Утерянный язык 2. Глава 1. Белый

                Утерянный  язык 2.
                Глава 1.
                Белый
Эта история с Виктором настолько потрясла меня, что я три дня и три ночи не мог думать ни о чем больше, кроме как об этой злосчастной записке и ее авторе. Когда я понял, что время в данном случае не лечит, а как раз наоборот, чем дальше, тем нетерпимее становится желание разобраться в этой загадочной истории, я решил действовать. Для начала, я нашел Виктора и предложил ему организовать совместный вояж по местам его «боевой славы».

Более категоричного отказа представить себе трудно. Он замахал на меня руками и  беззвучно шевелил губами, определяя свое отношение к моему предложению. Его безмолвная тирада, помноженная на жестикуляцию, была понятна без сурдоперевода. Когда эмоциональная буря пошла на спад, я услышал:
- Нет, никогда я не поеду в Таиланд. Да и вообще в ту часть света. Меня в Бангкоке  очень конкретно предупредили не появляться у них боле.  Впрочем, я честно тебе признаюсь, меня тоже страшно мучает вопрос о содержании этого странного текста. Я даже ходил в судебно медицинскую экспертизу. Думал, что их спецы смогут восстановить надписи. К сожалению, ничего не вышло. Говорят, если бы текст был написан кириллицей или латинскими буквами, то можно было бы попытаться что – нибудь сделать, а так нет никаких шансов.

- Да, ты можешь успокоить, -  в задумчивости подытожил я.
- Единственное, что я могу предложить, - неожиданно выпалил Виктор,- взять на себя часть расходов по организации твоего путешествия, если ты соберешься туда поехать без меня.
Пообещав подумать, я направился домой . С порога я присел к столу, взял лист бумаги и начал составлять план действий. Кроме обычных вопросов по подготовке к дальнему путешествию, беспокоил пункт, связанный с необходимостью найти нужный монастырь и именно того ламу, который таким загадочным способом помог моему другу.

На следующий день, ближе к вечеру, мы с Виктором уже сидели у компьютера и изучали все существующие карты и другие материалы, способные оказать мне помощь в решении этой непростой задачи. Спасибо современным технологиям, теперь без особого труда я мог найти необходимое место на острове Раттанакосин. В остальном,  для реализации задуманного, мне нужна была лишь  помощь проведения.

Уже в самолете я получил первые знаки того, что мое путешествие будет не самым простым.
Чудесная спутница, вольготно развалившаяся в соседнем кресле, лениво флиртовала со мной на протяжении всего полета, перемежая кокетство с рассказами о ждущей в Таиланде веселой компании. Меня немного забавлял этот спектакль, пока не случился следующий короткий диалог:
- Если тебе станет скучно в твоем путешествии, то я с удовольствием представлю тебя своим друзьям. Приезжай к нам на Камала-Бич, что на острове Пхукет и ты не пожалеешь. Поверь, мы умеем веселиться не по-детски, а по-настоящему.

Мое первичное, индифферентное отношение к  спутнице начало понемногу меняться. Я уже начал прикидывать, как я доложу Виктору об изменении цели путешествия. Задал своей спутнице, казалось бы, логичный вопрос:
- Спасибо тебе Ирина. Твое предложение действительно очень заманчивое. В первую очередь, мне необходимо посетить на острове Раттанакосин одно местечко и провести там ряд формальных  мероприятий, а затем я, с превеликим удовольствием, воспользуюсь твоим щедрым приглашением. Вот только как мы найдем друг друга?

В следующее мгновение мимические мышцы Ирины изменили ее лицо почти до неузнаваемости, и мне сразу захотелось сбежать куда подальше. Но куда, блин, денешься с борта самолета. Блеск в  ее глазах имел такую интенсивность, словно я увидел на их дне лучи заходящего солнца. Вжавшись в спинку кресла и машинально пристегнувшись ремнем безопасности, я вынужден был вступить в беседу с какой-то другой Ириной. Вместо кокетливой улыбки на ее губах возникла полуухмылка  и, вкупе с подсевшим голосом, ее  новый образ нехорошо взволновал меня:
 - В этом мире нас привлекает множество вещей. Но как только мы что-то сделаем и получим их, они оказываются бесполезными.

В растерянности я не соображал, как теперь обратиться к своей попутчице и нерешительно начал оправдываться:
- Так что теперь, человеку нельзя раз в жизни отправиться в путешествие и развлечься?
Сохраняя свое необычное лицо, Ирина совсем сбила меня с толку новым ответом:
- Вся наша жизнь - это путешествие из ниоткуда в никуда, предпринимаемое никем.
После чего она как-то обмякла, сладко зевнула и мгновенно заснула. До самого приземления я так и не услышал от нее не единого слова, чему был несказанно рад.
В аэропорту мы вновь разговорились. У меня возникло сложное ощущение того, что тогда в самолете вместо Ирины был кто-то другой. С некоторой опаской, но надеясь на милый вечер, я, все же, решился поехать с ней.

Теплый, но не душный воздух приятно наполнял легкие, а обилие зелени приятно радовало глаз. Высокое, очень высокое небо томилось в ожидании случайного облака. Вопреки моим надеждам, в  этой расслабляющей обстановке вечного лета, я  не чувствовал себя полностью комфортно. Какие-то смутные предчувствия давили мне на сердце.

Спустившись в бар при гостинице, я позволил себе пару кружек пива с легкими закусками и наконец увидел Ирину и ее друзей. Я редко запоминаю имя даже одного нового знакомого, а сразу дюжина имен, прозвучала как сплетение едва знакомых звуков. Много раз я слышал о забавном поведении русских за границей и этот случай тому очередное подтверждение. Немалая компания наших соотечественников держала в напряжении весь персонал заведения до самого утра.Свою новую знакомую я видел лишь мельком и не переставая корил себя за то, что ввязался в эту бессмысленную авантюру.

 Как нередко случается, наши пили до тех пор, пока не начали падать. К утру помещение фойе гостиницы представляло собой поле битвы.Воистину, гуляют не по детски, отметил я. Тела валялись всюду, как говорится, где кого пуля застала. Самый стойкий и непобедимый воин переходил от одного тела к другому в надежде обнаружить признаки жизни, но безрезультатно. Я прикрыл глаза и выглядел вполне адекватно ситуации. В расстроенных чувствах от того, что больше не с кем выпить, он вышел на высокую веранду навстречу восходящему светилу.

 Еще не показав свой лик, солнце, руками своих лучей, разделило мир на две части. Мир теней и мир ясности. Чудеснейший вид,  открывшийся  взору нашего победителя, так сильно  его взволновал, что он не смог придумать ничего лучше, как справить малую нужду с высоты своего положения.

 Кряхтя от удовольствия и устремив свой взор в бесконечность, он не заметил, как из-за цветущих кустов вышли две немолодых немки.  По их экипировке легко можно было определить, что они, в столь ранний час направлялись к побережью, полюбоваться красотами до начала массовой активности  отдыхающих и ни как не ожидали попасть под прицел орудия внушительного калибра.

 Было трудно разобрать, какие немецкие эмоции оказались сильнее, любопытство или раздражение. Непонятная речь перемежалась активной жестикуляцией. Но «врагу не сдается наш гордый Варяг». Немного смутившись от своего  точного попадания, непобедимый герой вспомнил о зачатках хороших манер и решил принести максимум возможных извинений. Но в его отполированном сознании были только обрывки фраз из фильмов детства о войне. Наконец услышав от оскорбленных дам что-то вроде «швайне», он что-то вспомнил. Посветлев лицом, он выпустил из рук свое орудие и радостно закричал:

- Хенде хох!

 Было уже позднее утро, когда я, лежа на диване,  корил себя за слабость. Ведь я заранее знал, что  от пива будет болеть голова, но что теперь поделаешь, как говориться: «закон писан не для всех». Наспех собравшись, я быстро позавтракал и с удовольствием отметил, что хорошая порция чая – это не только вкусно, но и полезно. Мне стало немного лучше.
Без каких-либо препятствий я разыскал необходимый мне монастырь.

 К сожалению, даже очень конкретные инструкции Виктора не могли помочь мне найти человека, которого просто не оказалось на указанном месте. Я смотрел на пустующее сиденье и не мог понять, почему я был так уверен, что на нем обязательно будет сидеть искомый лама. Я отчетливо понимал, что особых причин для беспокойства пока нет. Существует тысяча оснований для отсутствия нужного мне гражданина. В конце концов, он  мог просто отлучиться в туалет. Я стоял и стоял у   незамысловатого трона.

 Возможно, прошло достаточно времени, чтобы мое  неподвижное присутствие привлекло внимание обитателей храма. Ко мне, на английском языке, очень учтиво обратился местный монах:
- Возможно, я смогу вам помочь, если конечно, у вас есть затруднения.
- Да, - вышел из оцепенения я, - я ищу ламу, который обычно сидит здесь.
Я пальцем указал на место, где просто обязан был сидеть столь нужный мне человек.
- Лама Халасанг уехал к своему учителю.
- Понятно. А когда он вернется?
- Никто этого не знает. Зависит от результатов  их встречи.
- А где находится его учитель? – не унимался я.

- Не близко это, но, как известно, не всегда самая короткая дорога – самая верная. Завтра, рано утром, отправляется наш катер в верховья Менам-Чау-Пхрая. Если ваше желание увидеть Ламу Халасанг достаточно сильное, то мы можем помочь вам добраться до него.
Я  засомневался. Желание отправиться на Пхукет к Ирине противоречило поговорке о том, что «незваный гость лучше татарина», но, для человека не любящего экстремальные развлечения, оно казалось лучшим выбором.

- А во сколько отплытие катера? – неожиданно вырвалось у меня.
- На самом рассвете и отправится, - хронометрически точно определил монах.
Все еще пребывая в нерешительности, я задумался, как определиться с предпочтениями.
- Человек, имеющий одни часы, твердо знает, который час. Человек, имеющий несколько часов, ни в чем не уверен, - зачем-то произнес мой собеседник и бесшумно, словно призрак  пошел вглубь здания. Проводив его взглядом, я наткнулся на изображение страшного клыкастого чудища с тремя глазами, и какая-то новая энергия проснулась во мне. В два прыжка я догнал своего консультанта и спросил:

- Где-нибудь здесь я могу подождать ваш катер?

Спать на циновке, все одно как танцевать в мешке. Неудобно, все мешает, давит и не дает возможности погрузиться в сновидение. Такое состояние, будто бы спишь, но при этом точно знаешь, что ты во сне. Вижу я, как то самое трехглазое чудище пустилось в пляс по моей плоти, бьет в барабан и размахивает каким-то экзотическим оружием. Однако, вместо страха во мне возникла уверенность в правильности решения ехать на поиски смытого дождем знания. Как только небо зевнуло, показав алые зубы зари, монастырь ожил.

 Практически с армейским порядком, монахи, соблюдая дистанцию, двигались в разных направлениях. Было видно, что каждый участник этого действа точно знал, что ему делать. За мной пришли, вручили листок с названием нужной деревни и именем ламы. Объяснили, что завтрак возможен в дороге и теперь уже пора отправляться.

Катер представлял собой затхлое суденышко с брезентовой крышей и дерзко вздернутым носом. Несмотря на определенную колоритность путешествия, мне было невыносимо скучно. Я до глубины души городской житель. Природа во всех ее проявлениях хороша тогда, когда сквозь  любые заросли проложена ровная, широкая дорожка и чтобы ветки в лицо не лезли, да и неплохо привалы проводить в кафе с официантом.

 Я никогда не умел разглядеть красоту в нищете и примитивных постройках. Меня и в России-то приводила в уныние убогость многих деревень, а здешняя экзотика и вовсе резала глаз своей простотой.   Общаться с командой из двух человек было просто невозможно. Языковой барьер лишил нас возможности вступать в дискуссии. Меня накормили какой-то горячей пищей и на том спасибо. Катер сильно тарахтел, но бежал очень резво.

 Время от времени мы останавливались, команда делала небольшие закупки, мы пили, ели и опять плыли. Ближе к ночи катер пришел к первому пункту назначения. Мне повезло с переводчиком. Молодой человек рассказал, что утром я, на другом катере, должен буду пройти еще один участок и предложил провести ночь в гостинице.

Отели Накхона едва ли имеют в разрядах хотя бы  одну звезду. Подробное описание подобных мест ни у кого не вызовет интереса. Затертые до дыр ковры, везде мелкий мусор, ветхая мебель, облупившаяся краска. Персонал настолько невнятный, что казалось это какие-то случайные люди,  а не работники отеля. Причем никто ни слова не знал по-английски. Утром, как завершающий мазок к данному холсту, я серьезно отравился стряпней их повара.

Меня ужасно мутило всю дорогу. Перед глазами была только вода за низким бортом еще более чахлой лодочки с мотором. Едва разогнувшись, я вновь корчился в приступах подступающей тошноты. Это омрачение не могло быть компенсировано милейшим попутчиком. Веселый таец по имени Винай, за небольшое вознаграждение вызвался быть моим провожатым. На смеси языков, он всячески пытался приободрить меня и пытался чем-то отпоить.

Когда мне стало немного легче, пришла новая напасть. Сдох движок у лодки. Он долго выл как побитая дворняга, потом чихал, словно простуженный старик и крепко выругавшись, замолчал. Я не техник, но эти звуки отчаяния не оставляли сомнений – это не мелкая поломка, это начало настоящего приключения. Как выражался переводчик в каком-то старом кино: «мать его так, так, так!».

Кое - как причалив к пологому берегу, мы оказались в не очень приветливом лесу. Со слов попутчиков стало ясно, что в этой протоке дождаться помощи нет шансов. Перспектива остаться на ночь в подобном месте меня, мягко говоря, совсем не радовала, и я сразу согласился добраться до ближайшей деревни по берегу. Хозяин лодки сказал, что не может оставить свое имущество без присмотра и подождет, пока мы пришлем помощь. Если до утра никого не будет, то он уйдет на веслах назад по течению, что может отнять у него более  суток.

Простые поиски тропы в течение получаса, сожрали все остатки моего оптимизма. Влажная, топкая почва под ногами. Каждый десяток шагов мы упирались в сплошную зеленую стену и если бы не силы гравитации то понять где верх, а где низ я бы вовсе не смог.

 Обилие звуков, шорохов и мелькающих теней вызвало во мне странную ассоциацию из детства. Мы, с дворовыми мальчишками, бегали за сарай смотреть на дохлую кошку. Все ее внутренности шевелились от опарышей, бесчисленные блохи исполняли Шейк на ее голове, а мухи всего района слетелись посмотреть на этот танец смерти.  Было нестерпимо мерзко, но мы вновь и вновь возвращались к этому спектаклю.

Мой спутник чувствовал себя более уверенно, но не отрицал, что ситуация для него непривычная. Когда мы нашли какое-то подобие дорожки, облегчения не последовало. Было непонятно, какому типу существ принадлежит заслуга в ее создании. Но все равно идти стало несравнимо легче. До наступления сумерек я не придавал значения невообразимому разнообразию звуков местного леса.

Весь поцарапанный и угнетенный, я плелся за Винайей, проклиная себя за пристрастие ходить по граблям. Вся моя жизнь состоит из каких-то нелепейших приключений. Так уж повелось, что с раннего детства я неизменно притягиваю к себе или, если хотите, генерирую необычные ситуации. Любой из них хватило-бы простому обывателю, чтобы вспоминать об этом всю оставшуюся жизнь и даже внукам рассказывать.

 А ведь я не любитель острых ощущений. Может быть, это такая судьба у меня? Или какая-то вселенская задумка издеваться над определенной категорией разгильдяев? Так рассуждал я, бредя через очередной ручей. Буквально на самом краю светлого времени суток, мы вышли к небольшому озеру. Невдалеке находился небольшой, привязанный к берегу плот с каким-то подобием жилища на нем. солнце в этих широтах не уходит за горизонт, оно за него падает, такое впечатление, что свет выключили.

 На наше счастье,  на плоту жил человек. Свет его масляной лампады как путеводная звезда или, скорее, как прибрежный маяк, немало порадовал нерадивых странников.
Домик, два на два метра, принадлежал замечательному туземцу. Обитель не выглядела нищенской. Она была за пределами даже этого понятия. В ней просто совсем ничего не было.

 Весь его скарб состоял из циновки, чайника на маленькой «буржуйке» стоящей на краю плота, миски и двух кружек, но не вызывало никаких сомнений, что хозяину этого вполне хватало для всех бытовых нужд. Владельцем оказался пожилой человек, со странной для тайца внешностью. Длинная и острая белая борода, волосы, собранные в «дульку» на макушке. Худое, но какое-то свежее и бодрое тело с плавными и легкими движениями было едва прикрыто набедренной повязкой. Щедрость хозяина утюгом прошлась по моим вздыбленным эмоциям.

Поговорив о чем-то с Винайем, он что-то кинул в кипяток и предложил мне это выпить. И мне стало понятно, что они обсуждали мое плачевное состояние. Затем из всех запасов рисовой муки он прямо на кожухе своей печки  испек  лепешку и, разделив всем поровну, сел в углу с видом человека готового слушать. Горький кипяток почти мгновенно вернул мне утраченное здоровье и душевное равновесие. Только теперь я мог стать полноценным участником общения.
 
- Тассана спрашивает, каким образом белый человек оказался в этом месте? Он сам живет на этом озере уже шесть лет, и даже местные жители здесь редкие гости, а увидеть здесь тебя для него как предзнаменование, - перевел Винай нашего добродетеля.

- Ответ на этот вопрос, меня интересует гораздо больше, чем самого Тассана, - искренне заверил я.

Меня так быстро потянуло в сон, что я уже и не помню, о чем еще шла беседа в этой замечательной компании. В этот раз, сон на циновке был как высшее благо, словно королевские апартаменты приняли меня в свои изысканные покои.
 
Проснулся я глубокой ночью от естественного желания справить малую нужду. Звуки окружающего леса можно было сравнить с реакцией трибун на стадионе Маракана, когда в финале чемпионата мира Сборная Бразилии забивает гол. Я посмотрел на часы и впервые отметил пользу функции фосфорных стрелок. Вспомнил любимую девушку, подарившую когда-то этот хронометр, и  стало мне легко и комфортно на душе.

Выйдя за порог, я обомлел. Гладь озера блестела, словно отполированное стекло и в нем, как в изнанке вселенной, отражалась бездонная и флегматичная небесная сфера. Я стоял на краю плота и чувствовал себя в центре мироздания. Привычным движением я расстегнул штаны и через мгновение, прочувствовал всю глубину такого понятия как облегчение. Журчание воды почти не было слышно за беспокойным гомоном джунглей. Как вдруг, гладь озера покрылась рябью. Это не были расходящиеся круги, а было похоже на зыбь в кастрюле, если по ней ударить тяжелым предметом.

 Лес замолчал. Взрыв тишины был столь мощным, что я едва не справил большую нужду в ее самой неприглядной, неожиданной форме. Зыбь на водной глади исчезла так же внезапно, как и появилась. Вдруг, в самом центре озера, вода вспенилась, запузырилась словно закипела. Из возникших пузырей вырывался пар, а может быть дым и в призрачном свете луны, я увидел разводы водяных вихрей, будто под самой поверхностью воды быстро удаляется огромная змея.

Я стоял, открыв рот. Мне показалось, что змея эта, уплывая за горизонт,  хвостом своим подпалила зарю. Быстро набирая силу, рассвет взорвался шаром багряного светила, а я все стоял и боялся пошевелиться. И не ясно было, то ли ужас сковал мои члены, то ли восторг. Очнувшись, я оглянулся и увидел плачущего Тассана. Нет, он не рыдал, просто по его добродушному лицу текли слезы. Я не мог даже представить, что могло стать причиной его душевного волнения. Подоспевший Винай, что-то спросил у старика, а затем не очень дружелюбно глянул на меня и сказал:
 
- Разве в твоей стране принято справлять нужду на алтарь с божествами?

От неожиданности вопроса и, вообще, всей череды событий в целом, я  серьезно растерялся. Не то чтобы мне нечего было ответить. Просто я совершенно не понимал, что происходит. А Винай напирал:

- Шесть лет Тассана медитировал на берегу этого озера, чтобы постичь природу воды. Достиг он необычайных сидхи и полной гармонии с местными нага, а ты в одно мгновение нарушил сложившийся порядок.

Немного придя в себя, я начал сопротивляться такому шквалу непонятных обвинений:

- Прежде всего, я совершенно не понимаю, о чем вообще идет речь. Давай по порядку. Я, например, не заметил где здесь стоит унитаз, чтобы туда отлить. И чем я мог обидеть ваших божеств?

Туземцы пообщались пару минут. Затем, их кворум, в лице Винайи, снисходительно провозгласил:

- Любое озеро, каждая река, даже небольшой ручей является домом для многочисленных созданий. Не только тех, что видны глазу простого человека, но и существ из других сфер, порой чрезвычайно могущественных. Наги, несмотря на то, что живут они в воде,  являются хранителями всех земных сокровищ. Горе и болезни ждут людей той местности, где засоряют водоемы, ставят запруды или рубят деревья по берегам. Вот ты, своим действием оскорбил царя местных нагов.  Только благодаря защите  и обретенным сидхам Тассана, ты избежал быстрой расплаты.

Не многое я понял из сказанного, но при ассоциации с недавними событиями, мороз пробежал по моей коже.

- В любом случае, я приношу глубочайшие извинения за доставленные неприятности и очень прошу, просветите меня в моем невежестве. Что такое сидхи?

- Бамм, - сказал Тассана, затем взял кусок не догоревшей щепки из «буржуйки» и горелым краем что-то написал на полу. Затем встал и спокойно, без лишних комментариев, ступил на поверхность воды и семенящей походкой зашагал по ее глади «аки по суху». Открыв рты, мы с Винайем долго смотрели ему в след. Даже когда он скрылся в лесу противоположного берега, я продолжал смотреть ему вдогонку.

 Я повернул голову к своему спутнику, но его уже не было рядом. Он, шевеля губами, вычитывал угольную надпись. Ассоциация с запиской Виктора заставила меня поторопить его с переводом. Когда Винайя поднял голову и посмотрел на меня, глаза его светились благоговейным блеском. Он, четко, по буквам, произнес:

- Иллюзией является не воспринимаемое, а воспринимающий.

               
                Глава 2.
               
                Зеленый