1988, Год Дракона, гл. 1. Воробьи

      Снег почти растаял, но на дорожке, по которой я шёл мимо готической Капеллы, было ещё изрядно мокро и грязно. Энергичные воробьи, весело щебеча,перелетали с места на место, отыскивали лужи с чистой талой водой, что бы поплескаться в них и почистить своё оперенье. Но стоило мне приблизиться на некоторое расстояние, как они тут же, наперебой чирикая, разлетались врассыпную. Солнца видно не было. Оно утопало в мареве тумана, в котором, впрочем, тонуло и всё вокруг: неожиданно и мощно наступившая весна, быстро и упорно плавила оставшийся снег и лёд. Тольконеугомонным воробьям это всё было нипочём.
      Сегодня у меня выдался напряжённый день. До двух часовя с настойчивым упорством грыз техническую науку в теории - стандартный курс заканчивался экзаменами, и нужно было через это пройти без лишних вопросов, спокойно и уверенно, что я и сделал.
      Ещё несколько месяцев практики, затем зачётная работа и из меня выйдет квалифицированный специалист по ремонту металлорежущих станков. Доктор.
      В сущности, работа ремонтника и врача очень похожи: оба лечат пациентов, которые болеют различными напастями, определёнными видами лекарств, но часто требуется проводить операции, даже переливать кровь. Как правило, больные выздоравливают, но иногда ничего уже нельзя поделать - или немедленная трансплонтация больного органа, или больного придётся списать. Если видеть суть вещей, жизнь и техника гораздо больше похожи друг на друга, чем мы себе это представляем.Увы, я не терапевт-электронщик - лечить электрические болезни не мой профиль, скорее я хирург и мой удел - операции, трансплонтации и переливания различных полезных жидкостей.
      Работаю я на часовом заводе. Это редкость, и здесь есть своя специфика. Таких заводов по всей стране всего семнадцать.
      После экзаменов я чувствую голод, смешанный с эмоциональным подъёмом.
      Чтобы размять ноги и снять накопившееся после экзаменов напряжение я предпринимаю пешую прогулку. Но сначала нужно где-то выпить кофе. Отвлечься и переключиться - это полезно и помогает. Этим, как раз теперь, я и занят.
      Совсем недалеко от центральной проходной "Новой Площадки" на автобусной остановке малолюдно, ведь до часа пик ещё далеко. Жду я совсем недолго, когда подходит видавший виды "Львовский". Войдя я обнаруживаю , что внутри него тесно и уютно, в кабине водителя играет встроенный в торпеду кассетник, и пока автобус покачиваясь, везёт меня по Красному Проспекту - главной транспортной артерии Петергофа я почти заворожено слушаю музыку. Что-то в этой музыке есть. Мне это нравится. Мне трудно подобрать точное слово, но ощущение не обманывает меня - она настоящая.
- Кто это поёт? - интересуюсь я у водителя.
-Это Виктор Цой. - отвечает он, отработанным до автоматизма движением спокойно переключая КП на нужную передачу.
      Всего несколько месяцев назад я жил совершенно другой - армейской жизнью, и многое, известное всем людям вокруг, для меня - ново.
      На Проспекте Аврова я выхожу, перехожу Красный Проспект и иду пешком вдоль комплекса Профилактория к выходу в Парк Александрия. Двенадцать башен выстроенных в средневековом готическом стиле, соединённых между собой высокими трёхэтажными корпусами, который год уже стерегут покой и сохраняют здоровье отдыхающих. Особо изнывающих от жажды лечения можно встретить у источников минеральной воды, которые расположены на первых этажах галереея огромного здания. Вода эта, поднимаясь с неведомой глубины во многие сотни метров, практически всегда холодна и отдаёт горечью, вероятно, она и впрямь целебна, но полезна ли она всем страждущим - кто знает?
      Возле Профилактория заметно некоторое оживление - одни спешат на обед, другие на лечебные прогулки.
      Из любопытства я ненадолго захожу в одну из башен. Высокий свод потолка с люстрами, лепнина и балконы, цветные витражи онон и большие деревянные столы и скамьи, всё это производит ощущение объёма и одновременно движения, видимо от приглушённого шума и перемещения около сотни человек, находящихся внутри зала. С одной стороны этого зала, отделённым от остального пространства бело-молочным с узорами стеклом, артефактом диссонанса, звенит посуда - это кафе. Я медленно пью горький горячий кофе, неторопливо наблюдая за людьми и осматривая обстановку.
      Знакомых лиц я не встречаю, зато назначение этого места становится мне теперь понятно - опускаемые шторы на витражных окнах и едва заметные признаки проекторной выдают его предназначение - это кинозал и зал для банкетов одновременно.
      Допив свой кофе, я выхожу из башни кинозала и, обойдя Профилакторий с юга, попадаю наконец-то а Александрию. И затем поворачиваю к Капелле. И вот я здесь...
     Спустившись вниз, я нашёл калитку, ведущую из Александрии в Нижний парк открытой, и побрёл по аллее  в сторону залива. Вскоре я был уже на берегу.
      Идти вдоль берега до причала "Метеоров" для меня слишком просто, и я пошёл по льду. Ноздреватый лёд хрустит и мерно рушится у меня под ногами. Берег совсем близко и опасности провалиться у меня никакой. Здесь на сотни метров вокруг мелководье и льду просто некуда особо проваливаться - везде, кроме гавани и фарватера, ведущего к ней с Залива. Солнце теряется где-то за дымкой тумана, лёд вокруг меня едва заметно парит, а на Парк я почти не смотрю. Моя цель - маленький морской вокзал, что стоит на пристани на небольшом, вдающемся слегка в Залив, моле. Именно на пристань через гавань, которая ещё покрыта льдом, я и хочу перейти. Мне нужен адреналин и риск - хоть и не большой - чтобы почувствовать себя вновь живым.
      Примерно через час мне нужно быть на собрании в здании Городского Совета.
      Но собрания, даже в Райкоме Комсомола, вызывают у меня вместо живого интереса только скепсис. Ведь я немного проницательнее других. Зачем мне это нужно - ответ совершенно ясен для меня - три дополнительных дня к отпуску. Ни больше, ни меньше. Во всей этой рутине только Первый Секретарь - хорошенькая женщина с умным прекрасным взглядом открытых и добрых глаз может вызвать некоторое оживление и интерес. Впрочем, я очень далёк от иллюзий её обаяния - мы с ней относимся даже к разным галактикам. Умница-Шахов, Мой Товарищ по Оперативному Комсомольскому Отряду, что тоже приглашён на это собрание, видимоЮ как и я сам, не будет в восторге от этого мероприятия - ведь нам поручают дополнительно к рейдам на транспорте и в Парке  ещё какое-то сомнительное шефство над трудной молодёжью на заводе. Но мы ведь актив, с нас и спрос больше.
Завод - это две с половиной тысячи народу, пара десятков производственных корпусов, соединённых между собой множеством переходов и некоторое количество вспомогательных служб. Он расположен на двух площадках: "Старой", граничащей с Нижним Парком на западе и "Новой", возвышающейся над Заливом на юге. Друг от друга их отделяет Красный Проспект, а соединяет вместе шустрый заводской автобус и разветвлённая телефонная сеть. На этом Заводе на "Новой Площадке" я и работаю, точнее у меня с ним полугодовой контракт, по которому я работаю и параллеьно учусь.
      Часто я называю себя Доктором и это отчасти верно, только мои пациенты не люди, а оборудование, станки.
      Лёд, по которому я иду, внезапно кончается, и уже выбравшись на мол пристани, я осознаю, что за своими размышлениями я перешёл фарватер. Адреналин бьёт мне в голову мгновенно и мощно.
Месяца через полтора этот причал станет одной из многих точек наших дежурств и здесь будет наш опорный пункт, но сейчас причал почти безлюден и пуст, только несколько случайных парочек можно видеть пересекающими Морской Канал на ближайшем мосту.
      Случайных ли...
      Я смотрю на свои часы. Позолоченный циферблат в римском стиле аккуратно пересекают две чёрные стрелки - мне пора возвращаться. И я, ещё раз окинув взглядом Залив, направляюсь по восточной аллее вдоль Морского Канала в сторону Большого Дворца.
      Всего несколько сотен метров по прямой и передо мной в туманной дымке вырастает Дворец.
      Гранитные ступени лестницы, окружённой ещё спящими фонтанами и статуями античных героев, богов и богинь, влажны, но я легко, почти без видимых усилий быстро и ловко поднимаюсь наверх. Мне не до красот Дворца. Я  уже почти опаздываю на собрание актива, что вот-вот начнётся в здании Горкома...
      И всё же в последний момент, я, взлетев по широкой лестнице на второй этаж, вваливаюсь в аудиторию и успеваю вовремя занять своё место за длинным т-образным столом зелёного сукна. Вскоре в кабинет входит Первый Секретарь ГКК и собрание начинается. Всё протекает довольно обыденно. Отчёты о проделанной работе сменяются новыми планами на предстоящее лето. Кроме того, каждому из нас нужно взять шефство над кем-нибудь из трудной молодёжи, что работает на Заводе.
      На столе передо мной лежит список фамилий с личной информацией. Я долго просматриваю этот список и, наконец, выбор моего внимания останавливается на одной из них. Это девушка, чьё имя и фамилия мне определённо нравятся, хотя ничего особенного, казалось бы, в них и нет, и я выбираю её скорее интуитивно.
      Я не обманываю себя относительно моего приглашения сюда. В Организации я человек новый, и именно поэтому я нахожусь сейчас здесь. Просто никому не хочется лишний раз бывать на собраниях актива и получать дополнительные задания. Я молод и неопытен,но со временем это очень быстро проходит. Я ловлю себя на мысли:" Для чего мне всё это нужно?" Ответ прост - мне это интересно. Пока.
      После недолгих формальностей, актив, расходится.
      Выйдя из здания Горкома, мы с Шаховым, мимо ограды Верхнего Сада и башни цветочного магазина, идём медленно к Красному Проспекту. И на перекрёстке, пожав друг другу руки и попрощавшись,тоже расходимся: Женя поворачивает направо и идёт дальше по Проспекту, а я пересекаю "зебру" на светофоре и, как случается только в жизни, попадаю прямо к дому, где живёт A.F. Но я устал и невнимателен, и о том, что она здесь живёт, я ещё не знаю.
      В ожидании маршрутного автобуса, что повезёт меня ближе к моему дому, я замечаю, как на Город понемногу наваливаются сумерки.
      Сквозь туман испарений тающего снега и льда, даже в 20-30 метрах от себя, мало что можно увидеть. И тогда, вдоль Проспекта, на чугунных, сделанных в Питерском стиле, столбах освещения, зажигаются лунные шары-плафоны, оживляя его ровным и приятным, загадочным из-за тумана светом. Немного погодя, из сумерек и тумана, наполненный приглушённым светом салона и пассажирами, вываливается нужный мне автобус с бодрым номером 359 и, войдя в салон "Икаруса", и удобно устроившись на одном из его светло-коричневых сидений, я думаю: "Рабочий день мой на сегодня наконец-то завершён и теперь я почти что дома".