1837

Холода лютуют над Россией,
так, что даже в жилах стынет кровь.
Будочники властны и спесивы,
как перед невесткою свекровь.
Эти годы -  время Бенкендорфа,
эра недоверия и лжи.
Все поджаро, лживо, брито, вздорно –
циркулярный, палочный режим.
Тут параграф виселицей пахнет,
Третьим отделением, тюрьмой.
Чаадаев от безделья чахнет –
одинокий, злобный, молодой.

Все запрещено, везде шлагбаум
полосатой тенью на пути.
И гремят повсюду барабаны –
 никуда не деться, ни уйти.
Как согреться
под звездой Полярной?
Нет, Бестужев, нам не суждено...
Марш звенит пилою циркулярной,
и другого, видно, не дано.

Вся страна - в казарме.
Сердце стонет,
повинуясь повеленьям скипетра.
И педант-кобель на царском троне,
как карикатура на Петра.


Рецензии