуру. Это был очень большой, просто огромный, демон с широкими и сильными черными крыльями. Он сидел в центре световой сферы, глядя на светящийся шар в своих руках и что-то недовольно бормоча. В школе нас учили, что с помощью таких шаров демоны отыскивают среди людей слабые души, чтобы сбить их с истинного пути. И едва я увидела, что демон занят именно этим подлым делом, как страх исчез из моего сердца, и я смело шагнула к нему. Слишком смело, наверное…
- Прекрати немедленно! - воскликнула я, направив на него кинжал.
В этот момент, увидев в глубине шара отражение какого-то человека, демон поджал губы и уже пробормотал: «Ну, ты, что ли?» - но, услышав мои слова, он отбросил шар за спину и обернулся ко мне. И мне снова стало страшно при виде его темного жестокого лица и холодный, черных, как угли, глаз. Вздрогнув, я отступила назад. Не знаю, как я устояла на ногах. Они у меня подкашивались от страха. И я была уверена, что порождение тьмы уничтожит меня сию же секунду.
Но демон удивленно посмотрел на меня, потом он прищурился, встряхнул головой, встал, подошел поближе и, не обращая внимания на оружие в моих руках, наклонился к моему лицу.
- Ребенок? - произнес он растерянно, и его голос вовсе не показался мне пугающим. - Как ты сюда попала, девочка?
Собравшись с духом, я вновь направила на него кинжал.
- Не смей вредить людям! – воскликнула я со слезами на глазах. - Не смей обижать их, чудовище! И отдай мой нимб немедленно! Иначе я убью тебя!
Слезы градом катились у меня из глаз, и я почти ничего не видела из-за них, только чувствовала, как острие кинжала упирается во что-то твердое, и все пыталась заставить себя нажать посильнее, но у меня никак не получалось, и от этого я плакала еще отчаяннее.
- Отдай мой нимб, Обсидиан! – повторила я, заикаясь. - Я серьезно! Я убью тебя! Убийство демона – не грех!
Зажмурившись, я попыталась еще раз ранить его, но я не могла сделать этого. Вопреки всему, мне было жаль убить даже демона. И от осознания своей слабости и безволия я горько разрыдалась.
Я перестала плакать, только ощутив, как кто-то забрал кинжал у меня из рук. Открыв глаза, я увидела сквозь мутную радугу слез огромную фигуру демона над собой. Он задумчиво вертел в руках кинжал и тяжело вздыхал.
- Поранишься еще… - произнес он, наконец, и выбросил мое единственное оружие в темноту.
- Ну, так как тебя зовут, и как ты оказалась в этом месте, девочка? – спросил он, заглянув в мои расширившиеся от ужаса глаза. Я даже перестала заикаться.
- Ты выбросил его! - прошептала я изумленно.
Демон сердито поджал губы.
- Детям ни к чему оружие! – изрек он совершенно серьезно. - Так как твое имя? Мое ты, похоже, уже знаешь…
И, усмехнувшись, он устроился у моих ног, ожидая ответа. Я долго молчала, глядя на него.
Вблизи демон Обсидиан вовсе не казался страшным, он даже был милым… в какой-то степени. И он не пытался причинить мне вред, а ведь в школе нам рассказывали о демонах совсем иначе! Но, кроме всего, как же мне нравились, как восхищали меня его огромные сильные крылья! Мне о таких оставалось только мечтать, тем более, теперь, когда я лишилась нимба.
Сев рядом с демоном, я еще раз исподлобья заглянула ему в лицо. Нет, он совсем не казался страшным, хотя и был довольно страшненьким, надо признать.
- Зачем ты украл мой нимб? – обижено шмыгнув, спросила я. - Что я тебе такого сделала?
Бросив мне на колени черный носовой платок, такой большой, что мне из него можно было бы нашить десяток, демон недоуменно покосился на меня.
- Нос вытри для начала! – произнес он повелительно, и я поспешила высморкаться. - А теперь, наконец, назови мне свое имя! – добавил демон сердито. - И расскажи, как попала на мост. И почему ты все время говоришь о нимбах, вообще?
- Меня зовут Элизабет, Элли, - тихо ответила я. От страха я говорила так тихо, что сама не слышала своего голоса. Но едва я вспомнила, почему я здесь, как страх чудесным образом исчез снова. - Я ангел. И ты должен это знать, ведь это ты похитил мой нимб! – воскликнула я гневно. - Верни его обратно!
Заинтересованность на лице Обсидиана сменилась разочарованием.
- Не ребенок? - уточнил он расстроено.
- Не ребенок! – подтвердила я. - Мне шесть сотен лет, и я лучшая ученица школы, а ты похитил мой нимб, чтобы я никогда не стала ангелом-хранителем! Верни его!
- Ничего об этом не знаю, - скиснув, демон сложил крылья и упал на спину, глядя куда-то вверх, в темноту. - Ты обратилась не по адресу, девочка. Кстати… - он приподнялся на локте, и в его черных глазах вновь сверкнуло любопытство, - а кто дал адрес? И кинжал? Не сама же ты додумалась?
- Ректор… - прошептала я в ответ.
Я совершенно запуталась. Не знаю, почему, но у меня не возникло даже самого крохотного сомнения в честности демона. Но и подвергнуть сомнению честность ректора я тоже не могла. Это был тупик.
- Про убийство демона, которое – не грех – это тоже его слова? - усмехнулся Обсидиан, и в его голосе мне почудилась горечь. - А еще лучшая ученица! – хмыкнул он, погодя. - Скажи мне, Элли, разве бывают исключения из грехов?
Я неосознанно замотала головой, и, посмотрев на меня, демон усмехнулся снова.
- То-то же!
- И все равно, все равно… - пробормотала я растерянно, - вы заставляете людей грешить, строите разные мерзкие козни и крадете нимбы! Вы плохие!
Обсидиан закинул голову и снизу вверх посмотрел мне в лицо. Его глаза смеялись в это мгновение.
- Снова ты за свое! Говорю же: не брал я твой нимб! – сказал он. - Да и остальное… Ты вообще хоть раз пробовала заставить человека грешить? Это, знаешь ли, трудная работа! Люди так обленились, - он снова лег на спину и грустно вздохнул. - Просто и не знаешь, чем их соблазнить… И что это за «разные мерзкие козни»? В школе научили? Звучит неопределенно.
Я невольно улыбнулась этим словам. На самом деле, мне самой всегда жутко интересно было, что за мерзкие козни строят демоны, но спросить профессора я не решалась, а тут такой случай.
- Ну, а что вы делаете, если не мерзости? – спросила я. - Вы же соблазняете людей делать что-то нехорошее, а это плохо. Так?
- Ну, не совсем так, - пробормотал Обсидиан устало. - На самом деле, мы всего лишь подталкиваем некоторых скучных людей, чья жизнь невыносимо скучна, к поступкам, которые не следовало бы совершать, чтобы вы потом учили их находить выход, и их жизнь уже не была такой скучной. Гармония, знаешь ли…
И, сказав это, он закрыл глаза и мгновенно уснул, а я осталась сидеть рядом с ним.

Горные цветы

И пока демон спал, я никуда не отходила от него. Я легко могла бы убить его кинжалом, который дал мне ректор – Обсидиан отбросил его совсем недалеко, – но к этому времени я вполне ясно осознала, что не хочу убивать даже демона, каким бы страшным и жестоким он ни был. А Обсидиан не казался мне жестоким почему-то.
Ведь он не причинил мне вреда, хоть я и напала на него, так? И он был очень терпелив со мной, как с ребенком. Он ведь и принял меня за ребенка вначале.
Ну да, мы, ангелы-юниоры, не можем похвастаться прекрасной внешностью. Дети. Как есть, дети. И нам не повзрослеть раньше, чем повзрослеют наши сердца, отринув всю грязь тленного мира и полностью примирившись с вечными заветами милосердия. За шестьсот лет я так и не достигла этого.
Вспомнив о своем несовершенстве, я грустно вздохнула. И в то же самое мгновение черные глаза демона, распахнувшись, весело сверкнули мне в лицо.
- О чем печалишься? - спросил он с улыбкой.
Он выглядел так, словно ничего необычного с нами не произошло, а ведь у меня, между прочим, нимб украли! Эта мысль очень рассердила меня.
- Ну, да, тебе-то не о чем печалиться! – пробормотала я обижено, отворачиваясь от демона. - Твои рога никто не поскручивал, пока ты зубы чистил!
Хохот Обсидиана оглушил меня. И, обернувшись, я увидела, что он снова упал на спину и потирает ушибленный затылок.
- Элли! Дитя, нельзя же так! – простонал он. - Ты едва не убила меня! Не думал, что среди ангелов есть такие милые маленькие девочки, - и, предупредив мой протест, он добавил монотонно: - Знаю, знаю, тебе целых шесть сотен лет. Только не особо ты выросла за это время, а, лучшая ученица?
И снова он обидно рассмеялся, только в этот раз мне решительно нечего было возразить на его слова. Действительно, прошло шесть сотен лет, а я ни капельки не повзрослела. Должно быть, мне никогда не стать такой чистой, какими должны быть настоящие ангелы.
- Ты чего? - возникнув прямо передо мной, мгновенно переменившееся лицо демона было теперь растерянным и даже немного испуганным, наверное, если можно говорить об испуге у демона. - Элли, ты что? Я же пошутил! – произнес он обеспокоенно, заглядывая мне в глаза, и пробормотал хмуро: - Надо было помнить, как туго у вас с юмором!
- Нормально у меня все с юмором! - быстро возразила я.
Обсидиан сел напротив и удивленно посмотрел мне в лицо.
- Почему же ты плачешь? - спросил он.
И только теперь я заметила крупные слезы, которые – одна за другой – скатывались по моим щекам и, срываясь с кончика носа, исчезали в темноте, оставляя после себя только едва различимый звук удара.
- Я плохой ангел, - вздохнула я безнадежно, вытерев глаза. - За шестьсот лет я так и не научилась ни смирению, ни милосердию, ни смелости, еще и нимб потеряла вдобавок. Я – худший из юниоров!
И снова я расплакалась. Огромная когтистая лапа демона осторожно коснулась моих волос.
- Что уж сразу – «худший»? – усмехнулся он снисходительно. - Уверен, есть похуже тебя, - и, встретившись взглядом с моими злыми заплаканными глазами, он добавил серьезнее: - А все эти вещи, которым ты якобы должна была научиться… как бы ты научилась им в школе ангелов? – я сопнула носом и впервые начала прислушиваться к его словам, и тогда Обсидиан продолжил задумчиво: - Это не серьезно, Элли, учиться смелости там, где нет страха, милосердию – там, где нет жестокости, и смирению – там, где нет никакого подавления. Ведь, правда же, в школе к тебе все очень добры?
Я коротко кивнула, не отрывая от темного страшного лица огромных от изумления глаз. Слова этого демона во второй раз поражали меня.
- Вот видишь? Они бы не причинили тебе никакого огорчения, - улыбнулся он. - А как бы тогда ты научилась быть сильной и преодолевать себя? Знаешь, горные цветы плохо растут в оранжереях…
- Не знаю я никаких горных цветов! – пробормотала я, теребя подол своего платья. - Я никогда и нигде не была, кроме школы.
Когти демона сжали мой подбородок, и, ойкнув, я вынуждена была вновь поднять на него взгляд. Обсидиан выглядел ошеломленным.
- Погоди-погоди! – произнес он быстро. - Как это «совсем нигде»? Значит, ты не видела ни земли, ни людей, которых должна будешь защищать? – демон задохнулся от возмущения. - Но ведь ты не сумеешь защищать их, если не будешь любить всем сердцем… или как там у вас!
Дернувшись, я вырвалась из лап демона и потерла подбородок. Удивительно. На нем не осталось ни единой царапины.
- Я люблю людей! – воскликнула я горячо. - Я всем сердцем их люблю, я знаю, что они хорошие…
Обсидиан пренебрежительно отмахнулся от этих слов.
- Да что ты вообще знаешь? – бросил он. - Ты даже не видела их!
- Но я верю… - начала, было, я, но презрительный смех демона оборвал мою речь.
- Вот на этом у вас все и завязано! Я верю, я знаю! Не видела, но точно знаю, что хорошие! – передразнил он меня. - Поэтому вас и не выпускают из ваших школ-оранжерей. Потому что стоит вам единожды увидеть людей во всей их мерзости, и вы бы возненавидели их и, уж точно, не смогли бы защищать…
Он хотел сказать еще что-то, но я не могла вынести продолжения этого монолога и, вскочив на ноги, приблизилась к Обсидиану, сильно сжимая крохотные кулачки.
- Я никогда не буду ненавидеть людей! – воскликнула я. - Я знаю, что они поступают плохо иногда, но это не делает их совсем плохими…
- Дитя! - хмыкнул тот, но в этот раз он не смог заставить меня замолчать.
- И я буду любить их любыми! - выкрикнула я, как могла, громко.
Демон посмотрел на меня с интересом.
- Даже увидев их мерзкую натуру? – спросил он. - Все их слабости и все грехи?
- И даже тогда!
- На спор? – быстро спросил Обсидиан. - Я покажу тебе их, и, если ты их не возненавидишь, помогу найти твой нимб даже в глубинах ада.
Увидев у своего носа когтистую лапу демона, я немного растерялась, но это продолжалось совсем недолго. И, вложив свою руку в его ладонь, я ответила решительно: «Да как угодно!» В то же мгновение я поскользнулась и полетела в бездонную сверкающую воронку.
Первым, что я услышала, придя в себя, было недовольное бормотание Обсидиана.
- Да что ж ты за ангел такой? – вздыхал он, гладя меня по голове. - От любого пустяка сознание теряешь! Понятно, почему у тебя до сих пор не выросли крылья!
Последние слова меня сильно задели. Крылья всегда были моей мечтой. Настоящие крылья ангела, а не то, что было у меня.
- Отпусти меня! – взвизгнула я, отбиваясь от демона, который, впрочем, был совсем не против меня отпустить. Кажется, я его немного напугала.
- И не трогай мои крылья! – всхлипнула я воинственно, вскочив на ноги. - Не твое дело, есть они у меня или нет! Без нимба у меня их вообще никогда не будет… - добавила я тише и, оглядевшись, спросила удивленно: - И куда ты привел меня? Где люди?
Действительно, кроме серых облаков, я не видела абсолютно ничего вокруг. Правда, еще – впервые в жизни – я чувствовала на своей коже порывы ненастного ветра, впервые вдыхала запах весны и бензина, и впервые мне приходилось щуриться от колючей пыли, летящей мне в глаза, и птиц над своей головой я тоже видела в первый раз. Это было маленьким открытием для меня. Маленьким, конечно. В школе бы надо мной посмеялись, узнав, что я была так счастлива, вдыхая городской смок, глядя на ворон и продрогнув до самых костей от весеннего ветра. Но в школе – они ведь никогда не видели ничего подобного. И поэтому я стояла, смотрела и улыбалась, как дурочка, всей этой серости.
Накрыв мои плечи своим черным плащом, Обсидиан глубоко вдохнул весенний воздух и улыбнулся, посмотрев на небо.
- Они думают, что мы обитаем там… - прошептал он, - глупцы!

Грехи и пороки

- А мы разве не там живем? - спросила я удивленно, снизу вверх посмотрев на демона.
Он казался очень печальным в эту минуту, и, не знаю, почему, но мне стало жаль его. Легко коснувшись ладонью моих волос, Обсидиан странно улыбнулся в ответ.
- Конечно же нет, глупенькая! - сказал он. - Это только люди могли выдумать столь несообразную нелепицу.  Ну что, Элли, ты все еще хочешь увидеть их? Или повернем назад?
Не знаю, зачем он спросил это тогда. На мгновение мне показалось, что демон сжалился надо мной, что он не хочет разочаровывать меня в людях, которых я с такой готовностью решила любить. Но я-то ведь знала наверняка, что полюблю их любыми! И потому я решительно отвергла предложение вернуться. Обсидиан снова задумчиво улыбнулся.
- Ты упрямая девочка, Элли! - сказал он, осторожно щелкнув когтем мне по носу. - Что ж, тогда идем. И помни, что этот выбор ты сделала сама.
Я кивнула и уже приготовилась к новому падению (как-то ведь мы должны были спуститься с облаков), но вместо этого Обсидиан подвел меня к краю тверди, на которой мы находились, и  указал вниз.
- Взгляни для начала на это, - сказал он.
Только теперь я увидела вдруг там, ниже облаков, ни с чем несравнимое нечто, состоящее из стекла и бетона, ярких огней и мокрых от недавнего дождя деревьев, и парящей весенней земли, и сотен еще неизвестных мне предметов, звуков и запахов, каждый из которых был по-своему восхитителен. Но главным, что я увидела в тот день, что  узнала и полюбила всем сердцем с первого же мгновения, были крохотные серые фигурки внизу. Люди.
Опустившись на колени, я долго вглядывалась в их толпу. Все они куда-то спешили, толкались и ругались, смеялись и играли с детьми, и каждый из них казался мне замечательным, добрым и красивым. Особенно дети. Они были такими необыкновенно очаровательными в тот, первый, день, какими не были уже больше никогда. Наверное, это я со временем утратила былую чуткость. Но тогда я была восхищена абсолютно всем.
- Это город, - прозвучал надо мной монотонный голос Обсидиана. - Если ты не передумала, мы можем спуститься вниз, и тогда ты увидишь сама, что люди не стоят и капли твоей любви.
Услышав эти слова, я резко вскочила на ноги и  обернулась к демону.
- Неправда! - воскликнула я, шагнув к нему. - Как ты только можешь говорить такое?! - и, немного поразмыслив, я добавила уныло: - И как мы можем спуститься к людям в своем нынешнем обличии?
Обсидиан устало вздохнул в ответ.
- Элли! Как ты умудряешься только быть лучшей ученицей? - усмехнулся он, отряхивая пыль с моего платья. - Ты так рассеянна!
И, едва я хотела возразить, как заметила вдруг, что черных крыльев нет больше у него за спиной. Быстро оглянувшись, я увидела, что и мои крылышки пропали тоже. Это меня не слишком испугало. Даже немного обрадовало, если честно.
- Теперь мы похожи на людей? - спросила я тихо.
Обсидиан снисходительно усмехнулся и осторожно заколол мои волосы красивой розовой заколкой.
- Не отличишь! - ответил он и, протянув мне руку, добавил, как мне показалось, ободряюще: - Идем. Ты же хотела увидеть их?
Не задумываясь, я вложила свою ладонь в его. Второй раз в жизни и, более того, второй раз за этот день я так просто доверялась демону. И теперь я даже чувствовала облегчение, доверив ему себя, словно он, такой большой, сильный и мудрый, мог стать для меня надежной опорой в этой жизни, где я была так одинока до его появления. Я совсем забыла все лекции профессора о демонах, которые раньше — еще совсем недавно — помнила наизусть. Мне не хотелось искать в Обсидиане врага. Мне нужен был друг, и почему-то мне казалось, что он может стать мне другом. Хотя, конечно же, это было совсем не так. Демон остается демоном независимо от того, что Вы думаете о нем, не так ли? И он оставался демоном, я оставалась ангелом, и мы оставались врагами друг другу. Но, в конце концов, это так приятно — чувствовать, что кто-то заботится о тебе. А нам, ангелам, редко когда удается это, ведь мы сами живем лишь ради того, чтоб заботиться о других. И мне было немножко жаль, что когда я стану ангелом-хранителем, да что там, уже в тот момент, когда получу назад свой нимб, мы с Обсидианом снова станем врагами — уже навсегда — и никогда больше не поговорим так просто, как сегодня. Подумав об этом, я крепче сжала палец демона в кулачке. Тот удивленно посмотрел на меня, но ничего не сказал, только  улыбнулся. Он очень странно улыбался, глядя на меня.
Размышляя об этом, я понуро брела за Обсидианом по лестнице, потом ехала в лифте, а после шла длинными пустынными коридорами, попутно выслушивая лекцию о том, какие мерзкие мысли занимают умы людей, и какие подлые поступки они совершают порой. И мне было вдвойне горько от этого. Горько было знать, какого низкого мнения Обсидиан о людях, и горько было оттого, что люди столь часто заблуждаются в жизни, обрекая себя на участь грешников. Но более всего меня печалило то, что даже как ангел-хранитель я смогу только лишь стоять за правым плечом человека и наблюдать за ним, и не смогу просто заглянуть ему в глаза и сказать по-дружески: «Ты не прав. Остановись, пока не поздно!» Ведь иногда людям только и надо, чтобы кто-нибудь, кому они дороги, посмотрел им в глаза и сказал: «Одумайся!» — и многие ужасные вещи тогда не случились бы вовсе.
- Кроме того, они бессовестно врут! - продолжил Обсидиан свою обличительную речь, открыв передо мной дверь на улицу. - Начиная со списанной контрольной и заканчивая супружеской изменой, вся их жизнь построена на лжи и пропитана ложью!
- Демоны тоже врут... - тихо возразила я, переступив порог.
И в то же самое мгновение меня окутали сотни запахов, и оглушили сотни звуков — прекрасных и незнакомых, и немного пугающих. Человеческая толпа плыла теперь совсем рядом с нами — только руку протяни. И, если честно, мне очень хотелось протянуть руку и прикоснуться к людям, но я робела и только смотрела на них огромными от восхищения, влажными от слез счастья глазами. Никогда раньше я не испытывала ничего подобного.
Обсидиан насмешливо хмыкнул, услышав мой ответ.
- От демонов, знаешь ли, ничего другого и не ожидается! - заявил он. - А им верят, и они постоянно — походя! — обманывают это доверие! Вон, как тот шкет, например, - он указал на мальчика лет одиннадцати, бредущего среди толпы неподалеку от нас. - Спорю, школу прогуливает! А матери соврет что-нибудь. Пять-шесть лет — и готовый преступник, помяни мое слово!
Вздрогнув от ужаса, я внимательнее посмотрела на мальчика, о котором он говорил.
Он был похож на демоненка. С растрепанными отросшими волосами, закрывавшими ему глаза, сутулый, ни разу не вынувший руки из карманов и пинающий все, что только можно было пнуть, он шел, не поднимая взгляда от тротуара, и он, правда, был похож на демоненка. Но я даже на секунду не усомнилась в том, что это хороший мальчик. Длинная челка могла скрыть от меня его взгляд, но я ведь видела его лицо. У плохого человека никогда не могло бы быть такого милого доброго лица. И, сколько он ни хмурился, у него никак не получалось нахмуриться по-настоящему. Такой очаровательный ребенок не мог, не должен был превратиться в преступника! И ведь я не была тогда ангелом, не совсем ангелом...
Отпустив руку Обсидиана, я со всех ног бросилась следом за мальчиком, который уже почти исчез в толпе. Расталкивая людей и извиняясь, я бежала за ним до самого поворота, а вслед мне летели недовольные сердитые слова. Я не обижалась. Конечно, это было ужасно невежливо с моей стороны — так толкаться, — но ведь судьба этого прекрасного ребенка, который все еще не научился хмуриться, может быть, зависела от того, сумею ли я его догнать.
Я догнала его на углу дома и схватила за рукав.
- Стой! - крикнула я и сильно закашлялась.
Бегать, оказывается, очень непросто, когда ты человек, и в твоей груди — настоящее живое сердце и да, настоящие легкие! Согнувшись почти до земли, я долго еще пыталась восстановить дыхание, и все это время мальчик оставался рядом, даже не думая уходить. Он, похоже, сильно испугался, но не побежал, как делают многие люди. Он остался со мной.
- Э? Все хорошо? - спросил он, когда я выпрямилась немного. - Ты как?
- Со мной все хорошо, - ответила я.
- А чего неслась как угорелая? - недовольно поинтересовался ребенок, убедившись в том, что со мной, и правда, все в порядке. - Напугала! Чего тебе?
Я прямо посмотрела ему в глаза.
- Ты школу прогуливаешь? - произнесла я очень серьезно. - Это плохо!
Мальчик закрыл лицо ладонью и как-то странно фыркнул.
- Ты поэтому за мной гналась, что ли? - спросил он, вытирая слезы с глаз, и потянул руку, пытаясь освободиться от меня, - Иди, куда шла, девочка.
Он хотел уйти, но я держала его крепко.
- Я не девочка, я Элли! - провозгласила я. - И никуда я не пойду. Ты меня сейчас выслушаешь, ясно?
Ошарашенный таким напором, мальчик даже вырываться перестал, хотя он, наверное, легко справился бы со мной. Впрочем, нет, нет! Я бы не отпустила его ни за что на свете. Ведь это, может быть, был мой первый и единственный шанс не остаться в стороне, заглянуть человеку в глаза и сказать: «Ты не прав. Остановись, пока не поздно!»
- Тебя, кстати, как зовут? - спросила я погодя.
- Паша.
И мы пошли по улице рядом.
Знаете, людям непросто живется на свете, даже хорошим и сильным людям, даже детям живется очень нехорошо иногда. Но ведь это же не означает, что все дети, которым пришлось несладко, должны обязательно стать грешниками! Я верю, что Паша не стал таким. Я от всего сердца верю в его силу духа, и я знаю: он не научился хмуриться так сердито и недовольно, как другие. Как многие. Конечно, тяжелая жизнь накладывает уродливые печати, но есть ведь исключения из всех правил, и я точно знаю: он — такое исключение.
Когда он попрощался со мной у ворот школы, и я почувствовала, наконец, что выполнила свой долг, только тогда я огляделась вокруг в поисках Обсидиана. Правду сказать, я о нем совсем забыла. И теперь я боялась, как бы демон не бросил меня одну, ведь демоны всегда лгут. Но Обсидиан стоял неподалеку и улыбался. И только по его красным глазам я поняла, что он, верно, изрядно повеселился за мой счет. Раньше — еще совсем недавно — я бы очень рассердилась на него, но теперь у меня совершенно не получалось сердиться почему-то. И, робко улыбнувшись, я приблизилась к демону и заглянула ему в глаза.
- Я ведь все правильно сделала? - спросила я тихо.
Обсидиан поджал губы и удивленно хмыкнул.
- Почему ты меня спрашиваешь об этом? - произнес он, вновь беря меня за руку. - Впрочем, если тебе угодно... - и снова он поджал губы, словно размышляя. Противная привычка! - Профессор Гелиодор, во-первых, не одобрил бы, думаю, саму идею разговора с человеком...
- Я тебя спрашиваю, а не ректора! - обижено воскликнула я, вырвав руку. - Я и так знаю, что по теории я все совсем не так сделала! - и, резко обернувшись, я посмотрела демону прямо в глаза. - Но ведь я же правильно поступила? - спросила я с надеждой. - Правильно ведь?
Удивительно, но в это мгновение я не увидела в черных глазах Обсидиана насмешки, и они больше не казались мне пугающими, когда, едва заметно улыбнувшись мне, он ответил тихо: «Ты верно поступила, Элли».

Не просто так...

После этого мы долго еще ходили по городу, и Обсидиан показал мне в тот день многие человеческие пороки: жестокость и равнодушие, и злобу; зависть и злоязычие, и злонамеренность в мыслях и поступках даже у совсем еще маленьких и, казалось бы, таких невинных детей. Он показал мне тех, кто причиняет обиды своим ближним, и тех, кто просто проходит мимо ближнего, когда тому нужна помощь. Показал таких, которые никому не протянут руки в беде, и тех, кто протянет ближнему свою руку лишь для того, чтоб обмануть и обидеть его еще сильнее.
Много, много всего ужасного я увидела в тот день своими глазами, и это было намного страшнее и поучительнее уроков ректора. Но даже увидев все это я не сумела возненавидеть людей.  Люди ведь такие слабые. И мне всегда казалось, что долг ангела-хранителя именно и состоит в том, чтоб помогать им преодолевать слабости и искушения. Я не могла ненавидеть их. Мне было их жаль.
- Отлично! - желчно усмехнулся Обсидиан, устав доказывать мне неисправимую греховность людей. И, остановившись, он широким жестом обвел пространство вокруг. - Ты не можешь осудить их за то, что они лгут, предают, вредят друг другу, ладно! Но как насчет этого? Выхлопные газы, яды, мусор, ядерное оружие, наконец, которыми они захламили и отравили всю эту прекрасную некогда землю! Земля чем провинилась? А они изуродовали ее!
Впервые я видела, чтобы Обсидиан так искренне негодовал, и я даже не знала, что сказать. Просто смотрела на него и хлопала глазами. Замолчав, он сердито посмотрел на меня и, видимо, поняв, что не дождется ответа, протянул мне руку.
- Ладно, проще показать! - бросил он.
И в то же мгновение, когда мои пальцы коснулись ладони демона, мы оба перенеслись в какое-то странное место. Да, определенно, оно было очень странным. Оно было похоже на райские сады, какими их изображали в учебниках по истории, но только здесь — среди деревьев и высокой травы — там и тут валялся мусор, а воздух казался пыльным и странно пах.  У меня даже глаза заслезились.
- Ну? - хмыкнул Обсидиан, протягивая мне платок. - А ведь был цветущий луг когда-то!
И он зло пнул банку из-под пива, попавшую ему под ногу.
- А что случилось с этим местом? - спросила я.
Демон ухмыльнулся в ответ.
- Люди! - откликнулся он и продолжил уже своим обычным равнодушным тоном, тыча пальцем в разные стороны: - Химический завод, хозяева которого экономят на очистных сооружениях и вывозе мусора, - он указал на высокие трубы вдалеке. - Предпочитают сваливать и сливать все здесь. Кстати, как и компания, вывозящая мусор вон из того микрорайона, - оглянувшись, я различила за дымкой крохотные дома далекого города. - Ну и, собственно, речка так и манит отдохнуть! - язвительно бросил Обсидиан, указав на блестящую водную гладь за своей спиной. - Туристы! - он словно выплюнул это слово и добавил устало: - Можем спуститься к самой реке. Посмотришь на пляж.
Я отрицательно замотала головой.
- Она такая же, - догадалась я. - Это как захламленный рай. Но зачем они делают так, если можно иначе?
Услышав мои слова, Обсидиан громко рассмеялся, и его смех был похож на раскаты грома.
- Ты такая еще наивная! - вздохнул он, отсмеявшись. - Люди — грешники и поступают, как грешники. Разве так сложно понять это? Впрочем, - он протянул мне руку, - идем, Элли.
Я не знала, что у него на уме. «Может быть, он хочет показать мне и ядерное оружие тоже?» - думала я. И все равно я вложила руку в ладонь Обсидиана и последовала за ним. Почему-то я очень быстро привыкла доверять ему, пусть даже он оставался демоном, я — ангелом, и мы оба оставались врагами друг другу.
Обсидиан осторожно сжал мои пальцы и пошел вверх по пригорку — дальше от реки и завода — мимо сломанных деревьев и гор мусора. Я с сожалением смотрела на все это, и на сердце у меня была такая боль, какой никогда еще не было раньше. Да что там, до этого дня я ведь и не знала боли вовсе!
- И после этого ты тоже не возненавидела их, - спросил Обсидиан тихо, остановившись на вершине пригорка, с которого мне хорошо были видны и город, и завод, и река, и замусоренный луг, - даже увидев, что они сотворили с дарованной им землей?
Я горько вздохнула. В это мгновение мой разум соглашался с демоном, но мое сердце отказывалось чувствовать иначе, и от этого в груди было больно и горячо.
- Я не могу ненавидеть их, - ответила я едва слышно. - Мне очень, очень жаль, что они поступают так, и жаль эту прекрасную землю, которую они губят, но я, правда, не могу, даже если бы хотела.
Опустившись передо мной на колено, Обсидиан бережно вытер горячие слезы с моих щек и грустно улыбнулся, посмотрев мне в глаза.
- Похоже, ты, и правда, самый настоящий ангел, - произнес он тихо. - Я проиграл.
- Я ничего такого не хотела, - пробормотала я смущенно, чувствуя, как от безграничного счастья мое сердце рвется на кусочки, - я всего лишь хотела вернуть назад свой нимб.
- А я всего лишь скучал и хотел развлечься, - откликнулся Обсидиан с земли. - Прости, Элли, но, как бы хороша ты ни была, и даже если ты меня победила, вернуть твой нимб мне не под силу. Я солгал.
Он говорил все это, а сам смотрел на небо. А я сидела у его изголовья и смотрела на реку. Издалека совсем не было заметно мусора и грязи, и она казалась прекрасной в золотых лучах заходящего солнца. И Обсидиан тоже вдруг показался мне красивым в это мгновение, когда его насмешливые черные глаза стали вдруг такими печальными и задумчивыми.
- Значит, ты солгал? - еще раз уточнила я, спустя какое-то время.
Мне почему-то не верилось, что он мог солгать мне, пусть даже демоны — все и всегда — только и делают, что лгут. Но Обсидиан молча закрыл глаза длинными черными ресницами, подтверждая правоту моих слов, и я тихонько вздохнула.
- Я не лгал, говоря, что ты понравилась мне... - прошептал Обсидиан очень-очень тихо. Наверное, он надеялся, что я не услышу этих слов, но я услышала, и они сделали меня очень счастливой. И Обсидиан казался мне очень похожим на человека в то мгновение.
- Ты не спросишь, что будет с тобой теперь, когда ты лишилась нимба и не сумела его вернуть? - спросил он погодя.
Я улыбнулась. По сравнению с тем, что я узнала и почувствовала за это время, какое значение вообще имеет нимб? Это было даже смешно.
Не дождавшись ответа, Обсидиан сел напротив меня и заглянул мне в глаза. Его взгляд был очень серьезен.
- Ты не будешь ненавидеть меня за то, как я поступил с тобой? - спросил он.
И снова я улыбнулась. Достав из кармашка платья маленький гребешок, я стала молча — медленно — расчесывать длинные волосы демона.
- Люди поступают не лучше, - сказала я, - но ведь я не ненавижу их.
Обсидиан не сдержался и усмехнулся моим словам.
- Я не человек, Элли! Я — демон. И ты можешь вернуться в школу, вновь обрести свой нимб и стать хорошим ангелом-хранителем, если убьешь меня до заката, - произнес он серьезно.
Я видела нож из черного камня у своих ног, но продолжала, как ни в чем не бывало, причесывать Обсидиана.
- Я никогда не стану хорошим ангелом, если поступлю так, - ответила я.
И тогда Обсидиан громко рассмеялся. И снова его смех был похож на раскаты грома, и мне казалось, что еще мгновение — и пойдет дождь.
- Элли... - вздохнул он печально, - ты погибнешь, едва погаснет солнце. Неужели тебе совсем не хочется спастись?
Я пожала плечами.
- Хочется, конечно. Но ты ведь видишь сам: так нельзя спасаться, - сказала я тихо.
- Быть может, тогда есть что-нибудь, чего бы ты хотела перед смертью? - неожиданно спросил Обсидиан, обернувшись ко мне. - Что-нибудь, чем я хоть немного мог бы тебя порадовать? До заката осталось совсем немного времени.
Я весело рассмеялась в ответ.
- Как ты можешь? Ведь одно, чего я хочу, это мой нимб!
- Если тебя устроит нимб, сотворенный демоном... - лукаво прищурившись, поинтересовался Обсидиан.
Я рассмеялась еще веселее и стала уверять его, что меня вполне устроит такой нимб. На тот час, что мне оставалось прожить, конечно, меня устроил бы и нимб демона, лишь бы он не грустил по мне и не смотрел так печально в мои глаза.
- Но как же ты сделаешь его? - спросила я.
Загадочно улыбнувшись, Обсидиан поднялся на ноги и пошел по лугу, срывая желтые, как солнышко, цветы.
- И ты помогай тоже! - крикнул он мне. - Ну же!
Но я не двинулась с места, скованная ужасом.
- Ты убиваешь их! - воскликнула я.
Однако Обсидиан не перестал улыбаться.
- Поверь мне, они счастливы, - сказал он, срывая очередной цветок. - Для них высшее счастье — умереть ради чьей-то улыбки, пусть даже мимолетной, но радости их красоте, - я изумленно ахнула, и он добавил весомо: - Не просто так, понимаешь?
И я поняла. Я стала очень осторожно и бережно срывать красивые цветы. И не красивые тоже, ведь и им хотелось, наверное, чтобы кто-нибудь улыбнулся их скудной красоте. У каждого из них я просила прощения за причиненную боль, и каждому обещала, что я буду счастлива — очень-очень! — столько, сколько мне еще осталось прожить, любуясь ими. У меня слезы наворачивались на глаза, но это было не оттого, что мне было страшно или жаль себя. Я только тогда и поняла, какой счастливой была моя жизнь. Этим цветам не досталось и малой толики той радости, которую узнала я. Ведь здесь — вдали и от реки, и от города — они рождались и погибали одиноко, не радуя никого своей красотой. А прожить жизнь и никого не обрадовать ею — это, должно быть, так печально! И, отдав свой букет Обсидиану, я долго еще ходила по лугу, любовалась этими — самыми прекрасными на свете — цветами и повторяла им много, много раз: «Вы прекрасны! Я никогда не видела цветов прекраснее!» Это было чистой правдой. Даже белые розы в школьных оранжереях никогда не восхищали меня так, как эти цветы. Ведь белые розы выращивают специально и за ними ухаживают, им только и остается цвести и благоухать, а эти цветы, пусть не такие прекрасные и не пахнущие вовсе ничем, кроме заводской пыли, пробились сквозь толщи земли и груды мусора, чтобы сделать это заброшенное  место чуточку красивее. Это был их дар жестокому миру, изувечившему рай, превратившему его в свалку. А они снова возрождали рай на грудах мусора. Просто это надо было понять, и тогда стало бы ясно каждому, что прекраснее этих цветов нет на всем свете. Но ведь цветы живут для того, чтобы радовать взгляды и вызывать улыбки, а эти — самые самоотверженные и преданные красоте — были лишены даже одного ласкового взгляда. И мне хотелось сказать им, как я рада, как я счастлива, мне хотелось улыбаться снова и снова, глядя на них, но по щекам почему-то бежали слезы, и я могла только повторять: «Вы прекрасны!»
Спустя какое-то время меня позвал Обсидиан.
- Элли, хватит рыдать! - крикнул он весело, взяв с земли последний цветок. - Иди сюда! Уже почти все!
Посмотрев на темнеющее небо, я грустно улыбнулась. Кромка горизонта была такой же рыжей, как те цветы, что мы рвали, и это, и правда, было уже почти все. Вытерев слезы, я еще раз повторила шепотом: «Вы прекрасны, я люблю вас!» - и подошла к Обсидиану.
Он сидел на земле, заслонившись от меня крылом, и что-то старательно мастерил. И мне смешно было смотреть на это. Надо же! Демон, которого еще совсем недавно я намеревалась убить, утешает меня в мой последний час! Он даже притворяется, что может подарить мне нимб! Смешной. Конечно, смешной. Ведь разве же демоны могут сделать нечто подобное? Но я была очень благодарна ему за то, что он не оставил меня дожидаться заката одну. Одной мне было бы очень страшно, наверное. И ведь он позволил мне приблизиться к людям, полюбить их по-настоящему, а не по учебнику. Заглянуть человеку в глаза и сказать: «Одумайся!» Он осуществил мою мечту. И еще — цветы на свалке. Это было настоящее чудо, о котором никто и никогда не рассказал бы мне, если бы мой нимб не пропал, и я не встретила Обсидиана. Я ни о чем не жалела теперь. Даже о нимбе.
Но когда Обсидиан сложил крылья и обернулся ко мне, я невольно ахнула от изумления. На его ладонях лежал самый настоящий — сияющий, словно солнце, — нимб!
Встав на колени, Обсидиан очень бережно возложил венок из солнечных цветов мне на голову и сказал печально:
- Не совсем такой, какой тебе нужен, но ведь он похож на настоящий?
Из-за слез я не могла рассмотреть его лицо. В это мгновение я была по-настоящему счастлива.
- Он замечательный! - всхлипнула я. - Научи меня!
Обсидиан посмеялся надо мной, но отказываться не стал. И до самой темноты я плела венок, а когда заходящее солнце окрасило воду в реке алым с гордостью надела его на голову демона — счастливая настолько, насколько только может быть счастлив ангел, которому осталось жить несколько минут, и который познал в последний день своей жизни больше, чем за шесть сотен лет. Получилось немного на бок — рога мешали, — но мы оба были очень довольны.
И, сидя на пригорке и глядя на темную реку в ожидании ночи, мы мечтали о том, чтобы люди не сбрасывали больше отходы ни в нее, ни на лугу и вообще — не мусорили в раю, дарованном им.
- Маловероятно, конечно, - скептически заметил Обсидиан, поправив свой венок.
Он выглядел теперь совсем не страшно, и желтый ему, без сомнения, был очень к лицу. Я только хотела сказать об этом, но гневный голос ректора прервал меня.
- Я не верю своим глазам, Элизабет! - воскликнул он, словно гром прогремел в темном небе. - Неужели ты поддалась порождению тьмы и участвуешь теперь в мерзких кознях этого злодея?
- В каких мерзких кознях? - только и спросила я, обернувшись.
Я давно хотела спросить это, и — хотя бы перед смертью — могла ведь я себе это позволить?
Но охота шутить прошла у меня в тот же миг, когда я увидела ректора. В сияющих латах и с обнаженным мечом он стоял за самой моей спиной. А рядом с ним, суровые, как всегда, стояли, потупив взгляды, ангелы-воители, и их мечи тоже были обнажены. В последних лучах заходящего солнца сталь, разящая даже демонов, сверкала особенно ярко и страшно. Испугавшись, я вскочила на ноги и заслонила Обсидиана собой.
- Отойди, Элизабет! - приказал ректор грозно, и солнце в то же мгновение перестало отражаться на лезвии его меча. - Твое время вышло, Обсидиан! Теперь тебе не сбежать от нас!
Обсидиан зевнул и обернулся к ректору.
- Совсем забыл, закат же! - усмехнулся он, снимая свой венок, и, сунув его мне в руку, добавил с улыбкой: - Элли, детка, отойди в сторону. И береги его.
Не знаю, почему, но я повиновалась, хотя на глаза мне выступали слезы страха. Мне даже в голову не пришло тогда, что, если солнце зашло, я должна быть уже мертва.
Ректор шагнул к Обсидиану, продолжавшему сидеть на земле, пожевывая какую-то химическую тростинку, и занес меч над его головой.
- Твое время вышло, порождение тьмы! - провозгласил он торжественно.
Обсидиан поднял на него скучающий взгляд, словно требуя речи посодержательнее, но меч молниеносно взлетел в воздух и обрушился на него.
Я не знаю, что я пыталась сделать, бросившись на демона, заслонив его от удара взмахом своих щупленьких крылышек. Не могу даже вспомнить ни одной мысли в своей голове в этот момент. Я просто не могла позволить убить его.
Острая боль пронзила все мое тело, но, открыв глаза, я осознала с удивлением, что все еще жива. В глазах, правда, было темно. Точнее, огромная тень накрывала нас с Обсидианом, который бережно держал меня на руках и улыбался. А на лицо ему все капали темные капли. Ласково коснувшись ладонью перепачканного лица демона, я положила венок ему на голову.
- Не надо, - прошептала я тихо, - прошу Вас, не надо, ректор. Не убивайте. Он хороший. Он вернул мне нимб.
Больше я не могла говорить. Глаза мне застилало тьмой, а голова клонилась к груди демона, который продолжал осторожно обнимать меня. И я старалась не плакать в это — последнее — мгновение. Ректор молчал. Он молчал бесконечно долго и, наконец, удрученно вздохнув, произнес тихо:
- Элли! У тебя все — хорошие! - и я услышала, как он вложил меч в ножны. - Крылья можешь сама сложить?
Даже несмотря на страх и боль, я резко воспрянула, возмущенная этим вопросом.
- Ректор, Вы издеваетесь! Что здесь складывать?! - всхлипнула я и вновь уронила голову на грудь Обсидиану.
Тот негромко рассмеялся:
- Элли, детка, сложи крылья, пожалуйста. Мне из-за них неба не видно.
В это мгновение мне показалось, что время замерло. Так, значит, эта гигантская тень над нами — это мои, мои крылья! И эта кровь капает с них? И... и я остановила ими удар меча ректора? Мне не верилось во все это даже тогда, когда, с трудом справившись с ними, я сидела на земле, закутанная плащом Обсидиана, и ангелы-воители с завистью бросали на меня короткие взгляды и тут же стыдливо отворачивались.
- Как красны девицы! - хмыкнул Обсидиан, посмотрев на них, и добавил, вновь занявшись моими ранами: - А зависть вообще — грех!
Ректор только усмехнулся в ответ.
- Таких, как вы, единицы, - произнес он тихо, оттирая кровь с моего правого крыла. - Не удивительно, что они поражены. Но впоследствии это вряд ли станет радостью для нее... - добавил он печально. - Извини, Элизабет, я должен был проверить, но, возможно, лучше бы я не проверял.
- Вы о чем, ректор? - недоуменно спросила я.
- Да, когда это Вы стали ректором, профессор? - усмехнулся Обсидиан весело и, снова надев на голову уже увядший венок, поинтересовался так, между прочим: - Теперь я свободен?
Ректор грустно улыбнулся и поднялся с земли вместе с ним.
- Как бы я ни хотел помешать этому, но теперь уже неизбежно — да, - сказал он, - Прощай, Обсидиан. Покойся с миром.
И ангелы-воители, выпрямившись и подняв мечи, повторили торжественно: «Покойся с миром, брат!»
В это мгновение, расправив огромные черные крылья, Обсидиан растаял в беззвездном небе. Он даже не попрощался. И единственным, что осталось мне от него на память, было белое перо — оно упало к моим ногам и, едва коснувшись земли, почернело. Но я знаю — оно белое. До сих пор я храню его как память об Обсидиане и буду хранить всегда.
В ту ночь над моей головой снова появился нимб, и я вернулась в школу. Правда, ректор говорит, что после всего уже не важно, есть ли у меня нимб или нет. Я тоже так думаю, ведь ангелом становятся в сердце, а не из-за нимба или крыльев, но мне приятно рассматривать это золотое колечко и вспоминать тот венок и тот день.
Теперь я выгляжу как настоящий ангел, правда, красоты во мне от этого не прибавилось: как был нос картошкой, так и есть, и волосы, которые и раньше не отличались золотистостью, со времени моего возвращения в школу приобрели стойкий тускло-медный оттенок. На это ученики стараются не обращать внимания, но я заметила, что теперь редко кто смотрит мне прямо в глаза. Когда-то прозрачные, небесно-голубые, они стали темными как медь и яркими как огонь, а ресницы стали длинными и черными, и когда я задумываюсь, глядя вдаль, взгляд у меня, говорят, совсем не ангельский. А задумываюсь я теперь часто. И в такие минуты только ректор Гелиодор решается окликнуть меня. Он стал очень печальным в последнее время.
Скоро выпуск, и он хочет, чтоб я осталась в школе — учителем. Он говорит, что у меня получится, что это не менее важно, и это, конечно же, так, но только я все равно стану ангелом-хранителем, как мечтала всегда. У меня теперь огромные сильные крылья, и никто не запретит мне этого, даже ректор, хотя не проходит и дня, чтобы он не пытался меня отговорить. У него не получится.
Я хочу защищать людей. Пусть не очень хороших людей, пусть! Только бы я могла не просто стоять за правым плечом, наблюдая. Ректор говорит, что это возможно для меня.  Полоса из черных перьев, оставшаяся на моих крыльях после удара его меча, тому доказательство. Мне можно заглянуть человеку в глаза. Можно сказать ему: «Одумайся!» Но с каждым разом число черных перьев будет все возрастать, и я превращусь в демона.
Мне, если честно, все равно.



11 мая 2012 года